— Нет… — прошептала она, захлебываясь морозным воздухом фиолетовых сумерек. Собравшись с силами, она крикнула, как могла громко, — помогите! Помогите! ПОМОГИТЕ!!!
Голос сорвался на хрип, она споткнулась и упала в сугроб, зарывшись лицом в снег.
— Тебе никто не поможет.
— Нет!
— Ульяна! — руки Светы вцепились в ее плечи, вытаскивая ее из глубокой кучи снега, которую она разворошила своим падением, взметнув в воздух облака снежной пыли. Света напялила на нее пуховик и повела ее к дому. Никто не хотел ее убивать. Никто не хотел ей зла.
Ульяна остановилась у деревянных заледенелых ступеней и обернулась, щурясь на свет фар подъехавшего автомобиля.
— Пойдем… ты замерзла, — заботливо проговорила Света, поправляя на ней пуховик.
— Богдан вернулся… — пролепетала Ульяна белыми от холода губами. Только теперь она в полной мере ощутила насколько сильно она замерзла.
— Да, — подтвердила Света, — вернулся. Все будет хорошо. Не волнуйся. Пойдем.
И Ульяна покорно пошла с ней.
— Мы одни здесь? — Ульяна лежала на спине в темноте, на разворошенной кровати и прислушивалась к звукам, лившимся в приоткрытую форточку вместе с прохладным воздухом.
— В поселке? — уточнил Богдан, — да.
Некоторое время они помолчали. Ульяна спорила с собой, решая, рассказать ли ей о том, что случилось с ней накануне или нет. В конце-концов она все-таки совершила выбор в пользу искренности, как раз к тому моменту, когда ее супруг сам заинтересовался причиной ее вопроса.
— Почему ты спрашиваешь? — насторожился он.
— Я… — Ульяна растерялась, но отступать было поздно, — я видела девочку. Здесь.
— Девочку?
— Да, — Ульяна кивнула, — такая маленькая, лет девяти. Волосы светло-рыжие, длинные. Она звала свою мать, по-русски.
Богдан внимательно слушал ее и, судя по тому, как менялось его лицо, эти вести ему совсем не понравились. Он как-то напрягся и вроде бы испугался.
— Ты могла ошибиться? — спросил ее супруг. Ульяна пожала плечами и прикрыла глаза. Теперь она ни в чем не могла быть уверена. Ее мир как будто перевернули вниз головой и у нее все никак не получалось научиться ходить на руках.
Она с большим трудом боролась с подступающим отчаянием, бросая на это все силы своей души. Совсем скоро эти силы закончатся и она сдастся всепоглощающему безумию, темные волны которого все сильнее омывали кристальную чистоту ее рассудка.
— Почему мы здесь? Почему мы именно здесь? — не сдержалась она. Голос был хриплым из-за слез, сдавивших горло, но она все не плакала.
— Тебе нужно прийти в себя и восстановиться после аварии, — отчеканил Богдан фразу, которую она слышала бесконечное количество раз. Она почувствовала непреодолимое желание задушить его за это. В такие моменты он вовсе не был ее союзником.
— Здесь я скорее сойду с ума! — воскликнула она и резко села на кровати, завернувшись в одеяло.
— Ульяна… — обронил мужчина и тяжело вздохнул. В мягкой ночной темноте она видела мраморно-белые линии его рук, которые он прижал к лицу.
— Скажи мне, что я и так сумасшедшая! — потребовала девушка.
— Я этого не скажу.
— Так что же?! Почему ты увез меня сюда? Подальше от людей, от близких, от нашей жизни и наших друзей и родных!? Ты как будто стесняешься меня… — на одном дыхании сказала Ульяна.
— Прекрати, — оборвал ее Богдан и осторожно приобнял за плечи, — ты говоришь глупости. Наше пребывание здесь — мера вынужденная, — он помолчал немного, подбирая слова, а потом продолжил, холодно и серьезно, — Ульяна, всему виной случившееся с нами. Ты очень много времени провела в больнице, тебе пришлось пережить серьезную операцию…
— На мозге!? У меня опухоль, да!?
— Успокойся, — потребовал он, — у тебя нет никакой опухоли. Но… — он запнулся, видно было, что говорить об этом ему не легко, — ты потеряла зрение, пришлось делать пересадку обоих роговиц.
Желание кричать и выяснять отношения сразу куда-то делось, Ульяна как-то поникла, сжалась в комок. Все услышанное не укладывалось у нее в голове, но она старалась заставить себя принять эту правду.
