Филибер смотрел на них, и все повернулись к Франку и Камилле, а они безуспешно пытались… пытались проглотить комок в горле.
Потому что человек, вещавший со сцены, этот верзила, смешивший их рассказами о своих несчастьях, был Филу, их ангел-хранитель, их СуперНесквик, спустившийся к ним с неба. Тот, кто спас их, обняв худыми ручищами за поникшие плечи…
Люди аплодировали, а он заканчивал переодеваться, облачаясь во фрак и котелок.
— Ну так вот… Думаю, я все сказал… Надеюсь, я не слишком утомил вас своими воспоминаниями… Если же я все-таки утомил вас, прошу меня извинить и посочувствовать сей благородной даме с розовыми волосами, ибо это она заставила меня выйти к вам сегодня вечером… Обещаю больше так не поступать, но…
Он махнул тростью в сторону кулис, и паж принес ему пару перчаток и букет цветов.
— Обратите внимание на цвет… — добавил он, надевая перчатки. — Кремовые… Бог мой… Я неисправимый поклонник классицизма… Так на чем я остановился? Ах да! Розовые волосы… Я… Я… знаю, что мадам и мсье Мартен, родители мадемуазель де Бельвиль, сегодня в зале, и я… я… я… я…
Он опустился на одно колено.
— Я… я заикаюсь, не так ли?
Смех в зале.
— Я заикаюсь, и на сей раз в этом нет ничего удивительного, потому что я прошу у вас руки вашей до…
В это мгновение над сценой пронеслось пушечное ядро, и Филибер упал на спину. Его лицо исчезло под тюлевой оборкой, а над залом разнесся истошный крик:
— Йииииииииии, я буду маркииизой!!!!
Он кое-как поднялся на ноги, держа ее на руках. Сбитые с носа очки висели на ухе.
— Славная победа, вы не находите?
Он улыбался.
— Предки могут мною гордиться…
11
Камилла и Франк не остались на вечеринку по случаю закрытия сезона — они не могли пропустить поезд в 23.58.
На сей раз они сидели рядом, но разговорчивее не стали.
Слишком много впечатлений, да и потрясений выше крыши…
— Думаешь, он придет сегодня вечером?
— Ннну… Эта девица не очень-то вписывается…
— С ума можно сойти, верно?
— Полный бред…
— Представляешь, какое лицо будет у Мари-Лоране, когда она познакомится со своей новой невесткой?
— Спорю, это случится не завтра…
— Почему?
— Не знаю… Женская интуиция… Помнишь, в замке, когда мы прогуливались с Полеттой после обеда, он сказал нам, дрожа от ярости: «Можете себе представить — сегодня Пасха, а они даже не припрятали яиц для Бланш…» Возможно, я ошибаюсь, но мне показалось, что это была последняя капля, переполнившая чашу терпения… Его они терзали как хотели, и он все сносил безропотно, но это… Не приготовить подарка для маленькой девочки — это уж слишком… Слишком жестоко… Я почувствовала, что он дал себе волю и принял твердое решение… Ты скажешь: тем лучше… И будешь прав: они его не стоили…
Франк покачал головой, и разговор иссяк. Продолжи они, им пришлось бы говорить о будущем в сослагательном наклонении («А если они поженятся, где будут жить? А мы куда денемся?»), а они не были готовы к подобного рода обсуждениям… Слишком рискованно… На грани фола…
Франк заплатил госпоже Перейре, пока Камилла сообщала новости Полетте, потом они перекусили в гостиной, слушая вполне вменяемое техно.
— Никакое это не техно, это электро.
— Ах, простите, пожалуйста…
Филибер действительно не вернулся ночевать, и квартира показалась им чудовищно пустой… Они были рады за него и несчастны из-за себя…
Они вновь почувствовали полузабытый привкус одиночества…
Филу…
Им не требовалось изливать душу, чтобы выразить свое смятение. На сей раз они отлично друг друга понимали.
Женитьба друга дала им повод крепко надраться, чокаясь за здоровье всех сирот в мире. А сирот на земле было столько, что вечер закончился вселенской пьянкой.
Вселенской и очень печальной.
12
Марке де ла Дурбельер, Филибер Жеан Луи-Мари Жорж, родившийся 27 сентября 1967 года в Ларош-сюр-Йоне (Вандея), взял в жены Мартен Сюзи, рожденную 5 января 1980 года в Монтрейе (Сен-Сен-Дени), в мэрии 20-го округа Парижа в первый понедельник июня-месяца 2004 года под растроганными взглядами своих свидетелей — Лестафье Франка Жермена Мориса, родившегося 8 августа 1970 года в Туре (Индр-и-Луара), и Фок Камиллы Мари Элизабет родившейся 17 февраля 1977 года в Медоне (Оде-Сен), и в присутствии Лестафье Полетты, которая отказалась называть свой возраст.
