ПРАГА. АВГУСТ
В понедельник позвонила Полина. В голосе подруги звучала неподдельная тревога:
– Ленушка, где ты? Что у тебя? Почему не звонишь?
– Прости, Полечка. Я так закрутилась, ты не представляешь… Давай встретимся в «Империале», хорошо? Через полчасика… Целую, Полечка, пока!
Она стремительно вошла в таверну, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы, – Полина уже сидела за столиком и помахала Елене. Елена подошла, села рядом:
– Полечка, я сейчас съем огромный кусок жареного мяса. Ты не будешь возражать?
– Я – нет…
– Вот хорошо!
– Ты же не ешь мяса!!!
– Да, это я так, – вздохнула Елена, – скажи спасибо, что я на человечину не перешла… С ним не поешь… Как приготовит – язык проглотишь…
– Сам… готовит?!
– Сам. Никому не доверяет…
– Рассказывай.
– Спрашивай, Полечка.
– Где ты была столько времени?! Я звонила, Иржи тебе звонил…
– В Словении.
– С ним?
– Да.
– Ах, так он все-таки высовывается из своей стеклянной башни… Почему не в Ницце, интересно?
– Он не любит Ниццу. Монако не любит. Ривьеру терпеть не может… Там так чудесно, Полина… Не смотри так. Я знаю, я спятила.
– Это заметно.
– Да?
– Угу. Порхаешь. И сияешь. И похорошела просто бессовестно. И румянец появился. И глазки блестят. Полный набор симптомов. Ленушка, ты соображаешь, что делаешь?
– Нет. Но я это хорошо понимаю.
– И тем не менее…
– И тем не менее.
– И как это понимать?
– Ох, Полечка… Если бы я знала… Я всегда знала, что он гораздо сложнее и интереснее, чем тот ходульный образ, который мы себе напридумывали. Дракон, Дракон… Никто на самом деле не понимает, что это означает. Он самый настоящий дракон. Драконище. Даже похож… Ты же помнишь, я говорила… Но что настолько, – я этого себе даже не представляла.
– Ленушка, что с тобой?! – голос Полины дрогнул. – Ты слов-то таких никогда не произносила…
– Влюбленные тетки сильно глупеют. Для тебя это новость?
– Про тебя – да.
– Я теперь подозреваю, что просто никогда… Нет. Я не хочу об этом. Во всяком случае, сейчас…
Елена достала сигареты и закурила. Бросив случайно взгляд в окно таверны, она увидела, что к «машинчику» подъехали на самокатах два полицейских. Она знала, что заезжать в пешеходную зону запрещено, – за подобное нарушение лишали прав на шесть месяцев. Но она так спешила… Полицейские, увидев виньетку пропуска на лобовом стекле машины, понимающе переглянулись, вновь заступили на самокаты и величаво покатились дальше по своим делам. Полина проследила взгляд Елены, и глаза ее расширились от изумления:
– Какая бусечка… А где «пыжик»?
– В него попал метеорит.
– Тебе в темечко попал метеорит, как я погляжу, – проворчала Полина. – Это он тебе подарил?
– Дал покататься.
– А почему менты так резво отчалили?…
– Увидели печать Дракона.
– Елена… Да что с тобой такое?!
– Это правда, Полечка. Это просто такие… ну, такие… Я не знаю… Нас всегда это бесило. Эти машины с непрозрачными стеклами, мигалки, сирены, пропуска всюду, что хочу, то и ворочу…
– А на самом деле приятно.
– На самом деле просто времени нет. Объезжать, тормозить, останавливаться, оплачивать стоянку, подсовывать талончик под стекло… Каждая секунда – чья-то жизнь. Никто же не возмущается, услышав сирену скорой помощи. А они и есть скорая помощь. Только и всего…
– Ну, как ты запела… А «пыжику» действительно давно пора было на свалку. Заботливый… За-а-ссс-сранец… – Полина закурила новую сигарету. – И ты согласилась?
– Я стараюсь не дергать его по таким мелочам.
– Боже мой, – Полина покачала головой и посмотрела на Елену так, словно видела ее впервые в жизни. – Да это в миллион раз хуже, чем я могла вообразить…
Елена кивнула и зажмурилась, чтобы помешать выступить слезам.
– Полечка… Ну, при чем тут подарки… Не нужно мне от него ничего… Понимаешь?
– Да понимаю я все. Чай, не дура. Но ты же понимаешь, что будущего у этих отношений нет?
– Конечно. Только мне все равно. Плевать.
– Ох, Ленушка, как же так вышло… Не стоило тебе соглашаться на это…
– Ну, отчего же, – усмехнулась Елена и глубоко затянулась дымом. – Я столько всего узнала… Не только про него, кстати. Про себя тоже. Едва ли не больше…
– Я сейчас разревусь. Честное слово.
– Нет. Давай в другой раз как-нибудь. Вместе поревем. Но не сейчас.
– Что ты собираешься делать?
