Пока молодые дарования у него за спиной расставляли декорации, заслуженный балалаечник напомнил, что в программе театра со второго по двенадцатое января значатся всего два спектакля: «Витязи Лукоморья, или Трое против зла» (бывшие «Три брата и Кощей») – каждое утро, и «Диканька» – каждый вечер.
Наконец декорации, в которых Владимир признал дуб с золотой цепью и избушку на курьих ножках из «Лукоморья», заняли свои места, и Титов покинул сцену. Представление «Трюма» было написано в лучших традициях комедии положений. Завязка такова: три молодых артиста, задействованных в массовке и «Лукоморья», и «Диканьки», крепко отметили очередной спектакль и уснули за кулисами. А наутро вышли на сцену вместе с героями детской сказки, думая, что пора играть Гоголя. По ходу действия другие артисты пытались – не выходя из образа – указать им на ошибку, но те трое, думая, что ошибаются как раз их коллеги, тянули одеяло на себя. Владимиру это выступление очень напомнило его недавние мучения с «Горем от ума», и он отбил ладоши, аплодируя «Трюму». На этом капустник закончился, и все проследовали в буфет, к сдвинутым в ряд столам, заставленным бутылками и закусками. Капитан, в окружении свиты и приближенных, удалился к себе в кабинет. А вот такого раньше не было. Это какое-то новое, неправильное веяние.
– Капитан первым уходит с корабля, – громко сказал кто-то из молодых.
– На бал… – автоматически добавил Владимир.
– К слову, про бал. Или не к слову. Можно вопрос? – Рядом материализовался старый знакомый из «Трюма». В прошлый раз на нем был картонный нос, на этот раз он не успел снять костюм похмельного студента, героя капустника.
– Опять сигарет не хватает? – понимающе спросил Владимир, доставая из кармана портсигар.
– О, спасибо, не помешает. Я возьму четыре? – не растерялось юное дарование. – А вопрос про другое будет. Когда Титов сегодня пел частушки – он какую-то «баню имени дяди Вани» упомянул. Многие смеялись, а мы не поняли. Это не на нас намек, я надеюсь?
Владимир глазом не успел моргнуть, как его окружила Трюмная молодежь.
– Вы тогда еще в детский сад ходили! – покровительственно улыбнулся он и взял элегический тон. – О, это такая старая история! Когда на сцену Среднего Камерного, прежнего еще, перенесли дипломный спектакль моего курса, «Зойкину квартиру», здешние старики обиделись и ушли. Мол, был театр с традициями, а стал проходной двор. Организовали свой собственный театр, под руководством самого-самого заслуженного старца. У него были связи, ему выделили помещение, и всякое такое. Думали старики, думали, как назвать детище. Все названия разобраны. Решили – пусть будет театр имени какого-нибудь уважаемого классика. Так ведь и классики разобраны. Заслуженные напрягли извилины и решили – пусть будет «Театр имени дяди Вани». И премьерный спектакль одноименный забабахали. После этого у них начался кризис идей. Не знаю, как там они сейчас, боюсь, что умерли все, а молодежь они брать боялись, чтобы опять не получился проходной двор и «Зойкина квартира». Часть помещений «Театра имени дяди Вани» сдают в аренду, кафе, магазинам. Они постоянно меняются. А в подвале, вроде вашего, только, конечно, гораздо хуже, поселилась некая сауна, предлагающая сомнительные услуги. Сауна носит в народе прозвание – «Баня имени дяди Вани». Говорят, по ночам там оргии устраивают, голые люди вырываются из сауны в клубах пара, лезут на территорию театра, бегают по сцене, оставляя влажные следы. Однажды разгоряченные вакханки, раскачиваясь на занавесе, сорвали его. Вот так.
– А зачем старики ушли? – удивился бывший картонный нос. – Мы же вот «Диканьку» поставили, а вы пока никуда не собираетесь… Не собираетесь же?
– А мы, нынешние старики, умнее прежних, – пояснил Владимир. – Мы не хотим идти в баню. Мы хотим с вами, в вечность.
– Да ладно, – перебила его одна из девушек, – никто с нами в вечность не хочет, кроме Варвары. Все в театре делают вид, что мы самозванцы, разговаривают как с дураками малолетними. «Вы же понимаете, что это просто случайное попадание. Вы же не рассчитываете и в дальнейшем так легко покорять публику?» Это Капитан сказал. А мы рассчитываем. И будем покорять.
– Я тоже хочу покорять! – заявил Владимир. – Я бывший граф, меня из «Зойкиной квартиры» выгнали. Я ставил с любительской труппой «Горе от ума»! Возьмите меня в вечность.
Он совсем не шутил. Но в этот момент лихой балалаечник Титов решил, что народ за столами скучает без его искрометных частушек, и объявил «Попурри из лучшего и нового».
