— Капитанская каюта находится очень глубоко, если меня долго не будет или я подергаю, тогда постарайся меня вытащить. Я тебе еще пригожусь, обещаю.
С этими словами он ушел под воду.
Ахмад Башир добрался до каюты и проник в нее, спугнув косячок рыб. Сюда проникало мало света, но он все равно разглядел две кровати и сундук.
Под водой всякая вещь весит много меньше, чем на воздухе, но все равно сундук оказался слишком тяжелым, чтобы с ним можно было выплыть, хотя и небольшим по размеру, примерно локтя два в ширину и два в высоту. Карабкаться же, цепляясь за бариджу, пришлось бы слишком долго, не хватило бы воздуха. Ахмад Башир выволок из — под кровати сундук и оставив его на пороге, вернулся на поверхность.
— Сейчас, сейчас, — сказал он девушке, жадно хватая воздух, — тяжелый, собака.
Анаис пожала плечами:
— Странный ты человек, — сказала она, — зачем тебе эти деньги. Или ты надеешься спастись?
— Честно говоря, да, — ответил Ахмад Башир, — а ты не сиди без дела. Помолись лучше за наше спасение.
Он отвязал от ноги конец чалмы и, зажав его в рукаве, бросился в воду.
Все очень просто.
Надо было только привязать чалму к замочному кольцу сундука и тянуть. Что и сделал наш герой. Поставить сундук было не на что, вся твердь, на которой они находились, имела наклонную поверхность. Тогда Ахмад Башир привязал его к проушине в борту и подергал массивный замок.
— А чем мы его откроем, — задумчиво сказал он, оглядываясь в поисках подходящего предмета.
Анаис расстегнула ворот и сняла с шеи ключ на шелковом шнуре.
— А ты находчивая девушка, — похвалил Ахмад Башир.
Он схватил ключ, приладил его, повернул два раза, поднял крышку и застонал. Сундук был полон золота: слитков и монет; динаров, дукатов, гульденов, динариев, соверенов, сестерций, драхм, песо. Разглядывая монеты, Ахмад Башир погрузил ладонь в золото и просыпал его сквозь пальцы.
— Это сколько же надо было кораблей пустить ко дну, — восхищенно сказал он, — здесь же миллионов пятьдесят, или сто.
— Половина этих денег моя, — услышал он сзади голос девушки.
Ахмад Башир с улыбкой посмотрел на нее.
— Кажется, ты пришла в себя, а милая? Я согласен на твои условия, это будет справедливо. Но если ты останешься со мной, то вторую половину я потрачу тоже на тебя.
— Можешь начинать, потому что я как видишь, нахожусь с тобой, насмешливо сказала девушка.
Ахмад Башир засмеялся, зачерпнул горсть монет и бросил их через плечо в море.
— Не надо так буквально воспринимать мои слова, я пошутила.
— А я не шучу, — весело сказал Ахмад Башир, — это моя жертва греческому богу морей Посейдону. Может он сжалится над нами и направит мимо какую-нибудь захудалую посудину.
Не успел Ахмад Башир договорить, как девушка вскочила на ноги, и закричала:
— Корабль!
Ахмад Башир медленно, чтобы не спугнуть удачу, поднялся на бушприт и действительно увидел корабль идущий прямо на них.
— Что я тебе говорил, — торжествующе сказал Ахмад Башир.
Он спустился вниз, схватил девушку и поцеловал.
Она с неожиданной силой вырвалась и от этого едва не упала за борт. Ахмад Башир сумел поймать ее за руку в последний момент. Свободной рукой Анаис тотчас влепила ему пощечину, да такую, что у него зазвенело в ушах. Лицо ее пошло пятнами. У Ахмад Башира в противоположность ей образовалось одно пятно, но во всю щеку.
— Вот это да, — криво улыбаясь, сказал Ахмад Башир, — ну и рука. Я на радостях, не сердись.
Он кашлянул и отступил от девушки на шаг.
— Между прочим, ты первая женщина посмевшая ударить меня, — заметил Ахмад Башир.
— А ты первый мужчина, посмевший обнять меня, — парировала Анаис.
— Нет ничего прекрасней для мужчины, чем услышать подобные слова, это лучше чем райская музыка, если конечно таковая имеется. А теперь пойдем милая, покричим, чтобы этот корабль не раздавил на нас, или не проскочил мимо.
Но с корабля их уже заметили и стали замедлять ход.
Когда корабль приблизился настолько, что можно было разглядеть лица людей столпившихся на борту, Ахмад Башир пробормотал охрипшим от получасового крика голосом:
— Будем надеятся, что это арабы, а не португальцы.
Но через минуту он сказал:
— Это не арабы, это даже лучше, чем арабы, это иудеи и одного из них кажется, знаю.
