Ученый стал заходить в дома и никого там не обнаружил.
И не было буквально никаких следов человека, ни посуды, ни черепков, ни одеял и подушек: голые стены.
Ученый решил, тем не менее, отдохнуть и лег в каком-то доме, накрывшись найденной тряпкой.
Он тут, кстати, ее и рассмотрел — это было нечто вроде древней скатерти или знамени, выцветшая материя, затканная почерневшим золотом.
Любой музей мира дал бы за такую тряпку большие деньги, но ученый об этом не думал.
Он накрылся этой скатертью, и мир и покой сошли на его бедную голову, и перестали болеть разодранные в кровь руки и колени.
Тут же его разбудил невнятный шум, он вскочил и выбежал на улицу.
Была уже ночь, и на улице толпились маленькие худые люди, сильно встревоженные.
Они что-то говорили, указывая руками вдаль, и ученый, сложив свою тряпку и спрятав ее за пазуху, пошел в том направлении.
Вслед за ним тронулись и эти люди.
Всю ночь они шли — сначала по улице, потом по тропам над безднами, в щелях между скал, по висячим мостам, через перевалы, причем небо было совершенно черное, без проблеска звезд — видимо, висели тучи.
Но как-то все-таки ученый пробирался во главе своей неожиданно возникшей экспедиции, сам недоумевая, почему так легко идти в этой непроглядной тьме.
Наконец они добрались до высочайшего пика, который горел в лучах невидимого еще солнца как розовый кристалл, сверкая гранями.
Эта скала, однако, оказалась на поверку домом, многоэтажным, видимо, хотя окна виднелись только на самой вершине и нестерпимо светились, как будто именно там, внутри, пряталось солнце.
Внизу же был обычный серый, со ржавыми потеками, камень.
Правда, ученый увидел в одном месте что-то вроде маленького неровного окошка, как будто запыленного и от старости даже радужного.
Ученый, не раздумывая, вытащил из-за пазухи свою тряпку и попытался протереть это окошко.
Тут же он увидел, что в скале открывается дверь, огромная, как для самолетов, и он вошел в эту дверь во главе своего нищего отряда.
Внутри оказалось тоже огромное помещение, похожее на вокзал, и везде лежали или сидели люди, какие-то усталые и помятые, как беженцы.
Недалеко от двери стоял как раз проводник профессора, и они обрадовались, но почему-то сделали вид, что не знают друг друга.
Ученый все еще держал в руке свою тряпку и вдруг заметил, что она начала сверкать всем своим золотом.
К ней потянулись люди, и проводник тоже подошел поближе.
Тряпка теперь горела как жидкое стекло, переливаясь при малейшем движении.
Люди теснились вокруг ученого, свет озарял их лица.
И профессор протянул им это древнее знамя, желая сказать, что он не возьмет его себе, не волнуйтесь.
Он невольно коснулся этой сверкающей материей нескольких людей, и они вдруг исчезли.
Они исчезли, как исчезает в компьютере буква при нажатии клавиши, подумал ученый.
Он даже испугался, но все люди вокруг как будто ждали, что он и их коснется.
И он их касался своей тряпкой.
Последним к нему подошел проводник и тоже подставил голову, и тоже исчез после прикосновения.
Таким образом, профессор остался один.
Он, однако, не испугался, а положил свое сверкающее полотнище на прежнее место, за пазуху, и мгновенно потерял из виду эту огромную пещеру.
Тут же — как исчезнувшая с экрана буква — он оказался в совершенно другом месте, на горной тропе рядом со своим проводником — только осла не было.
Проводник на совершенно понятном ученому языке сказал, что упал в пропасть и потерял сознание, а потом очнулся и быстро нашел тропу наверх.
А ослик, видимо, так и погиб.
С ним пропало все снаряжение и продукты, но как-то путешественник довольно легко проделал с проводником обратный путь и тут же вылетел на самолете домой.
Там он прочел все газеты, скопившиеся за последний месяц, и оказалось, что в той стране, где он только что был, произошло действительно огромной силы землетрясение, и целый город, второй по значению в стране, завалило каменной лавиной.
Но не было бы счастья, да несчастье помогло — в ту же ночь в горах произошел новый обвал, и каменная лавина по новой обрушилась в ущелье, и люди, заживо погребенные в своих домах, смогли выбраться и спаслись.
