Квартира Саманты, Ислингтон
– Привет, дорогая. Ты меня слышишь? Я с мобильника.
Питер Педжет чувствовал ужасную тошноту в желудке. Что он делает? Что он делает?
Это просто безумие. Абсолютный кошмар. И всё же… всё же… Он не мог отказаться от этого. Питер был готов на все, лишь бы не обманывать жену, почти на все, почти. Ложь наваливала на него такой груз вины, что иногда ему казалось, что он не сможет утром встать с кровати, и знал, что тошнота в желудке лишит его аппетита на весь день. Да, был готов на все, лишь бы не обманывать Анджелу, почти на все… Но пойти на то, чтобы отказаться от причины своей лжи?
– Да, у нас перерыв. Было довольно трудно, я просто поверить не мог в такую враждебность. Ты смотрела по парламентскому каналу?… Конечно, я был уверен, что ты будешь смотреть… Значит, ты думаешь, я молодец?… Ну, не могу отрицать, я тоже был доволен… Если повезет, в новостях будет большой репортаж За стенами зала творился настоящий бедлам. Журналисты меня чуть не затоптали. Невероятно. Никогда раньше не чувствовал себя звездой, странно, но… что ж, приятно… Но ты не поверишь, какие они задавали наивные вопросы, послушать их, так мы с Барри Леманом хотим раздавать героин на игровых площадках школ. Люди до того напуганы. Они могут мириться с разговорами о легализации наркотиков, но, как только начинаешь использовать такие слова, как «крэк» или «героин», они в ужасе разбегаются.
Купаясь в счастливых воспоминаниях о той вдохновляющей схватке с журналистами, Питер почти забыл о тошноте в желудке. Он гордился собой, он молодец. Ему нравилось использовать наркоманский жаргон. Такие словечки звучали жестко, абсолютно реалистично. Во время речи он хотел было рискнуть и назвать героин «герычем», но потом передумал. Анджела Педжет очень тонко чувствовала фальшь и сразу бы засекла его позерство. Когда-то Питер был членом избирательного комитета и посетил военную базу, где принял предложение облачиться в мундир и берет на время всего визита. Позже Анджела постоянно напоминала ему о фотографии, которая появилась в местной газете. Он улыбнулся этому воспоминанию.
Он должен быть дома. Он должен ехать домой. Это их день. Анджела фактически написала половину его речи. Это был первый день за многие годы, когда они могли с полным правом вдвоем отпраздновать успешную карьеру Питера. Как они сделали это в тот прекрасный первый вечер, когда его избрали в парламент. Это должен быть их вечер. Он должен ехать домой.
– Премьер пригласил меня в свой кабинет завтра с объяснениями, как будто насчет моей речи могут быть сомнения… Я уверен, что генеральный секретарь партии будет настаивать на моем увольнении, ну и что с того? Чертова партия так и так в жизни бы меня не продвинула. У меня столько же шансов воздействовать снаружи, что и изнутри. Даже больше, если честно. Они не понимают того, что я верю, действительно верю в то, что пытаюсь сделать. На самом деле они просто не могут понять этого… Я думаю, что вне парламента мне сейчас было бы намного лучше.
В другом конце комнаты помощница Питера Педжета сняла джемпер и обнажила бледно-голубой бюстгальтер. Педжет моментально потерял нить рассуждений.
– Извини, дорогая. Не расслышал, чертова связь… Телефонные звонки с угрозами? О чем ты? Тебе? Леманам? Но, милая, не вижу причины ехать домой из-за этого…
И снова боль. Его жена волнуется. Он ей нужен. Она всегда была рядом, когда была нужна ему. Он должен ехать к ней. Сейчас же…
Но что это изменит? Это ведь всего лишь звонок. На самом деле звонок даже не им, а другим людям. Лично им никто не угрожал. Он ей не нужен. Если бы он действительно был ей нужен, подумал Питер, он бы поехал домой.
Покачивая бедрами, его ассистентка стянула нарядную мини-юбку в тонкую полоску, заодно прихватив и колготки. Какая у нее гладкая, безупречная кожа.
Какая молодая.
Это продолжалось уже около двух месяцев, семь недель испытания неверностью и безумной страстью. Питер знал, что может продолжать обманывать жену, но не себя. Это не было моментом безумия, как не было это и потенциально простительным глупым животным инстинктом. Это были отношения. Роман. Настоящий, продолжительный, тривиальный роман.
