- У тебя есть кольцо. Значит, Повитуха - твоя жена. Вот только я абсолютно уверен, что женой тебе ее сделать было некогда. Да и кольцо ты носишь не на пальце, а на цепочке, как и она свое. Не томи, дэйн. Скажи уже.
- Сколько прошло времени? - снова, словно не слыша его, спросил Волоран и вышел из дома.
- Трое суток, - колдун оглянулся на покосившийся домишко, который вместо величественного переливающегося здания теперь напоминал бедняцкую лачугу.
Дэйн задумался.
- Шахнал мертв, - снова нарушил тишину Глен.
- Жаль, - последовал равнодушный ответ.
- Твой брат у колдунов.
- Не страшно.
- А твоя жена благополучно встретилась с Перевозчиком.
- Прекрасно. - Волоран, наконец, перевел взгляд на духа. - Где держат Грехобора?
- Пока в Жилище. Они хотят узнать его тайну, - колдун усмехнулся. - Я мог бы им помочь, между прочим.
Дэйн смерил колдуна насмешливым взглядом:
- И как это будет вязаться с тем, что ты хочешь все искупить?
- Я лишь хотел сказать, что мог бы...
- Не мог. Рыпнешься, и я тебя убью. Опять лжешь сам себе. Пытаешься казаться лучше. Ты помогаешь дэйну, хотя мог бы его предать. Вот только предать меня тебе не по силам.
- Я бы и не предал, даже если...
Волоран перебил:
- Иди, предупреди Йена. Времени у нас мало. Где фадир?
- Вон бродит, - мотнул Глен головой куда-то в сторону и пропал, не желая больше вести беседы с надменным Палачом магов.
Дэйн протяжно свистнул, призывая скакуна. Фадир радостно заржал и заторопился к человеку. Устроившись в седле Волоран вдруг, впервые за последние годы, попытался сорвать с себя цепочку. Бесполезно. Как и прежде она не рвалась, оставляя на шее синяки. Попытка снять тоже ни к чему не привела - невесомая на шее, она сразу стала тяжелой, стоило Волорану только попытаться приподнять ее. Да еще и руки обожгла.
Мужчина закрыл глаза и на мгновение прислонился щекой к загривку фадира, впитывая спокойствие и уверенность благородного скакуна.
Не невеста, не жена. Не жених, не муж. Но для всех они связаны. Для всех брак завершен с того самого момента, как Милиана дала своему нареченному разрешение. То самое разрешение, которого ждет и жаждет каждый жених.
- Не велика ли цена за один поцелуй? - спросил дэйн вслух. - Поцелуй, который и сделан был лишь для того, чтобы спасти ей жизнь?
Он горько усмехнулся. У каждого свой путь. И когда дэйн стоял у чаши, чтобы взять кольцо для девушки с глазами цвета грозового неба, он сам решил свою судьбу. Вот только тяжесть кольца меньше от этого не становилась.
Фадир взмыл в небо, повинуясь руке хозяина. Животное радовалось ветру, свободному полету, но больше всего его приводило в восторг то, что дэйн смог взять под контроль столь раздражающие и будоражащие летающего скакуна чувства.
* * *
В комнате пахло страданием и кровью.
- Не могу... хватит... не могу...
Светлые слипшиеся от пота волосы разметались по мятому грязному тюфяку.
- Хватит... не могу...
Лиска огляделась, не понимая, как яркий радостный свет мог зашвырнуть ее сюда. Каменный мешок с низкой деревянной дверью и маленьким зарешеченным окном под потолком.
А позади - стена. Неровная и холодная. Васька, похоже, умеет ходить сквозь камень и пространство.
Впрочем, поразмыслить над удивительным перемещением девушка не смогла, потому что бессвязный шепот вернул ее в реальность.
- Кто здесь? - лежащая на тюфяке девушка неловко вывернула голову, почувствовав чужое присутствие.
- Я, - просто ответила Василиса.
- Ты пришла забрать? - невидимая девушка всхлипнула с надеждой и облегчением.
- Что забрать? - полушепотом спросила Василиса, осторожно приближаясь.
И еще до того, как прозвучал ответ, Василису окатило ощущение тревожного дежавю. Показалось, будто реальность закрутилась в петлю Мебиуса и вернула ее в тот самый день, когда она только появилась в Аринтме: тонкая женская рука без мизинца. Сейчас раздастся шипение: "Подойди-и-и..."
- Не уходи... не бросай меня... - прерывисто и жалобно.
В этом юном голосе было столько боли и муки, что сердце сжималось.
- Я не уйду, - прошептала Лиса, подходя и склоняясь над лежащей.
Ей было, должно быть, лет шестнадцать. Красивая, но измученная. И под грудью по серому невзрачному платью растеклось безобразное черное пятно. Кровь. Тонкие руки зажимали рану, от которой любой человек давно бы умер. Давно и мгновенно.
Василиса ахнула.
- Кто это сделал? За что?!
- Колдуны... - она едва шептала.
