Свидание с родственниками трех тяжелораненых сотрудников «Исиэй-стор» тоже было мучительно. Правда, те старались воздерживаться от резких слов в адрес руководства фирмы, которое представлял здесь Кодзима, но от их взглядов, затаивших горький упрек, становилось тягостно на душе.
Истинные причины катастрофы предстояло выяснить полиции, но очевидно было, что во всем виноват снег. Все выглядело достаточно просто: конструкция здания не выдержала и рухнула под его тяжестью. Непонятно было только, кто вообще должен отвечать за то, что было построено здание, неспособное выдержать двадцатисантиметровый слой снега. Не исключена была вероятность, что «Исиэй-стор» придется нести уголовную ответственность.
Выйдя из больницы, Кодзима отправился еще раз взглянуть на место происшествия.
Стены остались стоять, так что, если смотреть снаружи, о катастрофе напоминали только разбитые стеклянные двери на входе. За ними сквозь проем смутно виднелись внутренние помещения магазина, где царил хаос разрушения, повергавший зрителей в ужас.
Хотя снег все еще валил редкими крупными хлопьями, собравшаяся толпа зевак окружила злополучный супермаркет плотным кольцом. Пришлось сделать веревочное ограждение, чтобы они не прорвались внутрь. Когда Кодзима уже собирался нырнуть под веревку, к нему подбежал один из работников магазина. Он сказал, что в соседнем кафе полиция опрашивает свидетелей и просит срочно к ним зайти.
Полицейский уже разговаривал с управляющим Итимурой, начальником сектора развития Мацуо и начальником сектора одежды Кито. Поскольку именно Кито раньше занимал должность начальника сектора развития, в основном ему и пришлось отвечать на вопросы. Кодзима, подошедший позже, присутствовал при опросе и на основании всего сказанного смог составить довольно отчетливое представление о случившемся.
Подтвердилось, что сломался и рухнул центральный опорный столб, державший крышу. Это, видимо, послужило основной причиной катастрофы, а затем стали изгибаться и ломаться другие столбы, отчего и рухнула крыша.
Итак, все дело было в том самом столбе. Но ведь еще когда перекупали магазин у Огавы, решили, что при ремонте до открытия нового супермаркета столб должны заменить. Кодзиме об этой замене докладывали и раньше, а когда он осматривал магазин после перестройки, то сам удостоверился, что на месте дефективного столба появилась ровная массивная четырехгранная колонна.
— Похоже, столб они так и не заменили, — шепнул вконец растерявшемуся Кодзиме сидевший рядом Итимура, — Надули нас: просто закамуфлировали верх декоративными панелями.
Выяснив у Кито координаты местной фирмы-подрядчика, производившей ремонт супермаркета, и имя ее тогдашнего главы, инспектор завершил опрос.
— Вы что же, тогда не удостоверились, заменили столб или нет? — спросил Кодзима у Кито.
— Да я сам не знаю, как это получилось. Когда принимали магазин после ремонта, там уже наклеили декоративные панели. Ну вроде докапываться смысла не было… Когда шел ремонт, я время от времени посылал своих людей с проверкой. Я у них спрашивал, но они тоже точно не помнят насчет столба. В общем, теперь ясно, что его не заменили, так что, выходит, проглядели, плохо проверяли, — объяснял Кито, совершенно пав духом.
Кодзима молча кивнул.
Что ж, такое вполне могло случиться. В то время, когда ремонтировался этот супермаркет, в «Исиэй-стор» дела велись таким образом, что ни с кого не требовали ни тщательно проводить проверку, ни представлять подробный доклад о состоянии дел. В повседневной работе все строилось на разговорах и на доверии, причем никого такая постановка дела не удивляла. В те времена все так работали, никто ни за что не отвечал.
Кодзиме после разговора с полицией показалось, что инспектор не намерен привлекать работников «Исиэй-стор» к уголовной ответственности. В итоге было решено, что на этом поиск виновных внутри компании надо прекратить.
Теперь предстояло разбираться с проблемой компенсации ущерба. Вечером, по возвращении в центральный офис «Исиэй-стор», изучая обозначенные в полисе страховые обязательства, Кодзима испытал огромное облегчение. Там ясно говорилось, что страховка на здание также полностью покрывает физический ущерб находящимся в нем людям. Что касается работников «Исиэй-стор», то им еще причитались дополнительно выплаты по страховке от несчастных случаев на производстве. Обо всем этом Кодзима сообщил по телефону Эйтаро Исикари.
— Вот как? Ну спасибо, — односложно поблагодарил босс.
