И вновь Хабиба водили по пустым залам, коридорам, подвалам: смотри и запоминай, скоро
Дворец приготовят для Амина, а система охраны здесь не отработана, поэтому найдется место и «мусульманскому» батальону поближе к афганскому лидеру, а не где то на окраине. Поближе. На всякий случай.
Так что три эти поездки в Кабул позволили майору узнать и дорогу туда. Два часа на марш, выделенных Гуськовым, показались преуменьшенными, но возражать не стал. Постарается уложиться, сорок километров в час для его механиков — цифра вообще то реальная. Меньше вроде и просить стыдно.
Однако пыль, темнота, чередование в колонне колесных и гусеничных машин сделали свое дело: майор привел батальон в Кабул только через четыре часа.
— Если вы с самого начала выполняете задачи такими темпами, то что будет, когда получите более серьезную задачу? — не сдержал раздражения Гуськов.
На следующий день прилетели из Москвы Василий Васильевич Колесов и подполковник
Швец. Гуськов представил их Джандаду, взявшему власть над батальоном в свои руки, как заместителей комбата по боевой подготовке и разведке, но Хабиб Таджибаевич понял, что они прилетели снимать его. Колесов пока ничего не говорил, лишь расспрашивал о марше офицеров и сержантов. Но комбату было ясно, что вопрос со снятием с должности — дело времени. Как же он подвел Василия Васильевича…
Сам Колесов ждал начала совещания на первый взгляд невозмутимо. Срочный вызов в Кабул его не встревожил: сколько такого срочного за службу пережито, станешь каждый раз умирать и волноваться — быстро вынесут вперед ногами.
Как раз к прилету случилась и ситуация с Халбаевым, но, поговорив с офицерами, решил: наказывать комбата особо не за что. Тем более глупо было менять командира батальона накануне событий, связанных со «Штормом». Вчера Магометов и Иванов, вызвав его к себе, спросили, что называется, в лоб:
— Если бы вам отдали приказ захватить Дворец Амина, как бы вы действовали?
Амин лишь недавно переехал в здание, отремонтированное специально под его резиденцию.
Хафизулле, с одной стороны, самому не терпелось оказаться в роскошнейших апартаментах, но с другой — Дворец Дар уль аман стоял на окраине города, и система охраны, как еще раньше говорилось Халбаеву, не обеспечивала безопасности. Однако нашлись, как понял Василий
Васильевич, люди, которые подогрели самолюбие главы государства: ах, такой правитель, как вы, достоин только подобного Дворца. А насчет охраны — батальон Халбаева стоит без дела, определите ему задачу.
Амин клюнул на лесть, чем помог «доброжелателям» завершить пока что главное — убрать
Амина подальше от центра города, где он находился под достаточно надежной защитой.
Пришлось обращаться и к помощи Халбаева: батальон расположился в каких нибудь пятистах метрах от здания.
Теперь это связывалось воедино, и последняя точка напрашивалась сама собой — взятие
Дворца.
Василий Васильевич оглядел тогда Магометова и Иванова: насколько серьезен ваш вопрос?
Понял, что такими вещами не шутят.
— А какие условия?
— Реальные. То, что на сегодня. С расчетом, конечно, что рядом с Дворцом уже стоят зенитно ракетный и танковый полки. Плюс одиннадцать объектов в городе, которые необходимо тоже будет взять под свой контроль.
— Наши силы?
— Батальон Халбаева и «Зенит». Можем дать еще одну роту из Баграма, но это в крайнем случае.
— Когда представить расчеты?
— Завтра утром.
И вот это утро наступило. И приглашенных — полный кабинет. Значит, сегодня — окончательное решение по Дворцу. Неужели все таки решили брать его?
Василий Васильевич развернул небольшой тетрадный листок, на котором одному ему известными знаками он делал расчеты на проведение операции. Что ж, он доложит то, что думает. А думает он об отмене «Шторма».
— Начнем, товарищи, — поднялся Борис Иванович. Армейские офицеры посмотрели на
Магометова: кому подчиняться — вам или представителю КГБ? Солтан Кеккезович, поняв эти взгляды, тем не менее никак не отреагировал на них, дав понять: старший здесь — хозяин кабинета, слушайте его.
— Полковник Попышев, докладывайте, — продолжил тот.
«Значит, прорабатывать план поручили не только мне», — понял Колесов и, откинувшись на спинку стула, стал внимательно слушать советника из бригады охраны. Но после того как
Попышев, утерев со лба пот, сел, усмехнулся: весь доклад свелся к названиям улиц и объектов, к которым должен разойтись, расползтись, растащиться батальон.
