Точно даже и не скажу, в какой момент просто деловые отношения папы ученика и наемной учительницы превратились сначала в дружеские, а потом и в гораздо более чем дружеские.
Я только в какой-то момент начала замечать, что Роман все чаще и чаще оказывается дома, когда я приезжаю заниматься с Костей. Даже в школу иногда стал заезжать за сыном, и заходил ко мне как бы узнать, все ли в порядке, и посоветоваться по поводу очередной проблемы, возникшей у них с Костей.
И хотя Костя, на мой взгляд, стал лучше учиться и поведение у него стало выравниваться, подобные советы требовались Роману чаще и чаще. А уж когда мы с Ольгой приезжали к нему на выходные, он вообще подолгу не отпускал меня от себя; мы отправлялись гулять, и он вел со мной долгие беседы, которые постепенно стали касаться не только воспитания сына, но и много другого, абсолютно не имеющего отношения к нашим занятиям с Костей.
Роман устроил нам замечательный Новый год. Даже баба Галя, по его настоянию, с нами поехала. Я сперва отнекивалась, потому что он объявил, что будут еще гости.
В отличие от Ольги, я комплексовала. Кто знает, как ко мне отнесутся его знакомые? И что надевать — неясно. Оденусь не к месту, да и нет у меня ничего эдакого (я на себе ведь экономила, покупая вещи на рынке, да и те по минимуму, без чего не обойдешься), будут потом жены его друзей в меня пальцами тыкать. Или, еще хуже, — игнорировать. Нужно мне такое удовольствие! И вообще, с чего ему вздумалось нас приглашать? Кто я ему? Нет, это неудобно и совершенно неуместно. Справим праздник втроем, как всегда.
Но Роман все же настоял на своем, объявив, что для них с Костей без нас настоящего Нового года не получится. А на мое возражение, что я не люблю встречать Новый год среди незнакомых людей, усмехнувшись, признался, что эта куча гостей ему тоже совершенно не нужна, и он собирался позвать их лишь для меня, чтобы я не смущалась. Но раз они меня смущают, он даже звонить больше никому не будет.
И мы поехали. Это был действительно настоящий праздник! С потрясающей елкой во дворе перед домом, фейерверком и роскошными подарками. Мне тоже пришлось поломать голову над подарками для Романа и Кости. Чем можно порадовать людей, у которых все есть? Это была задачка. Несколько дней ходила сама не своя! Дешевкой ведь не отделаешься. Да и терпеть не могу, когда дарят по принципу: «На тебе, боже, что мне негоже».
Первый подарок я придумала для Кости. Это было настоящее озарение. Только не у меня, а у Гетки. У нее был один приятель, в прошлом кратковременный любовник «для души», как говорила она сама, а теперь они просто дружили. Тем более, что он последнее время больше мужчинами стал интересоваться.
Однако его сексуальная ориентация к подарку не имела никакого отношения. А вот то, что он делал на продажу солдатиков ручной росписи под старину показалось сперва Гетке, а затем мне попаданием в яблочко. Просто так купить его солдатиков мне было, конечно, не по карману, однако Гетка ему промыла мозги и, напомнив автору шедевров, что он когда-то ее цинично бросил во цвете лет, добилась для меня девяностопятипроцентной скидки, и я стала счастливой обладательницей трех простых солдатиков армии Петра I, одного офицера и одной пушки тех же времен. Все это было упаковано в деревянную коробочку запечатанную красным сургучом.
Подарок для Романа я нашла сама, и совершенно случайно. Он стоял в комиссионном магазине среди гэдээровских и советских сервизов, чешского хрусталя и новодельных ламп под старину. Большой пузатый старинный тульский самовар. Вероятно, я не обратила бы на него внимания, если бы не гигантский вензель на круглом боку. Вернее даже не сам вензель, а буквы в нем: «P. K.B.». Они полностью совпадали с инициалами Романа! Самовар стоил очень дешево. Видимо, давно ждал и не находил покупателя.
Эффект от подарков превзошел самые смелые мои ожидания. Костя, едва заглянув в деревянную коробку, немедленно стал трясти солдатиками перед носом отца, взахлеб объясняя, что таких же солдатиков собирает отец его приятеля Мишки; у него их полно, и он даже ими играет в сражения, а Мишке только издали разрешает смотреть, а трогать не дает, потому что они кучу бабок стоят, и Мишка теперь ему, Косте, обзавидуется, и теперь он, Костя, тоже будет собирать таких солдатиков.
