— Спасибо, сестра, — равнодушно произнес Косточка.
Папа, прежде всех получивший и распечатавший свой подарок, достал из коробочки дорогой старинный медальон, открыл ногтем плоскую крышечку, заглянул внутрь и несколько секунд стоял неподвижно. затем спокойно сунул медальон в карман подошел к Деду Морозу и Снегурочке, которые с улыбкой следили за тем, как идет распечатывание свертков.
— Прекрасно, друзья, — ласково сказал Папа, обнимая их за плечи, — прекрасно. Вы тоже без подарков не останетесь.
Он вручил дяде Володе конверт с деньгами. Затем вытащил двумя пальцами из нагрудного кармана небольшую пластиковую карточку и опустил прямо в раскрытые ладони Майи. Это был ключ от обещанного ей офиса. Майя грациозно присела, изобразив старомодный «книксен», а затем, счастливо рассмеявшись, бросилась ему на шею. Дядя Володя в костюме деда Мороза, переминаясь с ноги на ногу, скромно стоял рядом и улыбался.
Я достал из пакета дивную палисандровую табакерку с плетеной серебряной окантовкой. Прекрасный подарок, слов нет. Но в глубине души я, пожалуй, надеялся на нечто совсем другое, заветное. Уж не мечтал ли я с детской наивностью обнаружить в пакете такую же именную пластиковую ключ-карточку от личных апартаментов в Москве? А почему бы, собственно, и нет? Увы, никакого ключа там, конечно, не оказалось. В отличие от Майи Папа мне ничего не обещал, хотя я почти не сомневался, что в конце концов он придет к мысли, что не выделить мне место в Москве просто невозможно. Впрочем, должен признать, что в отношении того, какое желание у меня самое заветное, абсолютной ясности не существовало. Это я уяснил для себя за праздничным столом между седьмым и восьмым ударом часов. Было ли одно такое «самое-самое»? Вопрос не простой. Впрочем, впереди у меня — бездна времени. Да и заветные желания, в конце концов, исполняются не мгновенно, а своевременно. Я спрятал табакерку в карман.
Все были заняты подарками. Вокруг так и вскипали эмоции, слышались радостные и удивленные возгласы. Альга возилась со своим свертком, распутывая цветные ленты. Дети как сумасшедшие скакали по комнате с чудесными куклами, машинами, напичканными электроникой, фантастическим оружием и кривлялись друг перед другом. Александр, глаза которого возбужденно блестели, показывал мне из другого конца комнаты Братца Кролика в клетчатом комбинезоне. Миляга кролик, как живой, шевелил ушами, перебирал лапами и даже что-то верещал. Конечно, одиннадцатилетний Александр уже давно перерос такие игрушки, но об этом плюшевом зверьке мечтал давно и неистово. Он ему даже снился… Маленькая Зизи замерла посреди комнаты в обнимку с огромной куклой-невестой. Моя жена примеряла перед зеркалом над камином новые серьги. Батюшка о. Алексей разглядывал только что распакованную древнюю панагию. Он с благоговением поцеловал образок и, перекрестившись, надел на себя. Попадья Марина, раскрасневшись, рассматривала невесомый, как облако, оренбургский платок, который плавно играл в воздухе. Счастливый доктор потрясал раскрытым несессером с уникальным набором золотых китайских игл, а его сын Петенька целился во всех из игрушечного гранатомета. Наш партийный лидер Федя Голенищев нацепил на нос изысканное пенсне и подмигивал Науму Голицыну, который с довольной усмешкой прикладывал к запястью великолепные часы. Маршал Сева разглядывал чудесный миниатюрный фрегат, хитроумно сооруженный внутри пузатой бутылки, а его чертенята Гаррик и Славик получили по коробке с целой армией солдатиков. Профессор Белокуров пробовал кончиком пальца золотое перо авторучки в корпусе из перламутра и заправленной настоящими чернилами. Его богемная половина рассматривала набор изящных янтарных мундштуков. Толя Головин любовно поглаживал отнюдь не игрушечный огромный коллекционный «парабеллум», а компьютерщик Паша Прохоров любовно дул на жидко-кристаллический дисплей какого-то мудреного электронного устройства. Даже на лице Косточки появилась, как мне показалось, улыбка снисходительной заинтересованности, когда он извлек из своего пакета широкий непальский кинжал в ножнах из пятнистой змеиной кожи.
Я заметил, что Папа, некоторое время спокойно наблюдавший эту новогоднюю идиллию, вдруг напрягся. В этот момент кто-то задел меня плечом. Это была Альга. Она подошла к обряженному дедом Морозом дяде Володе и что-то вложила ему в руку.
— Большое, конечно, спасибо, дедушка Мороз, — спокойно и твердо сказала она, — но такого подарка я принять не могу.
