Елена Ляпота - Через тернии к свету (СИ)

Выслушав полицейского, Рене закрыла лицо руками и сползла с дивана на пол.

Если бы она прислушалась к собственному внутреннему голосу, если бы не спешила, словно последняя дура, к беспечному жениху, она была бы рядом. И, возможно, Натали осталась бы жива…

Рене вытерла слезы и набрала номер Берта на видеофоне. Берт не ответил. Ему не было дела до остального мира. Пусть он хоть рухнет и рассыплется в прах…

Похороны состоялись на следующий день. Рене — заплаканная и без косметики — стояла, оперевшись на отцовский локоть, и слушала надгробную речь. Глаза ее слегка покалывали от напряжения и недосыпа. Всю ночь она ворочалась с одного бока на другой, не в силах уснуть. Острое чувство вины не отступало ни на секунду. Если бы она прислушалась к интуиции…

Если бы не рвалась к Берту, которому искренне на все плевать…

Неожиданно на ладонь легла чья-то мягкая и теплая рука. Сердце екнуло от волнения, а губы непроизвольно растянулись в улыбке.

— Привет, — тихо сказал знакомый голос, — Я немного опоздал.

— Не важно, — прошептала Рене, — Главное, что ты пришел.

Она слегка сжала пальцы Маркуса — друга детства, и настроение немного улучшилось. Краски уже не казались столь мрачными, а совесть немного поутихла. К концу надгробной речи Рене пришла к выводу, что глупо терзать себя, если ничего нельзя вернуть обратно. Ведь жизнь не топчется на одном месте, перемалывая упущенные мгновения, а неумолимо несется вперед.

На выходе из похоронного зала Рене с благодарностью обняла друга за плечи и прижалась носом к его щеке. Тут же почувствовала, как руки Маркуса скользнули по ее спине, касаясь, будто ненароком. В голову закралась скабрезная мыслишка, что Маркусу, должно быть, очень приятно обнимать ее — совсем не по-дружески…

— Вот как, голубки, развлекаетесь, — голос Берта, полный сарказма, внезапно вернул Рене к реальности и заставил вздрогнуть, — Не могли, что ль, подождать, а не устраивать мелодраму при всем честном народе.

Рене отпрянула от Маркуса и взглянула на неизвестно откуда взявшегося жениха. Она и подумать не могла, что он появится на похоронах Натали.

Берт Климов стоял чуть поодаль, прислонившись спиной к стене, и поигрывал связкой брелков в виде старомодных знаков зодиака. Губы его скривились в иронической усмешке, а глаза казались холодными, будто застывшие голубые льдинки.

— Надо же, — заметила Рене, — Ты пришел.

— У меня были дела, — пожал плечами Берт, даже и не думая менять позу, явно ожидая, пока она сама подойдет и поприветствует его поцелуем.

— У всех есть дела, Климов. Жизнь расписана чуть ли не по минутам, — раздраженно бросила Рене, — Но есть такие моменты…

— Я сочувствую твоей тетке, Рене, — сказал Берт и протянул ей руку, — Но поверь — ей уже все равно: пришел кто-то на панихиду или нет. К тому же теперь ей намного легче.

— Как ты можешь?!

— А что я такого сказал? — усмехнулся Берт, — Все мы понимаем, что это правда. Тяжело терять тех, кого любишь. Вот поэтому я и не хочу иметь детей…

Рене внутренне сжалась и начала медленно считать до десяти, изо всех сил пытаясь держать себя в руках. Ей хотелось залепить Берту пощечину.

За его черствость и за свои разбитые надежды. За то, что он все-таки сволочь, а она наивна и глупа…

Перед глазами поплыли воспоминания, словно кадры из прошлого: она и Маркус стоят на берегу моря и наблюдают, как в воздухе над волнами парят огромные переливающиеся всеми цветами радуги, прозрачные шары. В них люди — машут друг другу и улыбаются. Сталкиваются, а потом отскакивают обратно, падая на мягкие, словно резиновые стенки шаров. Некоторые шары падают на волны и послушно катятся к берегу — те, чьим хозяевам поднадоело парить в воздухе.

Все это напоминало Рене выпущенные из трубки гигантские мыльные пузыри. Они и надувались точно так же: человек забирался в капсулу, и она медленно выталкивала его с противоположного конца, уже заключенного в пузырь. Он уносился прочь, подхваченный порывом искусственно созданного ветра.

— Пойдем? — предложил Маркус, заметив интерес Рене к новомодному развлечению. Девушка радостно кивнула. Они схватились за руки и побежали к капсулам.

