Внизу у трапа стояли несколько человек в гражданской одежде с явной военной выправкой. Мы с Наумовым сразу признали в них собратьев по службе Отечеству.
– Полковник Кочубей, – представился старший из встречавших.
– По фамилии и породе видно, что казак, – не спросил, а больше резюмировал я, протягивая руку для приветствия и называя себя.
– Дед был казак. Отец – сын казачий. А я – хвост собачий.
Все дружно заулыбались. И знакомство произошло без долгого «обнюхивания».
За несколько лет работы по возрождению казачества я сделал для себя отрадное открытие. В каждом министерстве и ведомстве среди руководителей обязательно сыщется «свой» – казачьего роду-племени, не забывший зова крови и духа предков, несмотря на поголовную «стрижку» казачества «под корень», а в силовых ведомствах таких – каждый четвертый, если – не третий. И здесь нам тоже повезло... Игорь Кочубей, руководитель республиканского комитета государственной безопасности, оказался из казаков. Это облегчало нашу миссию, но не его... Он и такие, как он, по сути, были сданы Москвой в заложники вместе с русским населением на всех национальных окраинах еще формально существовавшего СССР.
– Есть ли какие-то выводы у следствия по делу об убийстве Подколзина? – спросил я Кочубея, как только сели в машину и направились в город.
– Официальная версия, распространенная в газетах, бытовая драка. Об этом вам сегодня и в Доме правительства скажут, прежде всего глава МВД. Но у нас иное мнение – убийство на национальной почве, достаточно хорошо подготовленное. Убийца – бывший студент, отчисленный из института из-за психических расстройств. Исключительно удобное орудие для преступления... Какой спрос с психа?!.
– Изощренно прячут концы в воду.
– Да, действуют продуманно. Помимо людей с неустойчивой психикой привлекают малолеток, с которых тоже много не взыщешь... Наркоманов, уголовников – те постоянно рискуют. Сеть таких экстремистов постоянно растет. Подколзин – далеко не главная их цель. Скорее всего, убийство атамана – разведка боем перед гораздо более серьезной заварухой.
– Неужели ничего нельзя сделать, чтобы предотвратить новые преступления?
– Нет поддержки из Москвы, нет усиления, нет единой программы противодействия националистическому разгулу. Мы давно сделались из проводников полупроводниками – от нас сигналы уходят наверх, а оттуда – молчание. Варимся, как можем, в собственном соку, принимаем посильные меры на своем уровне, удаляем выявленные метастазы. Но они-то не причина, а следствие страшной болезни всего общества. Для ее лечения нужны иные средства и иной масштаб. Прежде всего – решимость и воля союзного руководства... А на эту тему нам говорить не положено.
– Мы за вас скажем, – поспешил я заверить собеседника. – Скажем о творящемся «бардаке». И властям, и народу... Сколько можно терпеть беспредел подонков и бездействие «слуг народа»? Мы уже не раз делали резкие, откровенные заявления в прессе на эту тему...
– Слышали. Кое-что и до наших «палестин» доходило, – поддишканил Кочубей моему «токованию» и приземлил пафосный взлет отрезвляющей фразой: – Был бы толк!
* * *
Поле стола для заседаний было пустынным, без каких-либо отвлекающих предметов в виде пепельницы или дежурных бутылок с минеральной водой и стаканов. Чистое поле – ристалище для рыцарских турниров... За противоположной от входа стороной стола в центре громоздилась тучная фигура хозяина кабинета и республики Доку Гапуровича Завгаева – крепкого, еще не надорвавшегося весом власти, с хитроватыми восточными глазами управленца, воспитанного в старых традициях партийного лицедейства. Он и присоседившийся слева министр внутренних дел Чечено-Ингушетии неплохо владели мимикой и встретили нас со скорбными минами на лицах. Относительно отрешенной от «игры» оставалась только «правая рука» хозяина – наш новый знакомый Игорь Кочубей.
– Большое несчастье постигло нашу республику. Погиб Александр Ильич Подколзин, депутат Карабулакского поселкового Совета, человек известный далеко за пределами своего района. Жаль, очень жаль... Спасибо, что приехали разделить наше горе, – начал запев беседы чиновный солист. – Кто бы мог подумать, что незначительная уличная перебранка закончится такой трагедией?!
– Как это произошло? – нарушил я многозначительную паузу после сказанной фразы.
– Глупо... нелепо произошло...
– Разрешите мне доложить товарищам? – повернулся к «хозяину» главный милиционер. И удостоился согласительного кивка головой: «Да, да. Пожалуйста».