И тут же, развернувшись на каблучках, преспокойно отошла и взяла блюдце с клубничным тортом. Увидев, что я смотрю на нее, она отвела взгляд.
Дядя Володя механически протянул отвергнутый подарок Папе. Я успел разглядеть плоский сафьяновый футляр. Папа принялся засовывать его во внутренний карман. Румянец на его щеках проступил ярче. Вдруг футляр расщелкнулся, и из него брызнуло радужное сияние тяжелого бриллиантового колье. Наверное, Папа мечтал самолично надеть его на шею девушке. Наконец он упрятал футляр и, пригладив ладонями волосы, пробормотал:
— Ей Богу, совсем даже не хотел ее обидеть…
Потом исподлобья покосился в сторону Мамы, которая, к счастью, была занята разговором с моей женой и, кажется, ничего не заметила.
Майя, конечно, все поняла, чуть-чуть покраснела, но не произнесла ни слова. Дядя Володя покраснел больше всех и смущенно блуждал взглядом по потолку. Мне самому сделалось до того неловко, что запершило в горле.
— Ладно, — сказал Папа, — проехали.
Он подошел к мраморной каминной стойке, как ни в чем не бывало вытащил из серебряной сигарницы сигару, раскурил ее, сделал несколько глубоких затяжек, а затем вышел из комнаты.
К счастью, больше никто не обратил внимания на происшедшее. Когда Майя посмотрела в мою сторону, я хотел притвориться, что тоже ничего не заметил, но она и сама сделала вид, будто ничего не произошло. Она даже потрясла в воздухе пластиковым ключом и показала мне язык: дескать, вот тебе, завидуй!.. Господи ты Боже, да я мог только порадоваться за нее!
Заиграла музыка. Мама успела распорядиться, чтобы под украшенной елкой поставили кресло. На него она помогла взобраться маленькой Зизи. Девочка покачивала белокурой головкой и, придерживая пальчиками края кружевного платьица, притопывала в такт музыке то одной, то другой ножкой, потом глубоко вздохнула и старательно запела старинную новогоднюю песенку про елочку. Взрослые хотели, чтобы дети составили вокруг елки живописный хоровод, но они уже были довольно большие для таких чинных развлечений и предпочли просто беситься, норовя содрать с деда Мороза бороду, а Снегурочку ухватить за косу. Они знали, что в новогоднюю ночь их не станут наказывать и не ушлют спать, пока они сами не свалятся от усталости и не угомонятся. Пришлось нам, взрослым, самим водить хоровод. Папа уже вернулся и как ни в чем не бывало пристроился между Альгой и Майей. Он всегда отличался упорством и в такие моменты на его лице даже появлялось туповатое животное выражение, самец да и только… Странно, неужели я все-таки разозлился на него?
Потом Мама предложила:
— А теперь давайте танцевать парами!.. И вы, дети, тоже потанцуйте, как взрослые, ведь вы уже большие. Приглашайте кого хотите, — с энтузиазмом прибавила она.
Я увидел, что маленькая Зизи, все еще стоявшая на кресле, смотрит на меня широко открытыми глазами. И сразу припомнился рассказ дяди Володи о том, как дети «поделили» нас между собой. Я подошел к девочке и, церемонно поклонившись, пригласил ее на танец. Она серьезно посмотрела на меня и положила руки мне на плечи. Я взял ее за талию, снял со кресла, поставил на пол и осторожно повел в танце. В глазах малышки читался восторг. Должно быть, на нее произвело огромное впечатление, что ее старший брат заявил о желании «взять» себе взрослую Альгу. Конечно, она хотела ему подражать: вот и выбрала меня.
— Прекрасно, прекрасно! — воскликнула Мама, умиляясь. — Это так красиво!
Она хотела было ангажировать моего Александра, но тот уже решительно подходил к Снегурочке. Он взял ее за руку и вывел на середину комнаты. Майя посмотрела на меня и засмеялась. Чтобы казаться повыше, Александр приподнялся на цыпочки, и они принялись танцевать. Подумать только, куда делась его застенчивость!
Наш пример оказался заразительным. Дети принялись наперебой приглашать взрослых. Пары складывались забавно. Ваня, сын о. Алексея, пригласил на танец богемную половину профессора Белокурова, которая только что раскурила вставленную в новый мундштук длинную дамскую сигарету. Так и танцевала с сигаретой, к видимому неудовольствию о. Алексея, который даже отвернулся, чтобы не лицезреть эту картину. Сынок банкира Яша вальсировал с легкомысленной попадьей, а девочка Дора уцепилась тонкими ручонками за лацканы маршальского кителя. Маленький силач Алеша Головин пригласил мою Наташу. Особенно примечательный выбор сделал Петенька, сын доктора. Он бойко ангажировал «медсестру».
