Она пытается следить за тем, чтобы уголки рта у нее были скорбно опущены, в знак скорби по Лалли, но глаза выдают ее с головой. Моей старушке просто нравится носить траур. Наверное, это одна из ее главных потребностей. Бедный старый котенок. Согбенный горем.
В гостиной вопит Брэд, так что я поскорей проскальзываю в кухню, где на скамейке лежит кипа всякой массмедийнои бумаги и дюжина контрактов, которые все шлет и шлет мой агент. На самом верху – присланная по факсу обложка журнала «Тайм», который выйдет на следующей неделе. Заголовок гласит: «Стул – на вынос!» На фотографии – высохшие остатки моего говна, завернутые в Кастсттовы конспекты, лежат на лабораторном столике. На заднем плане стоит Абдини и держит в руках записку, которую Хесус оставил в берлоге Кастетту и Дурриксу, любовникам и интернет-антрепренерам. «Вы, суки, говрили, что это любовь» – гласит записка его корявым детским почерком, с ошибкой в слове «говорили». Я опускаю глаза. Хотя, с другой стороны, своей запиской он, сам того не желая, послужил исполнению самых заветных желаний Кастетта и Дуррикса. Теперь у них будет столько мальчиков, что они даже и мечтать об этом не смели: в тюрьме. Хотя что-то подсказывает мне, что давать они теперь будут значительно чаще, чем брать. А если брать – то не так, как привыкли. Ну и хрен бы с ними. Как сказал бы сам Кастетт: «Нищему выбирать не приходится».
Чуть ближе к окну на той же скамейке лежит номер сегодняшней газеты, с заголовком: «Старое Доброе Дерьмо». На снимке – Леона, у Китера, с полными руками говна. Еще чуть ниже – статья про Тейлор. С ней все будет в порядке. Хотя бы делаться под себя перестанет, и то хлеб. Может, имплантируют ей новую силиконовую полужопицу, кто знает?
Матушка выталкивает меня на крыльцо, а потом – к скамеечке для желаний, где отирается старый служащий из морга.
– Дай пожать твою руку, сынок, – говорит он, – твой отец мог бы тобой гордиться.
– Спасибо, – говорю я, вдыхая запах ясного безоблачного дня.
– Да уж, мистер, такого поворота уж точно никто не ожидал. Поделись секретом, а?
– Я просто встал на колени и вознес молитву Богу, сэр.
– Вот это здорово, – говорит он и поворачивается к матушке. – И вот что, мэм, я думаю, теперь мы можем дать ход тому старому делу о получении страховки – тело теперь уже точно никто не найдет.
– Вот спасибо, Так, – говорит матушка и делает пасс над скамеечкой для желаний.
– Мистер Вилмер! – кричит с крылечка Джордж. – Вы подумаете, что можно будет сделать для этой бедной старушки из Накогдочеса…
– С удовольствием, миссис Покорней, а вы теперь поосторожней, послушайте старика.
Он уходит, а матушка, нахмурив брови, смотрит, как на подъездную дорожку вкатывают на тележке громоздкий короб с холодильником. Хмурится она от всей души, и не только потому, что она теперь дважды вдова, но и потому, что Леона объяснила ей, как это пошло и по-мещански – радоваться новым вещам. Надо просто делать вид, что это все ровным счетом ничего для тебя не значит: вот чему научила матушку Леона Дант. И еще – как закидывать голову назад, когда смеешься. Но меня на подобной мякине не проведешь.
Я перегибаюсь через скамейку и всем телом впитываю непропеченное матушкино тепло. Когда к нам выходят дамы, на той стороне улицы в окошке появляется миссис Лечуга. Она едва заметно делает ручкой, и тут я понимаю, кого не хватает в моей жизни для полного счастья – Пальмиры. Но, с другой стороны, не каждый же день человеку предоставляется возможность поиграть в «Опре» в пинбол.
– Верн, – говорит Бетти, – Брэд просто с ума сходит, так ему хочется показать тебе, что ему подарили на день рождения.
Я пытаюсь ответить вежливым кивком, но глаз мой уже зацепился за движущееся розовое пятно на другом конце улицы, сквозь ветви ив. Это Элла, с чемоданом. На ней шерстяной свитер, надетый поверх просторного летнего платья, в подоле у которого гуляет ласковый медвяный ветерок. Она видит, что я ее заметил, и улыбается. Я говорил, что пришлю за ней машину, но она уперлась, дурочка, и все тут. В последний раз пройтись по городу. Хотя мы же все равно вернемся. И Мексика не так уж далеко.
