Затем мы пошли смотреть камеры заключенных — маленькие комнатки, закрытые тяжеленными металлическими дверями. Мы прошлись по основным коридорам тюрьмы. Я удивлялся тому, что все заключенные были одеты очень свободно, в джинсы и рубашки, а не как полагается, в униформу. На многих людях были кольца, цепочки, ремни с металлическими пряжками — потенциальное холодное оружие. На майке одного заключенного я прочитал: «Ангола — не самое лучшее место». Большинство заключенных были черными, но и белые тоже встречались. Обычно в других тюрьмах белые и черные общаются обособленно, группами. Здесь не было ничего подобного.
Я подозвал одного заключенного.
— Извините. Мы снимаем документальный фильм, и хотели задать вам несколько вопросов.
— Нет проблем.
Я рассказал ему о том, что нам удалось увидеть.
— Ваша тюрьма сильно отличается от других тюрем.
Он улыбнулся.
— Warden Cain поменял многое. Начальник часто приходит к нам, и любой из нас может просто подойти к нему и поговорить о чем угодно, рассказать о своих проблемах.
Мы увидели молодую женщину, офицера, латиноамериканку, которая беседовала с группой заключенных. Она повернулась к нам с улыбкой. Мы спросили, ответит ли она на пару вопросов.
— Я был во многих тюрьмах, но я нигде не встречал подобной атмосферы… Она кажется… расслабленной. Или я пропустил что-нибудь?
— Нет. Это на самом деле так. Я работала двенадцать лет в другой тюрьме, здесь я всего четыре месяца. У нас все по-другому. Я стараюсь относиться к заключенным с уважением, и они отвечают мне тем же.
Мы отправились на второй этаж основного здания, где располагался церковный колледж. Студенты-заключенные могли здесь получить образование за четыре года.
В церковном колледже мы поговорили со священником о расовых взаимоотношениях в тюрьме. Расовые разногласия не исключены, заметил он, но здесь они почти не проявляются. Не так давно, месяц назад, белый заключенный был выбран черными прихожанами на должность пастора. Священник также не упустил возможности сказать нам о том, что он отдает должное начальнику тюрьмы и считает его подарком Господа.
После этого мы поехали на поля. Двадцать молодых черных заключенных в полосатых робах стригли траву. Вооруженные винтовками «Ремингтон» белые офицеры на лошадях наблюдали за их работой. Они стояли через каждые двадцать ярдов. Тележка, запряженная лошадью, развозила кувшины с водой. Стояла тридцатидвухградусная жара. Люди часто подходили к тележке, чтобы утолить жажду. Работающим не разрешалось разговаривать. Заметив двух болтавших заключенных, офицеры что-то крикнули им.
Я спросил, в каком блоке содержатся работающие здесь мужчины. Мне ответили, что в четвертом. Четвертый блок предназначался для людей, совершивших сексуальные насилия.
На территории тюрьмы располагался питомник, в котором содержались охранные и следовые собаки. Специалистам-кинологам удалось вывести особую породу охранных собак путем скрещивания овчарки и волка. Следовую службу здесь несли бладхаунды. Когда мы вышли из машины, собаки залаяли, приветствуя нас. Бладхаунды, эти длинноухие собаки с печальными глазами, столпились около вольера, виляя хвостами, требуя приласкать их.
Мы подошли к главному тренеру-кинологу, невысокому и жилистому молодому человеку. На голове у него была бейсболка. Я сказал, что живу в Монтане и еще мальчишкой ходил на охоту с бладхаундами. Он улыбнулся и ответил, что всегда хотел поохотиться в Монтане.
Собаки содержались в прекрасных условиях и были в отличной форме. Ваня Ургант отметил, что все собаки довольно дружелюбны. «Это потому, что они начинают учиться брать след за награду. А награда — это сосиска. Мы тащим сосиску по земле, собака идет по следу, тренируется. И в конце концов получает заслуженную награду. Когда мы пускаем собаку по следу сбежавшего заключенного, она ждет, что ей опять дадут сосиску. Собака начинает вилять хвостом — это значит, преступник близко, и нам приходиться ее останавливать. Ведь тот парень не собирается давать ей сосиску…» — рассказывал главный тренер.
Наконец съемки закончились. Пора было уезжать из «Анголы». По дороге Владимир, Иван и я делились впечатлениями. Мы так и не побывали во втором тюремном блоке, где содержатся шестьдесят процентов заключенных. Возможно, там все по-другому. Мы видели изнурительную работу в поле. Однако нас поразили какие-то совершенно нетипичные для тюрьмы вещи: служащие тюрьмы, заинтересованные в своей работе, человеческое отношение к заключенным и многое другое.