– Что ж, конечно, жаль, если Кристина Леман получила звонок с угрозами, но я уверен, что это просто угрозы, Анджела. В большинстве случаев это так и бывает. Какой-то придурок не выносит Барри и хочет испортить ему жизнь… Боже мой, ты подумай, он же занимается расследованием коррупции в полиции… Я действительно не думаю, что есть повод для страха… Послушай, я не могу сейчас бросить всё, я приеду домой в ту же минуту, как освобожусь, хорошо? Обещаю…
Крошечный треугольник стрингов Саманты смотрелся восхитительно на ее идеально эпилированном лобке. Этот тончайший кусочек был того же дорогого материала и цвета, что и ее бюстгальтер. Она улыбнулась Питеру и провела большими пальцами под кружевным поясом. Никто никогда раньше не покупал ей такого дорогого белья. На самом деле ей вообще раньше не покупали белья. Ей было всего лишь двадцать три. Ее мальчики в университете тратили деньги на пиво. А фантазии насчет эротического белья не заходили дальше того, чтобы нарядить ее в свой свитер для регби. Питер напомнил себе, что должен уничтожить чек. Он уже давненько не покупал белья миссис Педжет. Но он его купит, правда. Уже скоро.
– …Просто столько всего нужно сделать с этим законопроектом. Я постараюсь освободиться пораньше. Саманта согласилась остаться и помочь, очень мило с ее стороны, потому что это неоплачиваемая работа, но она верит в это так же, как и я. Так же, как и мы. Это решающий момент, дорогая, я зажег факел. Я должен быть здесь и смотреть, как идут дела. Да, да, я знал, что ты поймешь. Спасибо, дорогая.
Питер Педжет нажал кнопку отбоя.
Саманта пристроилась рядом с ним на кровати.
– Ты сегодня был словно лев, дорогой. Я так возбудилась. У меня от тебя внутри всё загорелось.
Он закрыл глаза, и она поцеловала его. Анджела не узнает. От поцелуев у него голова пошла кругом. Или, возможно, это произошло от скорости, с которой менялась его жизнь. Всего несколько месяцев назад он был так подавлен, его карьера никуда не продвигалась, и брак был счастливый, но тускнел день ото дня. Его обещания не оправдались, все надежды остались в прошлом, а впереди была унылая перспектива долго-долго стареть и смотреть, как дочери вырастут и уйдут из дома и жена тоже состарится.
И вдруг всё изменилось. Он желал Саманту с того самого момента, как она пришла к нему на работу. Желал страстно. Она полностью затмила все его мысли, желание обладать ею пронзало каждую минуту его существования.
Дело не в том, что он не любил Анджелу. Он любил ее, правда. Но хотел он Саманту. Это было наваждение.
И всё же Питер Педжет никогда не думал, что его брак окажется под угрозой. Он знал, что его союз с Анджелой крепок. Конечно, а как же иначе. Зачем прекрасной двадцатитрехлетней женщине, на которую оборачивались все головы в коридоре, где бы она ни шла, вообще смотреть в сторону уставшего, начинающего лысеть мужчины почти в два раза старше себя? Глупость. Возможно, его разум полностью порабощен, но, по крайней мере, его брак защищен.
Но Питер Педжет ошибался. Его брак тоже был под угрозой. Оказалось, что Саманта хочет его так же, как он хочет ее. Он не знал почему, но она хотела его и однажды сказала об этом.
– Ты так на меня смотришь, Питер, – произнесла она, когда они были одни в его офисе, – что мне кажется, ты представляешь меня обнаженной.
Питер был слишком ошеломлен, чтобы ответить. Но в ответе не было необходимости.
– Зачем всего лишь представлять…
И с этого момента начался их безумный роман, который он ненавидел и любил почти в равной степени. Почти.
И вместе с этим неожиданным и невероятным безумием пришел его великий шанс. Возможность избавиться от ограничений своей нереализованной карьеры и сделать мир лучше. Он прекрасно выступил в парламенте, был на обложках «Ивнинг стандарт» и, несомненно, будет на первых полосах всех остальных газет на следующее утро. Его идеи обсуждались в каждом ток-шоу на радио, его имя проклинали и обожествляли по очереди все звонившие в эфир, и у него роман с прекрасной, умной молодой женщиной, которая считает его богом и с гордостью раздевается перед ним.
Питер чувствовал себя обновленным, возрожденным мужчиной. Он ответил на поцелуи Саманты. Наслаждайся. Ты это заслужил.
Паб «Собака и уточка», Сохо
Сержант Арчер забрал несколько пинт лагера из бара. Он за них не заплатил – так было принято среди полицейских, обходящих свои владения, по крайней мере в Сохо. Польза служебного положения. А что такого? Зачем владельцу малого бизнеса брать со своего защитника деньги за сандвич и пиво? Конечно, девочки в борделях на Дин-стрит и Уордор-стрит знали, что для некоторых полицейских бесплатный обед означает не только еду. Некоторые полицейские ожидали секса и денег в придачу. Девочки в борделях знали, что некоторых полицейских самих впору закрывать.