Присутствовали также родители невесты и ее лучший друг — высокий парень с желтыми волосами и наружностью не менее экзотичной, чем у самой новобрачной…
Филибер в шикарном белом льняном костюме с розовым, в зеленый горошек, платочком в кармане.
Сюзи надела розовую, в зеленый горошек, мини-юбочку с турнюром и двухметровым шлейфом. «Моя хрустальная мечта!» — со смехом повторяла она.
Она все время смеялась.
На Франке был такой же льняной костюм, но цвета жженого сахара. Полетта надела шляпу, которую сделала для нее Камилла. Этакое маленькое гнездышко с птичками и перышками, торчащими в разные стороны. Сама Камилла облачилась в одну из белых рубах, которые надевал под смокинг дедушка Филибера, — она доходила ей до колен, подпоясалась галстуком и обулась в прелестные красные сандалии. Она надела юбку впервые с… Черт, она уж и не помнит, когда это было в последний раз…
После церемонии весь бомонд отправился на пикник в сады на холмах Шомон, экипировавшись большой корзиной Дурбельеров и приняв меры предосторожности, чтобы не попасться на глаза служителям.
Филибер перевез одну стотысячную часть своих книг в маленькую двухкомнатную квартирку супруги, которой ни на секунду не пришла в голову мысль расстаться со своим обожаемым кварталом — даже ради того, чтобы быть похороненной по первому разряду на другом берегу Сены…
Надеюсь, всем ясно, насколько она бескорыстна и как сильно он любит ее…
Но он все-таки оставил за собой свою комнату, и они там ночевали, когда приходили на ужин. Филибер, пользуясь случаем, возвращал на место одни книги и уносил другие, а Камилла продолжала рисовать портрет Сюзи.
Он никак у нее не получался… Еще одна модель, которая ей не давалась… Что поделаешь! Профессиональный риск…
Филибер больше не заикался — он просто переставал дышать, как только жена исчезала из поля его зрения.
Они очень странно смотрели на Камиллу, когда та удивлялась стремительности их романа. К чему ждать?
Зачем отнимать время у счастья? Это же полный идиотизм — то, что ты говоришь…
Она недоверчиво и одновременно растроганно качала головой, а Франк исподтишка за ней наблюдал…
Брось, ты все равно не поймешь… Ты не можешь понять… Ты ведь комок нервов… У тебя если и есть что красивого, так только твои рисунки… Ты же вся скукожилась внутри себя… Как подумаю, что считал тебя живой… Черт, я, видать, в тот вечер был совсем плох, раз влип в эту историю по уши… Я-то думал, ты явилась, чтобы любить меня, а ты просто оголодала. Ну и кретин же я, право слово…
Знаешь, что нужно было бы сделать? Прочистить тебе мозги, как промывают нутро цыпленку, и выбить оттуда все дерьмо раз и навсегда… Тот, кто тебя раскрутит, будет нехилым парнем… Если таковой вообще найдется на этом свете. Филу уверяет, что ты так хорошо рисуешь именно потому, что ты такая… Черт бы побрал это искусство — ты платишь за него слишком дорогую цену!
— О чем задумался, Франк, дружище?! — затормошил его Филибер.
— Просто устал…
— Брось… Скоро отпуск…
— Скоро… Еще весь июль ишачить… Пойду спать, завтра рано вставать — везу дам за город…
Провести лето в деревне… Это была идея Камиллы, и Полетте она понравилась… Не то чтобы она слишком возбудилась… Но, во всяком случае, не возражала. Она на все легко соглашалась, если ее не принуждали…
Когда она сообщила ему свой план, Франк начал кое-что понимать.
Она может жить вдалеке от него. Она в него не влюблена и никогда не влюбится. Кстати, она его об этом честно предупредила. И это его трудности, если он возомнил, что переупрямит ее и весь мир. Нет, парень, ты вовсе не самый крутой… Придется тебе с этим смириться. Какой же ты самоуверенный болван…
Ты еще не родился, а твоя жизнь уже ничего не стоила, так с какой стати все должно измениться сейчас? На что ты рассчитывал? Думал, если вы спите вместе и ты к ней хорошо относишься, счастье готовеньким свалится тебе прямо на башку?.. Эх ты… Неудачник… Только посмотри на себя… На что ты надеялся? Нет, ну на что, скажи честно?
Она оставила свою сумку и чемодан Полетты у входа и пришла к нему на кухню.
— Я хочу пить.
— …
— Дуешься? Не хочешь, чтобы мы уезжали?
— Вовсе нет! Я хоть развлекусь немного…