Борис Иванович словно уловил его усмешку:
— Василий Васильевич, ваш вариант?
— Я бы отказался выполнять приказ теми силами, которые имеются в наличии, — сказал, вставая, Колесов. Находившиеся в кабинете оживились: после радужного и спокойного доклада
Попышева такое категоричное заявление…
— Почему? — пристально посмотрел Борис Иванович.
— Соотношение сил — один к ста двадцати. Нападающих — один, обороняющихся — сто двадцать, — уточнил Колесов. — Конечно, используя элемент внезапности, можно захватить некоторые объекты, но чтобы затем удержать их — это нереально. Надо опуститься на землю и решить: или провалить операцию, или вообще не начинать ее.
— А если все таки начинать? — переждав мгновение после резкого ответа полковника, спросил
Борис Иванович.
— Могу предсказать исход: через тридцать минут операция захлебнется, а вы объявите, что взбунтовались пьяные офицеры. Извинитесь перед афганским руководством, а нас — к стенке и расстреляете.
— Ну вы скажете, — улыбнулся комитетчик.
— Реально батальон Халбаева может захватить только один Дворец и удерживать его какое то время. Дополнительно, но уже с натяжкой, может блокировать и зенитно ракетный полк, если к тому же помогут советники. И все. В соотношении это будет один к десяти, но в целом реально.
Борис Иванович и Магометов переглянулись и, в чем то поняв друг друга, молча вышли.
Оставшиеся вначале думали, что они вышли посовещаться наедине, но прошел час, второй, а их все не было. Значит, начальство звонило в Москву.
Когда в полном молчании были выкурены почти все сигареты, вернулись главный военный советник и комитетчик.
— Я доложил в Москву все соображения, которые прозвучали здесь, — сообщил Борис Иванович.
— Но «Шторм» не отменяется. И первое, что необходимо, — это назначить руководителя операции.
Выбрать и утвердить этого руководителя поручено мне. Я считаю, что общее руководство действиями должен возглавить генерал полковник Магометов.
Это было новостью, видимо, и для самого главного советника; услышав свою фамилию, он некоторое время соображал, потом поднял вверх палец:
— Борис Иванович, погодите. Я — главный военный советник. Меня в любую минуту может вызвать к себе Амин и дать какое то задание, услать в любой район. Давайте подумаем о другом варианте, чтобы избежать накладок.
Борис Иванович, соглашаясь, покивал головой, потом повернулся к Попышеву: в руководителях он видел только советников.
— А меня вообще любой может послать куда угодно, — тут же открестился полковник.
Все улыбнулись двойному смыслу слов, и Попышев заторопился объясниться:
— Я ведь тоже советник, меня…
— Василий Васильевич, а кем вы были до работы в ГРУ? — перебил Борис Иванович, обратившись к Колесову.
— Комбригом.
— Тогда вам и карты в руки.
— Я свое мнение высказал.
— Мы доложили его в Москву. Теперь вам нужно переговорить лично с Сергеем Федоровичем
Ахромеевым.
Необходимое послесловие. Ахромеев поинтересуется у Колесова:
— Это вы докладываете, что задача для одного батальона невыполнима?
— Я.
— Обоснуйте.
— Тем количеством сил, которое сейчас здесь, мы можем выполнить только одну задачу: взять
Дворец или блокировать полк.
— Вы, как руководитель операции, настаиваете на этом?
— Да.
Ахромеев помолчит, потом прикажет:
— Хорошо, дайте об этом письменную шифровку за своей подписью и подписью Магометова.
После получения шифровки военных в Москве перед руководством страны станет окончательный вопрос: отменять операцию или вводить в Афганистан дополнительные силы?
Но маховик по вводу был уже запущен, и 24 декабря командарм Тухаринов получит время «Ч»: границу перейти 25 декабря 1979 года в 15 часов московского времени.
25 декабря утром придет ответ и в Кабул: с батальона Халбаева снимаются все объекты в городе, задача теперь одна — обеспечить прорыв к Дворцу группы «Зенит».
Согласно этим же указаниям получит уточнение по своим войскам и командующий ВДВ
Сухоруков. Если первоначально десантники после приземления должны были, не заходя в
Кабул, стать заслонами на путях наиболее вероятного подхода банд, то теперь на них переложились объекты, снятые с «мусульманского» батальона. Были наконец названы и места приземления: аэродром Љ 1 — Кабул, аэродром Љ 2 — Баграм, третий, кандагарский, из за сложных климатических условий решено было отменить.