Ветер разбросал их шары в разные стороны. Маркус полетел направо, а Рене почему-то помчалась вперед, прямо на один из свободно парящих шаров. Лобовое столкновение. Шары словно приклеились друг к другу и вместе упали в воду.

Уже на берегу Берт Климов — высоченный темноволосый здоровяк, прошелся своим острым язычком, насчет того, что русалки норовят достать его даже в воздухе и столь бесцеремонным образом. Рене торопливо извинилась, хотя особой вины за собой не чувствовала, и отошла в сторону, ища глазами Маркуса. Но это вовсе не значило, будто она осталась равнодушной к мужскому очарованию Берта. Как раз наоборот. Поэтому и поспешила удрать.

Но оказалось, что Берт Климов отчаянно верил в судьбу. Даже если она повернулась к нему спиной и демонстративно выискивала среди десятков парящих шаров того, другого, с которым пришла на берег и намеревалась уйти.

Внешность Рене ничем не отличалась от десятка других женщин, пожиравших глазами спину бравого космонавта, но почему-то Берт выделил именно ее…

— Вон! Убирайся из моей жизни, Климов! — процедила Рене сквозь зубы, — И больше никогда, слышишь — никогда не возвращайся.

3854 г.

Станция «Голдберри», Каир

Солнце неожиданно стало тускнеть, а картинка в сознании — расплываться. Керт почувствовал, как по телу пробежала неприятная дрожь. Все вокруг немного кружилось, будто в угасающем вальсе.

Глория, немного бледная, с бисеринками пота на висках, сидела перед ним, скрестив на груди руки.

Керт почувствовал себя виноватым за то, что заставил ее напрягаться. Это ведь его прихоть, его сомнения…

Он взял ее ладонь в свои пальцы и поднес к губам. Глория слабо улыбнулась.

— Прости меня, — прошептала она сдавленным голосом, — Мне нужно немного передохнуть.

— Да нет, это ты меня извини, — сказал Керт, вскакивая с дивана, чтобы помочь ей прилечь, — Пожалуй, с тебя хватит. И с меня тоже. Главное я понял — мои предки были обыкновенными людьми.

— Что ты вспомнил? — с интересом спросила Глория, — расскажи.

— Да так, мемуары далекой родственницы. Ничего особенного. Обыкновенная девушка, разочарованная в любви.

— Вполне по-человечески, — усмехнулась Глория.

— Да, — махнул рукой Керт, — Жаль, конечно. Но это совсем уж давняя история. Не знаю, что увидела Аули. Но внеземной цивилизацией там и близко не пахнет.

— Значит, будем пробовать еще, — твердо сказала Глория.

— Стоит ли? Каждое поколение до меня — это очередная любовная история, которая заканчивается рождением моего следующего предка. Может, кому-то это и будет интересно…

— Память ничего не подбрасывает просто так.

Керт задумчиво провел рукой по подбородку, стараясь вспомнить, что же такого важного он мог упустить, и в тот же миг мир перед глазами вдруг начал кружиться, а потом и вовсе исчез, растворившись в потоке белоснежного света.

Керт опустился на подушку и погрузился в глубокий сон…

2702 г.

Жизнь ребят, патрулирующих космос, весьма богата на всевозможные события и приключения, но по-настоящему опасной она не была никогда. Никаких сверхсильных космических пиратов, террористов, инопланетных вторжений — все это осталось на страницах фантастических романов. Солдаты патрулировали межпланетные перевозки, перелеты, сопровождали исследовательские экспедиции, охраняли немногочисленные колонии, оказывали помощь кораблям, терпящим крушения.

Климов дослужился до звания лейтенанта, что его вполне устраивало, так как более высокий чин предполагал безвылазное руководство операциями, а Берт предпочитал активные действия пусть и минимальной, но все-таки бюрократии.

Сейчас он шел по коридору патрульного крейсера «Юкаста-541628» и молча кивал на приветливые возгласы ребят — членов команды. С ними он работал бок о бок вот уже пять лет и почти каждого считал родным. И так было каждый день, за исключением сегодняшнего. Этот день определенно не задался.

С самого утра Климов находился в прескверном расположении духа.

Сначала ему не хотелось вылезать из постели. А потом потянуло вдруг куда-то далеко — на берег моря. А еще лучше — океана. Проваляться на желтом песке весь день, абсолютно ничего не делая, только слушая, как волны накатывают на берег, и морская пена шипит, растворяясь под лучами солнца.