- Сволочи... - Василиса сжала кулаки. - Вот же, сволочи!
От этих ее слов несчастная вздрогнула и взмолилась:
- Не надо... больно... не злись.
Лиска склонилась над ней, укрыла ледяные ноги своей овчинной накидкой, отвела с потного холодного лба мокрые пряди волос.
- Ч-ш-ш... Я сейчас что-нибудь придумаю... обязательно придумаю...
Девушка закусила губу, одновременно страстно желая сострадания и в то же время, отказываясь от него, оттолкнула руку утешительницы, выгнулась на мокром тюфяке и вдруг закричала:
- Уйди! Уйди! Я магесса! Уйди!
- Нет, никуда я не пойду.
- Она меня больше не слушается. Уйди... - умирающая с мольбой смотрела на Василису, сдерживая Проклятую силу невероятным напряжением воли. Тело несчастной обсыпали капли воды. Они то появлялись, просачиваясь сквозь одежду, то пропадали.
Магесса кусала губы. Как объяснить этой странной незнакомке, что перед ней не просто обладательница Проклятого дара? Как найти силы и рассказать о себе? О самой сильной в Клетке магов. О той, которую дэйны опекали денно и нощно, потому что Дар был силен и взбалмошен. Как объяснить, что сейчас, когда она умирает и не может умереть, от мук, которые ей приходится переносить, ее сила делается слишком злобной, яростной? Что она просто раздавит эту девушку, так ласково гладящую ее по волосам?
Василиса не была совсем уж бестолковой. Она понимала, что происходит, помнила со слов Грехобора и дэйна. Пожив в этом мире, поносив в себе дух колдуна, Вася перестала быть неосведомленной дурочкой.
- Сколько ты уже мучаешься? - спросила она.
- Четыре дня... - магесса судорожно вздохнула и снова попыталась что-то сказать, но онемела, раздавленная тихим:
- Я возьму.
Лисака протянула открытую ладонь.
- Нет! Уходи!
Но Проклятый дар уже не слушался, рвался прочь из умирающего тела в новое, сильное и крепкое. Василиса крепко сжала ледяную ладошку:
- Все хорошо... отдай.
Из ее глаз текли слезы, но голос был тверд. Она ласково гладила измученную магессу по волосам. Вот и все. Не будет сказки. Не будет смеха. Не будет мужа, любви, грозы. Ничего не будет. Потому что не будет больше Василисы.
А тонкое тело обмякало, принимая смерть и облегчение, которое та несла. Измученное лицо светлело. Сила могучим потоком лилась через соединенные ладони, оставляя прежнюю владелицу, и наполняла чернотой тело той, что звалась когда-то Василисой. Она наполняла новый сосуд до краев, убивая, вытесняя душу, заставляя забывать...
Вздох и колдунья с наслаждением потянулась, более не глядя на ту, что всего пару мгновений назад вызывала сочувствие. Что с нее взять? Умерла и умерла.
- Ты кто такая?! - незнакомый голос заставил резко обернуться.
Мужчина, стоявший на пороге, смотрел удивленно.
- Откуда ты тут взялась, а?
Девушка вздрогнула, когда чужие воспоминания тенью пронеслись перед глазами. Всплыли в памяти боль, унижение, удар ножа...
- Пришла с тобой посчитаться, - усмехнулась колдунья, делая шаг вперед и одновременно встряхивая руками.
Стихийная сила, не сдерживаемая, стремительная и страшная рванулась прочь. О, ты умрешь, ничтожество... Ты будешь долго, очень долго умирать, ты прочувствуешь всю ее боль, как свою и не раз, не два... А я буду смотреть, как наливаются мукой и болью твои глаза, как седина проступает в темных волосах. Да, я буду наказывать долго...
Эти мысли пронеслись яркой вспышкой, столь же сильной и быстрой, что и удар молнии, сорвавшейся с рук и ударившей колдуна. Тот не успел ни уклониться, не защититься - выгнулся, переломился в спине, рухнул на каменный пол мешком с переломанными костями. Василиса захихикала. Слабак! Ничего, сейчас очнется и...
Кровь, текущая из глаз и ушей жертвы заставила девушку озадаченно замереть.
Темная лужа на полу.
Закрыть рот руками.
Остановившийся незрячий взгляд.
Сползти вдоль стены.
Бесформенное, неестественно выгнутое тело.
Упасть на колени.
Осознать.
Почувствовать себя убийцей.
Родственная встреча.
Силы возвращались на удивление быстро. Грехобор знал, что обычно после полного исчерпания маг приходит в себя несколько месяцев, и все это время не может не то что творить волшбу, но даже и передвигаться без посторонней помощи. Однако, вот странно - он тут не более нескольких суток, а сила уже вернулась и дремала в крови, как ни в чем не бывало. Мало того, она стала настолько всеобъемлющей, что казалась бескрайним океаном. И океан этот мерно шумел, готовый в любой миг по желанию хозяина обернуться штормом. Как такое возможно?