– Ничего. Будем жить счастливо, как кролики, пока нам что-нибудь по-настоящему не помешает.
– Сильно сказано, – Полина закурила, наверное, пятую сигарету. – Цитата?
– Вроде того.
– Ух ты. Он еще и умный…
– Угу. Умный. Здоровый, как черт. Ростом под два метра. Вот такой и вот такой, – Елена показала руками, какие у Майзеля габариты. – Железо на нем ковать можно и танки из болота таскать. А иначе не выдержать это все…
– Что «все»?
– Все, Полечка. Все, понимаешь? Господи, знала бы ты, что я видела… Что собираются они свернуть… И это только начало…
– Елена, да что с тобой?!
– Ничего со мной. Я в порядке. Пора поливать соусом наши шляпы, Полечка. И вообще…
– Давай подождем, пока уляжется гормональная буря.
– Буря не препятствует, Полечка, а, скорее, способствует…
– Тебе хорошо с ним, – Полина не спросила, а словно ответила на свой собственный вопрос.
– Мне хорошо с ним, – эхом откликнулась Елена. – Это должно каким-то другим словом называться, Полечка. Не знаю, каким. Такого не было никогда.
– Никогда?! Ох, Еленушка…
– Вот и я говорю… У него нет ничего, Полина. Костюм, рубашка, носки, туфли, телефон. Все. Больше ничего, понимаешь? Даже часов…
– А где он живет?!
– В кабинете. Нет, ну, я была у него дома, на самом деле… Это тоже командный пункт, такой, знаешь, в стиле Корбюзье… Все для фронта, все для победы…
– Опять цитата?
– Опять, Полечка, опять…
– И надолго тебя так хватит?
– Ах, да не знаю я ничего… Полина, он наш. Он на тех же книжках вырос. А рефлексии – и следа нет. Где-то потерялась в пути… Наш. И другой. Такой потрясающе другой… А люди! Ты бы видела его людей. Как они смотрят на него…
– Альфа-самец, в общем.
– Это всего-навсего термин, который ничего не объясняет и ничего не говорит. Они все в него влюблены. По уши. Ты знаешь, если бы они все дрожали и ходили на цыпочках, это было бы понятно. Но этого там в помине нет. Я ничего не понимаю. То есть, понимаю, просто поверить никак не могу…
– Ты будешь что-то писать?
– Обязательно.
– Чего ты сияешь?!
– Ничего. Это просто опять цитата.
– Боже ты мой, Елена…
– Я должна. Я должна рассказать об этом. Ради него. Ради людей. Ради нас всех. Они просто не могут ничего объяснять, потому что они скорая помощь, а не сериал про скорую помощь. Понимаешь? А мы… Мы их не поняли и испугались. И продолжаем держаться за наш испуг, потому что так нам проще и понятнее. Это неправильно. Несправедливо… – Елена закурила снова, даже не притронувшись к принесенной еде. – Ты сейчас не обращай на меня внимания, хорошо, Полечка? У меня такое творится в голове и не только, что я не могу говорить членораздельно. Мне хочется все выпалить одним предложением, но я не могу. Это должно отстояться, отлежаться, распасться на какие-то внятные слова…
– А король?
– Что король?
– Они в самом деле друг к другу кофе попивать ездят?
– Да. Сама при этом присутствовала, – улыбнулась Елена. – Дети – спать, а мы – на кухню…
– Ты… ты что… ты тоже?! И в каком качестве?
– В качестве стратегического партнера, – Елена усмехнулась. – Очень даже нормально. Никаких церемоний. Милейшие люди. Особенно ее величество. С королем нам не так чтобы уж есть о чем поговорить… А с ней… Как будто мы с ней сто лет знакомы. Разговор с полуслова начался и никак не закончится, знаешь ли. А от детей я просто без ума… И эти двое… Они не просто друзья, Полечка. Это… Я вообще не знаю, как это объяснить. Даже не как братья. Они как две руки или два глаза. И разговаривают они так друг с другом… Какими-то полупредложениями. Один за другого фразы договаривает. Или надевают эти японские доспехи и начинают лупить друг друга палками. И орут… Два бешеных огурца. Никогда не видела, чтобы мужчины вот так…
– Еленушка. Тайм-аут. Умоляю.
– Конечно, Полечка, конечно…
– Ты поешь. Правда. Это надо сначала жевать, потом глотать. Не перепутай, ладно?
– Постараюсь, – хмыкнула Елена.
– Он слова-то хоть говорит?
– Говорит, – на лице Елены мелькнуло что-то. – Почти все…
– Ах, так…
– Нет, Полечка… Просто у него это так тоже, кажется, первый раз. Мы ведь все боимся ошибиться. Это так больно потом… Он не хочет, чтобы было больно. Я понимаю. Хорошо понимаю…
– Что значит – «у него тоже»? А у кого еще? У тебя? – Елена кивнула несколько раз быстро-быстро. – Ах, Боже, Еленушка… Конечно… Если так, тогда… какая тогда разница, что про него говорят…