– Тут такое дело... Не все можно для прессы рассказывать. Понимаете? – заговорщецки подался над столом в нашу сторону министр. – Чего не бывает по пьянке? На Пасху, по православной традиции, ходил Подколзин на кладбище – могилы убрать, помянуть умерших. Выпил лишку, видимо... Не очень контролировал свое поведение... Возвращаясь домой, захотел «отлить». Ну и обмочил забор одному из жителей поселка. Тот обиделся. Начал ругаться... Дошло до потасовки и поножовщины... Спасти пострадавшего не удалось. Умер по дороге в больницу. Такая нелепость...
На лице говорившего были отпечатаны явно выраженные чувства досады и сожаления. Так что и мы невольно сокрушились после финала услышанной версии. И только глаза Кочубея – спокойные, непронятые душещипательными словами главного стража порядка и безопасности граждан республики вывели меня из минутного замешательства: «А на чей счет списать угрозы физической расправы, приходившие Подколзину накануне убийства?»
– Ну какие угрозы? – с еще большей горечью протянул министр, и глубокая складка досады и иронии скривила левую сторону его рта. – Больше слухов, чем реальных угроз. Где доказательства, факты?... А слова к делу не пришьешь.
– Разве мало случаев избиений, изнасилований, запугивания русских жителей? У вас что не регистрируют их в отделениях милиции? Мы в Союзе казаков получили сотни жалоб на антиправовые целенаправленные действия национальных экстремистов против русских...
– Не нужно передвигать уголовщину на национальную почву, – парировал министр. – Мы регистрируем все преступления и национальности преступников. Поверьте – русских среди нарушителей уголовного кодекса не меньше, чем чеченцев, ингушей и других народностей, проживающих в республике. Пьянство, знаете ли, главная среда правонарушений, а по этой части с русскими мало кто сравнится.
– Да, это так, – согласился Завгаев. – По пьянке чего только не сделает человек?! И отца родного убьет... Национальность здесь не при чем.
Скорбные маски постепенно истаивали на наших собеседниках, выявляя несколько иные лица – более жесткие, решительные в своих намерениях отстаивать честь и добрую репутацию вверенной им территории от порочащих ее заявлений заезжих политических школяров. «Коренник» и левая «пристяжная» явно соединяли и напрягали свои усилия, чтобы вывезти воз переговоров на нужную им дорогу.
– Про национальных экстремистов вы явно перегнули, – упрекнул меня «хозяин». – Русские в республике занимают второе место после чеченцев... Много смешанных браков. За века совместной жизни перероднились, сватами стали, кунаками... Я вот женат на терской казачке, так наших детей к какой национальности отнести?... Нет, с такими выражениями осторожней нужно быть... Людей обидеть легко... Одним необдуманным словом. Национальная политика – дело щепетильное, здесь главный принцип, как у врачей, – не навреди... Так что, молодые люди, у меня убедительная просьба к вам: не разносите нелепых слухов, тщательно проверяйте полученную информацию и не спешите с выводами. Мы здесь одной семьей живем, свои проблемы, какой бы не были сложности, стараемся решать, не обременяя Политбюро и союзное руководство. И пока получается. Не без ошибок и упущений, конечно. Но на общесоюзном фоне выглядим достаточно неплохо.
– У нас нет намерений сгущать краски и беспочвенно обвинять вас в перекосах национальной политики, – попытался я остановить «партийный отчет» Завгаева, – но мы получаем письма и устные заявления из всех союзных и автономных республик, на территории которых исторически расселились казаки. Ни из одной, кроме вашей, нет такого количества жалоб и призывов принять экстренные меры. Это иная статистика, и выглядит она более тревожно, чем ваша.
– Есть и у нас карабахские рикошеты, – выступил на подмогу главе Чечено-Ингушетии молчавший до сей поры Кочубей. – Но это явление не местного масштаба, а общесоюзного. И нужны комплексные меры: политические, экономические... прежде всего, силовые тоже, чтобы сдержать неблагоприятные тенденции.
– Мы говорили об этом с Михаилом Сергеевичем Горбачевым и с Александром Николаевичем Яковлевым... Они в курсе... Совместное решение будет найдено, – подхватил мысль Кочубея Доку Гапурович. – Но очень важно не нагнетать обстановку, не поджечь недовольство людей, не бросить их во взаимную вражду, в недоверие и ненависть к власти... Мы этого хотим избежать и вас предостерегаем.
