– Значит, и тебя угораздило? – ответил Миша. – А хотя пора уже. Чем я-то могу тебя выручить? Ты придумал уже?
– Миша! Ты меня удивляешь! Ты же сам вчера говорил, что сегодня всё придумаешь.
– Я помню. Только я сказал не «придумаю», а «придумаем».
То, что вчера Мишу радовало, теперь тяготило. Накануне ему давало ощущение счастья и радости то, что он видел, как у него на глазах возникла и разгорелась влюблённость, теперь же всё это требовало продолжения и участия. И теперь Миша не мог найти в себе сил радоваться. На продолжение, а тем более участие, у него не было сил.
– Хорошо, давай придумаем! – с готовностью отозвался Сергей. – Но давай придумывать сразу. Сейчас! А то эта неизвестность меня убивает.
– Серёга! Неизвестности будет ещё много.
– Миша, родной! Пожалуйста, перестань со мной говорить, как учитель с учеником. Ты знаешь больше, я знаю меньше. Ну и что? Лучше подскажи и помоги. Придумывать, так придумывать.
– А чего тут придумывать? Мне, дружище, сейчас не до придумок. Давай, я дам тебе Сонин телефон, как ты и хотел. Звони, говори, придумывай.
Сергей ответил не сразу.
– Да уже нет, Миша. Так, наверное, не надо. Она же мне телефон не дала. Это я вчера рвался в бой. А сейчас я уже не знаю. Я боюсь сделать что-нибудь не так… А ты почему такой? Ты почему сердишься? Я не понимаю.
Миша подумал пару секунд, мысленно плюнул, понял, что ему трудно и невыносимо одному барахтаться в этой своей нелепой и страшной ситуации. Он подумал да и рассказал о том, что с ним произошло и происходит. Он понял, что ему нужна помощь, а Сергей мог помочь или хотя бы подсказать, как себя вести и что делать.
Сергей слушал внимательно. Он сразу вспомнил то, что говорил ему Миша ещё накануне. Он выслушал всё, иногда вставляя: «Ну ты дурак!» или «А вот это ты зря!» или «Зачем? Это же глупо!»
– А если я тебе скажу, что ехать никуда не надо, то ты меня всё равно не послушаешь? – спросил Сергей, когда Миша закончил.
– Я не знаю. Я ни в чём не уверен, Серёга. Но просто так сидеть и вздрагивать от каждого звонка я не могу. Я хочу, чтобы это закончилось.
– Ты понимаешь, Миша, что всё это ерунда? Ничего он тебе не сделает.
– Нет, не понимаю. Я не знаю, кто это, но он не шутит. Я не знаю, что он может сделать, но он знает, что делает. Я боюсь, дружище. Если бы ты слышал, как он говорит! Какой у него голос!
– Я много с кем говорил. И было время, мне самому приходилось говорить людям то, от чего им становилось страшно. И страшные вещи мне тоже приходилось делать, – сказал Сергей. – Ох, я бы с твоим этим поговорил бы. Так, значит, ты поедешь?
– Не знаю. Не решил ещё…
– Короче, поедем вместе. Понял?
– Он сказал приехать на моей машине… – плохо скрывая облегчение и радость, сказал Миша.
– Подъеду к тебе в семь и всё решим, не ссы! – бодро перебил его Сергей. – Но и ты тоже подумай, как обещал. Помоги мне, Миша! Я делать ничего не могу. Ещё немного, и я готов был в Крылатское ехать, просто, чтобы что-то делать. Во как меня накрыло! А ты говоришь: голос, голос. То, что с тобой случилось, – это ерунда.
Они договорились, что Сергей подъедет к семи, позвонит и Миша выйдет.
– А пока поеду в бассейн поплаваю. А что ещё делать? – сказал в конце разговора Сергей.
Мише сразу стало легче, спокойнее и даже физически лучше.
***
Из детской комнаты доносилась музыка и разные другие звуки. Девочки смотрели мультфильмы. Аня так и продолжала что-то делать на кухне. Миша немного помаялся и пошёл в Ане. Он на расстоянии чувствовал то напряжение, которое исходило от неё. Он чувствовал, что та холодность, немногословие и пристальный взгляд чем-то вызваны. Он чувствовал свою жену и не мог переносить этого напряжения.
– Анечка, а когда ты сегодня ездила на моей машине, – зайдя на кухню, самым непринуждённым тоном сказал Миша, – ты не почувствовала, что руль тянет вправо?
– Не почувствовала, – холодно сказала Аня.
Миша сделал вид, что не заметил этой холодности, но он убедился, что Анино настроение не изменилось.
– Просто, водитель Сергея сказал, что руль уводит вправо и надо проверить, – как ни в чём не бывало сказал Миша.
– Надо – проверь, – безучастно сказала Аня. – А что там твои неприятные люди из… Забыла, где у тебя опять неприятности?
– В Петрозаводске? Я с ними уже поговорил. Они больше нам домой звонить не будут. Но мне придётся туда слетать на пару дней. Полечу в среду.