Но теперь другое беспокоило газетчиков — все эти спасенные люди, все как один, оказались совершенно немыми, кроме одного проводника-профессионала, который был родом из другого города и который и смог что-то рассказать газетчикам.
Правда, этот проводник тоже все время плакал и утверждал, что потерял память о предках.
То есть не помнит ни деда, ни прадеда.
То есть для него это землетрясение тоже не прошло бесследно.
А у профессора как раз дела пошли как нельзя лучше — он приготовил для телевидения целый цикл передач об этой горной стране, — тем более что в связи с таинственными двумя землетрясениями и чудесным спасением целого города (и онемением его жителей) данная страна оказалась на самом гребне моды.
Профессор ведь был тоже участником землетрясения!
И он имел поразительное доказательство — древнее знамя (или скатерть), как научный трофей.
За эту скатерть Британский музей предложил ему пожизненную стипендию и место хранителя горного зала.
Таких экспонатов не было ни у одного музея, и профессор даже раздумывал, а не показать ли эту скатерть (или знамя) где-нибудь в другом месте и не дадут ли за нее на знаменитом аукционе Сотбис побольше.
И он действительно показал свою скатерть (называя ее магическим знаменем гор) некоторым специалистам, и ученые пожимали плечами и говорили, что ничего подобного они в своей жизни не видали.
А профессор говорил, что эта тряпка в лучах утреннего солнца в горах способна светиться как жидкое стекло!
Об этом проведали на телевидении и тут же решили заснять данное явление свечения, для чего была организована новая экспедиция, найдены большие деньги, причем профессору сразу предложили огромный гонорар, но чтобы он не путался под ногами и сидел бы дома, они сами, без него, найдут и место, и время в горах (видимо, им не хотелось все-таки тратить лишние средства на профессора).
Но ученый уперся — уж больно ему хотелось снова побывать в любимых горах, вдохнуть полной грудью этот чистейший воздух вершин, а денег-то не было, он все еще не решил, как поступить со своей древней скатертью.
Почему-то он не хотел отдавать тряпку в чужие руки, даже за большие деньги.
Здесь уже, наверно, проявился его характер коллекционера, а настоящий собиратель умрет с голоду, но любимую вещь не продаст.
Таким образом он и оказался в составе телевизионной команды, прилетел снова в пограничную деревню, и довольно скоро он нашел своего проводника.
Проводник этот лежал в своем домике на полу, он отказывался работать наотрез и даже показал профессору с дикой злобой кулак.
В дело немедленно вмешались телевизионщики, поговорили с мамой-папой проводника, подарили им японский телевизор, работающий без антенн и электричества (от солнца), старики тут же растолкали сына, дали ему лепешку и тыкву с водой и выпроводили вон, а сами уселись перед телевизором.
Проводник канючил, что у него теперь нет осла, что у него потеряна память о предках, но вместо осла экспедиция наняла королевский вертолет, и команда полетела в горы.
А что касается предков проводника, то ведь у каждого есть свои предки, и о них тоже мало кто вспоминает, подумаешь.
Через час пути проводник и его бывший клиент, ученый, указали на горную тропу, и сначала спустился оператор, который тут же начал снимать окрестности, а потом спустился проводник и за ним профессор.
Профессор, очутившись в знакомом месте, не обращая внимания на оператора, огляделся со слезами на глазах.
Светило уже раннее солнце, горы вокруг сияли.
Проводник хмуро стоял над пропастью, глядя себе под ноги.
На тропу уже слезли остальные, и вертолет улетел.
Собственно говоря, в данном узком месте было не протолкнуться.
Профессору стало тошно, и он сказал, что сейчас найдет место, где в прошлый раз обнаружил древнее знамя.
На самом деле ему захотелось просто остаться одному.
И он полез прямо вверх.
Камера своим глазом следовала за ним.
Поднявшись до знакомого выступа, он понял, что оператор его не видит, обрадовался всей душой и огляделся вокруг.
Вот виднеется пограничный поселок, где сидят сейчас перед телевизором родители проводника и смотрят мексиканский сериал.
Он также увидел далеко-далеко розоватую скалу, горный замок, сверкающий как кристалл, башню мертвых, в преддверии которой ему удалось побывать, как он теперь понял.
В этот, момент, стоя в неудобной позе над пропастью, вцепившись ногтями в скалу, он стал размышлять, почему спасенные им горные жители перестали говорить все как один?