– Курт, место! – Старая миссис Портер пинком распахивает дверь-сетку и ковыляет через лужайку с полным лотком вязаных крючком игрушек.
Потом, когда я перехожу на другую сторону, чтобы встретить Эллу, на крыльцо за нашими спинами вываливается Брэд.
– Б-ууум! Жри говно, ублюдок ёбаный!
– Это лучше не записывать, – говорит Леона. – Брэдли Причард! Если ты не перестанешь наставлять на людей эту штуку, она немедленно отправится обратно в магазин!
Я не обращаю на него внимания. Я касаюсь губами губ Эллы. Потом мы оба поворачиваемся и смотрим, как миссис Портер расставляет у обочины свои игрушки. Господи, да у нее тут целый магазин. Вслух смеяться нельзя, мы стоим и давимся.
– Мэм, – кричу я через дорогу. – Миссис Портер! Она поднимает голову, улыбается и делает мне ручкой.
– Все разъехались, миссис Портер. И все теперь будет как раньше…
Конец
«Велкро» – название компании, производящей застежки-липучки, и соответственно самих липучек.
Долли Партон (р 1946) – одна из наиболее заметных фигур в музыкальном стиле кантри и как автор, и как исполнитель.
Баллада о городе Галвестон в Техасе, на побережье Мексиканского залива. Первое поселение в тамошней бунте основал в 1817 году пират Жан Лафит, для которого эта бухта долгое время служила удобной базой. Отсюда романтические коннотации.
По Фаренгейту, естественно.
Кредитке «Америкен экспресс».
Автоматическое скорострельное оружие не состоит на вооружении обычных полицейских частей США, как «оружие массового поражения», неприемлемое для выполнения полицейских задач в густонаселенных районах.
Крупнейшая американская компания, специализирующаяся на междугородних автобусных перевозках.
Ключевое слово, которое в любом американце должно вызывать самые патриотические чувства: как словосочетание «Брестская крепость» в россиянине. В 1830-x годах пограничные с США территории Мексики и в особенности Техаса активно инфильтровались американцами, среди которых столь же активно подогревались антимексиканские настроения, связанные, в частности, с запретом на рабовладение. Впрочем, правящая в Мексике диктатура генерала Санта-Аны сама немало тому способствовала, требуя, скажем, от переселенцев обязательного принятия католичества. В результате мексиканских приграничных бандитов, воевавших с центральным правительством, поддержали проживающие в Техасе 40 тысяч американцев, и в 1836 году была провозглашена независимость Техаса. Во главе повстанцев встали профессиональные авантюристы вроде Дейви Крокетта и Джима Боуи.
23 февраля 1836 года около 200 повстанцев были осаждены в миссии Аламо четырехтысячным армейским корпусом под командованием самого Санта-Аны. Осажденные держались до 6 марта и были убиты все до единого, включая уже упомянутых Крокетта и Боуи. Мексиканцы потеряли до полутора тысяч человек. Крик «Помни Аламо!» стал с тех пор боевым кличем. Техас, выиграв войну за независимость после победы под Сан-Хасинто, недвусмысленно дал понять, что хочет воссоединиться с США – что, в свою очередь, вызвало Американо-мексиканскую войну 1846–1847 годов и отторжение от Мексики почти половины ее территории, включая нынешние штаты Техас, Калифорнию, Аризону, Нью-Мексико, Неваду, Юту и часть Колорадо. Героическая война за независимость от Мексики до сих пор является одной из основ техасской исторической мифологии, а потому пятилетний мальчик, рисующий горы трупов и моря крови в Аламо, – это совершенно правильный мальчик.
Краткое письменное изложение дела с привлечением фактов и документов, с которым сторона выступает в суде.
Мексиканский национальный фаст-фуд, кукурузная лепешка с начинкой и острым соусом.
Большое Яблоко – официальное прозвище Нью-Йорка.
Каковое по-испански читается «Хесус».
Добрый вечер – искаженное «bucnos tardes» (исп.).
Фамильярное название г. Сан-Антонио.
Texas A and M University, Сельскохозяйственный и политехнический университет Техаса. Одно из наиболее популярных и динамично развивающихся учебных заведений штата. Основной комплекс – в г. Колледж-Стейшн. Одно из отделений, кстати, расположено в Галвестоне.
University of Texas (System) – университет штата Техас, расположен в Остине. В Хьюстоне отделения нет, зато есть в нескольких других городах, в том числе и в Галвестоне.