И крикнул, обращаясь к одному из стоявших на палубе:
— Ибрахим бен Енох, я вез тебе свой долг и чуть не утонул, как видишь. Правда, немного задержался, но я готов рассчитаться с тобой, как только ты снимешь меня с этого поплавка. Я верну долг, с процентами.
Человек, которого назвали Ибрахим бен Енох, изумленно сказал своим спутникам.
— Спустите шлюпку, кажется это сукин сын Ахмад Башир, мой пропавший компаньон.
Ахмад Башир взял девушку за руку и прошептал:
— Не рассказывай им ничего. Предоставь все мне. Если они узнают, чем занимался твой братец, то даже я не смогу спасти тебя. Ты поняла меня.
Испуганная девушка кивнула головой.
— Дочерью, уж извини, я не могу тебя представить, ты не знаешь моего языка. Я скажу, что ты моя жена. Тебя это ни к чему не обяжет.
Анаис не ответила.
Подплыла шлюпка, наши герои с помощью матросов перебрались в нее. Один из матросов поднялся на полузатонувший корабль, держа в руках топор. Несколько энергичных ударов и корабль, вздохнув как живой, стал погружаться в воду. Когда Ахмад Башир с девушкой поднялись на палубу, пиратская бариджа уже скрылась в морской пучине.
Стоявший рядом с Ибрахимом бен Енохом лоцман, сказал с видом знатока, указывая на то место, где скрылся корабль.
Так бывает, воздух останется и держит судно на плаву. Надо обязательно затопить, чтобы не наскочить на него.
Часть восьмая
Ходжа Ахмад Башир
Небольшую крепость, в которой укрылся Имран со своими людьми, Мунис взял приступом. Но это не было избиением младенцев, каторжники под руководством Имрана защищались по всем правилам военного искусства. На головы осаждающих падали камни, лились нечистоты, кипящая смола. У каждого проема зубчатой крепостной стены, пылал костер, а за пламенем неприятеля ждали острия копий и мечи, которых, к сожалению, для восставших было слишком мало. Гарнизон захваченной восставшими крепости был невелик и не мог похвастать большим арсеналом. Мунис приказал облить деревянные крепостные ворота нефтью и поджечь, и после того как ворота выгорели, штурмом взял крепость.
Защитники крепости были перебиты все до единого человека.
Таково было желание халифа.
Живым было приказано взять только одного человека. Махди.
Но, как раз его то среди восставших не оказалось.
Он исчез необъяснимым образом.
Имран открыл глаза и через некоторое время понял, что он похоронен заживо. Отсутствие света и некоторая ограниченность в движении. То есть Имран мог поднять руки, чтобы ощупать окружающую его каменистую твердь.
Что-то смутно знакомое по ощущениям возникло в голове Имрана, и он долго вспоминал, прежде чем перед его внутренним взором всплыло подземелье в доме ал-Фурата. Следом он вспомнил ту холодную тварь, змею, обвившуюся вокруг его шеи, и внутренне съежился. Змеи любят темноту и сырость, а в могиле, где лежал Имран, было определенно сыро и темно.
Ныла рана, полученная им в бою под Белезмой. Это было тогда, когда они втроем оказались в западне, Имран, Абу Абдаллах и Рахман.
Тоскливый ужас вселился в Имрана. Он открыл рот, чтобы закричать, но вдруг ощутил движение свежего воздуха и услышал слабый звук. Он стал ерзать, ворочаться, и ощутил пустоту за своими ногами. Имран приподнялся на локтях, подал свое тело и не встретил препятствия. Два энергичных движения и Имран значительно увеличил сферу своего пребывания. Теперь он находился в подземелье. Это было явно. Полумрак, низкие своды, неровные стены. Звук, слышанный им ранее, повторился и Имран пошел на его поиски. Сделав несколько шагов, он увидел всполохи света на стене, и вскоре вышел в пещеру, где горел костер, а возле него сидел человек.
— Здесь сквозняки, — вместо приветствия сказал человек, — поэтому тебя положили подальше от входа, чтобы не продуло.
— А я решил, что умер.
Человек, а это был молодой мужчина, с длинными до плеч, русыми волосами и редкой бороденкой, расхохотался, затем откинул упавшие на лицо волосы и предложил Имрану сесть.
— Над чем ты смеешься, — неуверенно спросил Имран, — или, я все-таки умер. Вот уж не думал, что на том свете тоже можно простудиться. Но в любом случае меня радует та забота, которую вы проявляете по отношению к своим мертвецам. От лица всего оставшегося в живых человечества я должен сказать вам спасибо.
— Успокойся Имран, ты жив, — успокоил его человек, — правда, никто не верил, что ты выживешь. Ты был весь изрублен мечами, на тебе не было живого места. Один из нашего братства, сведущий в медицине наложил на тебя повязки, когда же он, через несколько часов вздумал заменить их, чтобы не дать им присохнуть, оказалось, что все твои раны затянулись. Объяснения этому никто найти не сумел, вероятно, это особенность твоего организма.