– Неужели, чтобы объяснить людям, чтобы они больше не звонили, нужно лететь? – Аня очень недоверчиво посмотрела на Мишу.
– Нет. Для этого лететь не надо. Это я и так объяснил, по телефону. Но там у меня, действительно, неприятности. И мне придётся, действительно, полететь в Петрозаводск. А почему ты со мной так разговариваешь, я не понимаю?
– Надо лететь, значит, надо, – ответила Аня спокойно. – В среду, значит, в среду. А сегодня я договорилась с Викой. Они с Володей вечером будут на квартире у Юли. Если помнишь, я хотела взять у неё цветы? Вика сказала, что можно сегодня вечером подъехать и выбрать какие угодно. Ты мне поможешь?
– Во сколько, Анечка?
– Соню уложу пораньше, и можно съездить. Они там собирались быть допоздна. Суббота, машин мало, можно съездить быстро.
– Ко мне Сергей подъедет в семь. У него какие-то проблемы. Он попросил помочь. Я пообещал. Мне нужно будет отъехать. Но я постараюсь быстро. А в другой раз цветы забрать нельзя?
– Я уже договорилась. Неудобно. И цветы нужно поливать, они ждать не могут. Хорошо, я сама справлюсь.
– Только, Анечка, прости, милая, – с трудом удерживая спокойную интонацию, сказал Миша, – я должен буду взять свою машину. Видишь, я же не знал, что ты договорилась.
– А я рассчитывала на неё, – не скрывая удивления и досады, сказала Аня, – моя, может быть, до сих пор запертая стоит. Суббота же. И багажник у твоей удобнее. Сергей что, будет без машины?
– Он попросил, чтобы мы поехали на моей. У него что-то стряслось. Он попросил об этом, – изображая досаду, врал Миша.
– И у него неприятности? – иронично сказала Аня. – Ну надо же! Ему что, нужна конспиративная машина? Шпионские страсти какие-то.
– Я не спросил его, – чувствуя всю неправдоподобность своих объяснений и к тому же зная, что все они лживы, развёл руками Миша. – Ему надо, он попросил помочь, а я согласился. Прости, милая! А может быть, завтра съездим?
– Я уже договорилась. Они там будут сегодня и будут меня ждать. Я справлюсь.
– Я постараюсь быстро. Ты во сколько будешь Соню укладывать?
– Не думай об этом. Я справлюсь. Есть будешь?
Мише категорически не нравился этот разговор. Он чувствовал себя кругом виноватым и кругом запутавшимся. И путаница становилась всё сложнее.
– Я бы супчика поел. Мне до сих пор очень худо, – сказал он жалостливо, – суп сейчас бы мне помог.
– Садись, – сказала Аня, отвернувшись, – я сварила. Буду сейчас кормить девочек. С ними поешь?
– Конечно, – почему нет?
– Ну, мало ли…
***
Оставалось около часа до того, как должен был приехать Сергей. Миша поразмышлял о том, во что ему следует одеться для предстоящего разговора. Он хотел выглядеть строго, спокойно, но при этом не хотел, чтобы по его одежде было понятно, что он как-то специально подбирал её для встречи. Он хотел выглядеть независимо, но солидно. Он решил, что ботинки, джинсы, свитер с горлом, а сверху серое, короткое, уже не новое, но хорошее пальто будут в самый раз. «В целом получится небрежно, но цивилизованно», – подумал он.
Аня по-прежнему практически не разговаривала с ним. На вопросы отвечала коротко и односложно. Миша в халате сидел на диване и маялся. Время тянулось очень медленно.
– Папа, подстрогай мне карандаш, незаметно подойдя к Мише, сказала Катя.
– А точилки у тебя нет, что ли? – спросил Миша.
– Соня куда-то засунула, наверное, – со вздохом ответила Катя, – найти не могу.
– Не сваливай всё на сестру. Давай свой карандаш.
Катя сразу убежала в детскую. А Миша подумал и не вспомнил, чтобы дочь когда-нибудь просила его точить ей карандаши. Он не знал, как она это делает. И ещё он не смог вспомнить, когда он вообще в последний раз подтачивал карандаш.
На кухне он не сразу нашёл подходящий нож. Ножей, на удивление, в ящике было много разных. «И ножи, кстати, тоже давно не точил», – подумал Миша.
Катя принесла штук пять карандашей. Они были либо обломаны, либо стёрты до дерева. Обычные цветные карандаши. Видно было, что Катя ими активно пользуется. Концы у нескольких были погрызены, особенно у простого карандаша.
Миша подтачивал первый карандаш острым, тонким ножом, а Катя наблюдала. Уж что-что, а делать это Миша умел, и это было приятно. Сколько он переточил карандашей за время учёбы в художественном училище. Сколько он их истёр от длинного и нового до короткого огрызка. Миша аккуратно, тонко и профессионально заточил все карандаши, что принесла Катя.