– Эй, молодежь, разойдись, зашибу! – гаркнул он на обитателей «Трюма».
Вся компания отошла в сторону – и Владимир вместе с ними.
– Значит, вы готовы играть с нами? – как ни в чем не бывало, продолжал бывший картонный нос.
Его спутники насторожились – видимо, ради этого разговора они и подошли целой делегацией.
– А вы со мной? – переспросил Владимир.
– Безусловно. Но мы вас на сцене видели. А вы нас – нет. Вдруг вам не понравится. А мы скажем – ура, берем? Конфуз же.
Тут Владимир вспомнил, что в театр он приехал за контрамаркой для Елены, а теперь уже поздно, администратор спит мертвецким сном где-нибудь на галерке.
– У нас есть резервные билеты, для своих, – сказала девушка. – Вам сколько?
– Мне два. Давайте я их лучше куплю!
– Вы их нигде не купите, распродано все. Только у нас и только для вас. Вы подождите, я мигом.
Она сбегала куда-то в недра «Трюма» и вернулась с двумя билетами – пятый ряд, в центре, рядом с «Капитанским мостиком» – креслом, в котором на спектаклях сидел Капитан. Раньше – всегда, сейчас – от случая к случаю.
– А Капитан на наш спектакль не ходит, на его место мы тоже своих сажаем, – доверительно сказал бывший картонный нос.
Владимир поблагодарил всех, смутно понимая, что стоило бы спросить, как их зовут, но тут Титов запел во весь голос, и разговаривать стало решительно невозможно.
Вскоре Владимир, никем не замеченный, покинул театр. Пить на банкете он не собирался – на следующий день была запланирована встреча с продюсером реалити-шоу про офис и театр.
Он приехал на студию, как и было назначено – к десяти утра. Получил пропуск, пластмассовый стаканчик кофе и приготовился ждать в чистеньком белом чуланчике, где помещалось три стула, небольшой столик и телевизор во всю стену. Телевизор был включен на полную громкость и не реагировал ни на какие кнопки. Видимо, претендента проверяли на прочность. Нашли чем пугать! Кто со Снежаной репетировал – того телевизор не берет.
Поскольку вечером Владимир собрался с Еленой в театр, на популярную «Диканьку», то он решил так: «До пяти жду мирно, а если к этому времени не примут – уеду! У Виленина собственная гордость! Что я, мальчик – целый день под телевизором облучаться, у меня другие дела есть!»
Вопреки предсказанию старого знакомого, в чуланчике для гостей претендента продержали недолго – всего три с половиной часа. Наконец дверь приоткрылась.
– Владимир Виленин? Вас ждут, – сказала девушка-секретарь и повела его коридорами и переходами в кабинет великого человека.
В коридоре Владимир столкнулся с Капитаном, которого в противоположном направлении вела другая девушка-секретарь. Капитан был мрачен, лицо его опухло: вероятно, вчера, в кругу избранных, он хватил лишнего.
Помещение, в котором продюсер принимал Владимира, оказалось скромным и неуютным – видно, это был не личный кабинет, а какая-нибудь комната для собеседований. Продюсер оторвался от айфона, посмотрел на визитера, полистал его резюме.
– «Средний Камерный»? – с жалостью спросил он. – У меня тут до вас один козел был. Тоже из «Среднего Камерного».
– Это наш главный режиссер, – пояснил Владимир. – Я – козел куда менее статусный.
– Менее статусный козел, – с удовольствием повторил продюсер, – это хорошо. Но у вас тут значится только актерская работа. А нам нужен режиссер.
– А я ставил пьесу «Горе от ума» с работниками мебельного офиса!
– Офиса? Прямо очень хорошо. Но вас же никто не знает.
– Я бы не стал обобщать, – дипломатично ответил Владимир.
– А мы сейчас проверим! – ухмыльнулся продюсер, снимая трубку телефона, – Котик, зайди ко мне. Ну а вы пока говорите что-нибудь, ходите туда-сюда, а я на вас еще раз посмотрю.
– Я не так себе представлял нашу встречу, – признался Владимир, не двигаясь с места. – Думал, меня тут ждет целая приемная комиссия.
– Комиссия будет – если меня что-то зацепит. Пока мне понравился только термин «менее статусный козел». Но этого, согласитесь, мало.
– Когда мы познакомимся поближе – вам откроются самые потайные уголки моей терминологической базы! – пообещал Владимир. И запнулся – прозвучало как-то двусмысленно.
Но продюсер его не услышал, потому что на середине этой затейливой фразы открылась дверь, и вошла Майя Ласковая. Та самая, с которой Владимиру совсем недавно довелось сниматься в эпизоде знаменитого сериала.