Мы посмотрели друг на друга и одновременно крикнули: «Warden Cain!!!»
* * *
Юнис — небольшой городок в местечке Каджун, в котором проживают двенадцать тысяч жителей. Приблизительно у трети местного населения очень низкий уровень жизни. Прожиточный минимум для семьи из четырех человек составляет около двадцати тысяч в год.
Мы приехали в девять утра в музыкальный магазин Савой снимать еженедельный джемсейшн. Магазин находился в трех милях на запад от города. Владельцы — профессиональные музыканты — Марк и Анна Савой — были давними друзьями Владимира. Марк был каджунец, приятный человек с черными волосами и выразительным взглядом. Была в его лице какая-то мягкость. Анна обаятельная и энергичная женщина. Итак, магазин еженедельно приглашал гостей на джемсейшн.
Это было маленькое одноэтажное здание около пятнадцати метров длиной, внутри стояли ряды кресел, на сцене сидели шесть музыкантов. Многим из них было чуть больше пятидесяти. Они играли на гитарах, банджо и скрипках местную мелодичную музыку, иногда подпевая на французском языке. Слушателей было около двадцати человек.
Все утро состав музыкантов менялся.
Мы снимали чету Савой, музыкантов и гостей магазина. Среди них была женщина среднего возраста из штата Вашингтон, путешествующая вместе с мужем. Я думал, она белая, но она оказалась наполовину индианкой чероки. На ней была футболка с известной фотографией Джеронимо, сраженного, но непокоренного. Надпись под фотографией гласила:
Защитник Родины: борец с терроризмом.
В полдень в магазин пришел мальчик лет одиннадцати со своим дедушкой, в руках он держал футляр со скрипкой. Музыканты его тепло приветствовали. Мальчик был тоненький и бледный, и что-то необычное было в его походке. Осторожно ступая, держась за кресла, он прошел к сцене. Мальчик был слеп.
Он играл отлично.
Мы разговорились с его дедом. Оказывается, мальчик слеп от рождения. Дед говорил спокойно, но глаза его были полны слез.
После концерта мы поехали в город на ланч. Недолго думая, завернули в первый попавшийся сетевой ресторан под названием «Спорт-бар и стейкхаус». Молодая официантка, мило улыбаясь, показала нам свободный столик.
Мы заглянули в меню:
Сом.
Креветки.
Устрицы, свинина и индейка.
Жареные кольца лука.
Жареный аллигатор.
Жареные грибы.
Отлично прожаренные клешни краба.
Жареные баклажаны каджуна.
Я заказал чашку супа и пиво.
Телевизор с большим экраном занимал главное место в зале. Показывали комедию. И тут я заметил, что у половины посетителей на столах стояли собственные маленькие телевизоры. Прямо напротив меня сидела парочка, муж с женой, лет тридцати, они поглощали обед, а их трехлетний сынишка ел руками, уставившись в телевизор.
После ланча я отправился в Вэл-Март поменять масло нашему «Эксплореру». В «Экспресс-мастерской» шиномонтажа я спросил у женщины, сколько времени займет замена масла.
— Подождите, я узнаю, — ответила она.
— У вас есть телефон?
— Нет, сэр, — сказала она и исчезла.
Несколькими минутами позже она вернулась и сообщила, что потребуется около полутора часов.
Я поблагодарил ее и вышел из мастерской.
На главной улице я нашел старомодную газовую заправку с сервисом и гидравлическим лифтом. Ильф и Петров, наверное, останавливались в подобном месте. Я работал на заправке, когда был тинейджером: наполнял баки, мыл лобовые стекла, проверял давление в шинах…
Рабочий, лет сорока, одетый в синий комбинезон, менял масло в машине. Его гаечный ключ где-то застрял, и он сильно ругался. Когда он закончил работу, мы разговорились. Он рассказал мне, как меняет масло. Оказалось, тем же способом, что и раньше, когда на газовых станциях действительно был сервис. Я рассказал ему о нашем фильме и задал несколько вопросов. Мне было интересно, что он думает о политической ситуации в нашей стране. Он говорил с сильным южным акцентом: «Администрация Буша — самая бестолковая в истории Америки. Наших правителей больше волнует идеология, а не то, как живет народ. Пять лет назад у нас была куча бюджетных денег, мы не воевали с Ираком, экономика была очень сильной и газ стоил два доллара за галлон». Он упомянул о корпоративном управлении массмедиа, а также о том, что председатель Федеральной комиссии по коммуникациям собирается ужесточить правила монопольного владения каналами телевидения и газетами в одном городе.