По его бесстрастному тону можно было понять, что ни на какие попытки сближения со стороны Кодзимы он отвечать не намерен.
Звонок от Такако раздался, когда Кодзима, еле живой от усталости, прибирал бумаги на столе, собираясь идти домой.
— Я несколько раз звонила в офис, просила передать, чтобы ты мне перезвонил. Неужели это так трудно?
— Знаешь, не до того было. У нас тут ужасная авария.
— Знаю. По телевизору уже показывали. Ну и что теперь будет?
— Да как сказать… Жалко очень тех, кто там пострадал… Но что делать?! Случилось, значит случилось…
— Говорят, ты особенно постарался, чтобы фирма приобрела этот магазин? — язвительно заметила Такако.
— Это кто ж тебе такое сказал?
— Ага, значит, так оно и есть! Да понимаешь ли ты, что из-за тебя все пошло прахом?! — всхлипнула в трубку Такако. — Я сегодня была у жены президента Исикари дома. Хотела ее просить, чтобы заступилась за тебя перед боссом — насчет этой вашей двойной бухгалтерии. Тут ей как раз позвонили по поводу аварии. Я просто не знала, куда деваться… Не могу даже об этом говорить… Извинилась перед госпожой Исикари и убежала домой.
Кодзима промолчал, думая про себя, что только такого заступничества ему сейчас и не хватало.
— Я не знаю, что мне делать. И ты еще не звонишь! Что я ни скажу, ты на все сердишься, сразу будто с цепи срываешься. Я решила поехать к родителям — хоть с ними посоветуюсь. Каёко пропустит пару дней в школе, но что уж там!..
— Ты что, прямо сейчас уезжаешь?
— Завтра утром. Я уже позвонила маме.
— Понятно, — сказал Кодзима и положил трубку.
На следующий день после аварии открылось чрезвычайное заседание правления «Исиэй-стор» по выработке необходимых мер. Президент Исикари, несмотря на настоятельную просьбу Кодзимы, на заседание не пришел.
Первым выступил начальник отдела кадров Кацумура с докладом о последствиях аварии и отчетом о состоянии пострадавших. Вздох облегчения пронесся по комнате, когда Кацумура сказал, что молодая женщина, получившая тяжелейшие, опасные для жизни ранения, все же осталась жива. Однако, помимо этой новости, ничего хорошего на чрезвычайном заседании правления так и не прозвучало: ни один из докладчиков так и не смог предложить, что именно следует теперь делать. В течение полутора часов члены правления выслушивали в основном то, что они в большинстве уже и так знали. Тем не менее все были настроены серьезно. При всех индивидуальных различиях, они намеревались найти подходящее для всех решение — нечто способное развеять владевшее ими тревожное чувство.
Вот почему они не спешили разойтись, когда заседание правления было объявлено закрытым. Затем, поняв наконец, что никакой специальной информации они здесь больше не получат, все приступили с вопросами к Кодзиме. Все до одного члены правления собрались к нему в кабинет.
Кодзима отвел их в небольшую комнату для совещании, находившуюся в глубине, за его кабинетом. Члены правления тревожно переговаривались о разных вещах, но на уме у всех было одно. Не успело вскрыться дело с двойной бухгалтерией, как последовала катастрофа в Симо-Синдэне, в которой пострадали люди. Не может быть, чтобы Эйтаро Исикари, в своем нынешнем, обеспокоенном состоянии, ничего не предпринял. Если он втайне от всех продаст контрольный пакет акций, плоды многолетнего коллективного труда пойдут коту под хвост. Что же делать?!
— Так или иначе, я попробую еще раз поговорить с боссом. Фирма сейчас в полном порядке. Авария в Симо-Синдэне большого экономического ущерба не причинила, так что, думаю, особо волноваться не о чем. Президент Исикари должен все понять, — сказал Кодзима, стараясь всех успокоить, и с тем поспешил в кабинет исполнительного директора.
— Привет! — с улыбкой встретил его Сэйдзиро Исикари, приглашая пройти к столу.
Кабинет исполнительного директора переехал и располагался теперь на втором этаже, но обстановка в нем осталась прежней. Перенесли сюда и каллиграфическую надпись в рамке: «Отринуть себя — помышлять о Небе». Однако сам Сэйдзиро Исикари, занимавший директорский кабинет, заметно переменился с тех пор, как принял решение уйти в отставку. Он стал мягче, теплее относился к людям, потерял свою деловитую манеру и теперь внешне напоминал скорее добродушного ученого, умудренного прожитыми годами и распространяющего вокруг себя атмосферу благожелательной умиротворенности.