Роман, глянув на самоварные инициалы, впал в еще больший восторг и, чмокнув меня в щеку, умчался куда-то вглубь дома, откуда немедленно возвратился со старинным изрядно выцветшим дагерротипом. На нем был запечатлен мужчина с окладистой бородой, пивший чай. Из самовара. Точь-в-точь такого же, как я купила. Вензеля на дагерротипе, правда, мы разглядеть не сумели. Но Роман объявил, что его прапрадеда, купца первой гильдии, звали точно также — Романом Константиновичем Вороновым, и значит, я вернула ему семейную реликвию. Затем, задумчиво погладив пузатый бок самовара, он тихо добавил:
— Наверное, это судьба.
Для детей под елкой, установленной в доме, были навалены горы подарков. В синих обертках Костины, а в розовых — Ольгины.
— Не многовато ли? — спросила я у Романа.
— Все рассчитано, — серьезно откликнулся тот. — Там, в основном, всякая ерунда, зато много. Им надолго хватит. Будут заняты.
Из-под елки то и дело раздавались восторженные восклицания.
— И вообще, для чего Новый год, если всем радости не устраивать? — С этими словами Роман протянул мне маленький сверточек. — На вас я решил сэкономить. И много подарков решил не делать, чтобы от меня не отвлекались.
Я развернула бумагу и обнаружила золотой кулон в виде диска на цепочке. Тогда я просто надела его на шею. И лишь потом поняла: Роман отнюдь на мне не экономил. Вещица была от очень известной ювелирной фирмы.
Однако неловкость я ощутила почти сразу и смущенно промямлила:
— Роман, я все-таки учительница вашего сына. Как-то очень…
— Вот именно, что учительница, — не дал договорить он. — Столько с ним возились. Мне хотелось вас хоть чем-то порадовать.
Теперь к неловкости примешалась радость. Мне так давно не дарили подарков. Роман еще при этом восхищенно взирал на меня. Я явственно ощущала: он чего-то не договаривает, — и, теребя кулон, терпеливо ждала. Однако тогда он так ничего и не сказал.
Договорил он позже, когда вконец умотавшиеся от праздника дети, а с ними и баба Галя, улеглись спать. Роман опустился передо мной на колени и обхватил руками мои ноги. И говорил, что давно мечтал о такой, как я, ждал всю жизнь, а ему не везло и не везло. И раньше, до того, как женился, и с женой, и после. А потом, тогда, в пустом классе, когда я его вызвала, увидел меня, понял: это судьба. И какое счастье, что его Костя так плохо учился, иначе ведь он бы со мной никогда не встретился, и я в его дом не попала бы, и он навсегда бы остался несчастным.
Он стал меня целовать, и все что-то говорил, говорил, будто боялся, что я сейчас вырвусь и убегу, но я никуда убегать не собиралась, и мы оказались у него в спальне, и заснули в изнеможении только тогда, когда кончилась длинная зимняя новогодняя ночь, и день уже занимался за окном.
Любила ли я его? Не знаю. Скорее всего, нет. Просто бросилась в его объятия, потому что мне было одиноко. И очень хотелось любить и быть любимой. И еще от Ромы веяло надежностью и стабильностью. За ним я была бы как за каменной стеной. А я к этому времени, хоть и свыклась с ролью главы семьи, очень устала от того, что каждый день приходилось брать на себя ответственность и принимать решения. Хотелось хоть немного побыть просто женщиной, и Рома со всей свойственной ему страстью звал меня в тот мир, где я смогу наконец позволить себе стать хоть немножечко слабой, не боясь завтрашнего дня, который мне сполна обеспечит любящий мужчина.
Думаю, впрочем, продлись наши с Ромой отношения дольше, я бы смогла его полюбить. Однако продлиться им было не суждено. В Ольгу которую он совершенно искренне хотел принять как родную дочь, словно бес вселился.
Гета и по прошествии многих лет, когда поезд, а вернее самолет с Ромой давно унесся в другом направлении, продолжала корить себя.
— Не настояла я, дура. Надо было нам с бабой Галей на тебя тогда как следует насесть, чтобы ты Ольгу на нас оставила. И все бы у вас с Ромой сладилось. Подумаешь, Ольга твоя не хотела. Привыкла бы как миленькая.
— А если бы не привыкла?
— Не привыкла, так выросла бы. А на понях его, между прочим, ей очень нравилось кататься. Вот и подарил бы ей Рома пони…
— Что ты из Ольги какое-то меркантильное чудовище делаешь! Да, ей нравился пони, пока она не почувствовала, что у нас с Романом серьезно, и теперь наша жизнь окажется с ним крепко связана. А такая перспектива приводила ее в ужас. В особенности, что она станет Костиной сестрой.
— По логике скорее получилось бы, что его тетей, — с озадаченным видом произвела быстрое вычисление Гета.