— Как только твое здоровье придет в норму и у нас снова будут деньги, мы вернемся в Москву, — пообещал Богдан. Ульяна кивнула и потерянно посмотрела ему в глаза. Она представляла себе — как это — абсолютная слепота. Почему она не помнит этого? Как хорошо, что она не помнит этого…
Как же это страшно, навсегда поселиться во мраке, в его милосердных холодных объятиях. Никогда больше не видеть распахнутых небес и волн, разбивающихся о берег.
— Koziol'! — Ульяна не смогла не остановиться, проходя мимо кухни. Слово показалось ей знакомым, хотя и сказано было на другом языке — им Света завершила долгую эмоциональную речь на польском. Что ответил ей Богдан, Ульяна разобрать не смогла, но по его голосу, она легко догадалась, что это были не самые приятные слова.
Некоторое время она еще постояла за дверью, напряженно прислушиваясь и гадая, почему всегда между собой они стараются говорить на польском. Чтобы она не смогла ничего понять? Что за дела происходят у нее за спиной? Что, если… от нее правда хотят избавиться и ждут удобного случая?
Но она чувствовала любовь Богдана и не могла усомниться в ней, или не верить его словам. А Света… Вот чьи слова, взгляды и забота совсем не казались ей искренними. Домработница хорошо скрывала свою неприязнь, но даже за этой фальшью проглядывали ее истинные чувства.
— Не учи меня жить, — вдруг услышала она и напряглась, ожидая продолжения. Но, к ее величайшему огорчению, фразу ее супруг докончил уже не по-русски. Света как-то зло рассмеялась в ответ и ударила кулаком по столу.
— Когда мы уже избавимся от твоей полоумной!? — выдала она и в голосе ее прозвучали стальные нотки. Ульяне почему-то показалось, что сказано это было специально для нее и ее присутствие уже давно не для кого не секрет.
— Не торопись.
— Сколько можно ждать?! — занервничала Света. Лязгнул нож.
— Сколько нужно.
— Хватит! Пойду и убью ее прямо сейчас! — Ульяна успела выскочить в прихожую незадолго до того, как приоткрытая дверь кухни хлопнула о косяк. Девушка судорожно искала глазами что-нибудь, что могло бы защитить ее от решительно настроенной домработницы, но тщетно. Кроме теплой одежды, дорожного чемодана и ключей от автомобиля в небольшом помещении больше не было ничего толкового. Не особенно задумываясь, Ульяна ухватила ключи и убежала во двор, поддавшись одному единственному отчаянному желанию, охватившему ее с головой — спастись бегством.
В автомобиле она с ужасом поняла, что совершенно не помнит, как с ним обращаться. Количество ручек, педалей и кнопок показалось ей огромным, она растерялась, соображая, что нужно сделать хотя бы для того, чтобы завести мотор.
— Ульяна! — на крыльце уже стояли встревоженные Богдан и Света. На их лицах читалось полнейшее недоумение.
Ульяна вскрикнула и лихорадочно стала нажимать все подряд, в жалкой надежде, что это как-нибудь сможет ей помочь. Глянув в зеркало заднего вида, она оцепенела.
Позади машины, у ворот, утопая по колено в выпавшем за ночь снегу, стояла та самая девочка. Руки перестали слушаться Ульяну, она застыла со стеклянными глазами и открытым ртом, вглядываясь в зыбкий силуэт.
Воспользовавшись этим, Богдан вытащил ее из машины и повел к дому.
— Куда ты собралась? — строго спросил он.
Ульяна в последний раз посмотрела назад, чтобы убедиться, что девочки уже нет.
— Я не знаю… — промямлила она.
— Уля, Улечка… — в прихожей мужчина крепко прижал ее к себе и погладил по растрепанным волосам, — что с тобой происходит?
Девушка помотала головой. На пороге нарисовалась Света со стаканом воды в руках, вместе с ней в помещение ворвался сильный запах валерианы, и не сложно было догадаться, что такой аромат источает коктейль, приготовленный для Ульяны.
— Я опять видела эту девочку, — сказала она, зарываясь лицом в свитер супруга, — у ворот…
— Девочка, — не то спросил, не то просто повторил он.
Ульяна позволила проводить себя в комнату, напоить успокоительным и уложить в постель. Она уже привыкла к тому, что с ней обращаются как с маленьким ребенком, ничему не удивлялась и, уж тем более, не пыталась даже возражать.
Глаза слипались, силы покидали тело, чему она даже не пыталась сопротивляться. Через сон она услышала отдаленный и приглушенный мутной пеленой голос Богдана.
— Мне нужно сказать тебе кое-что важное.
От этих слов сонливость Ульяны как рукой сняло. Она резко села на кровати и стала нервно поправлять волосы, что было для нее совсем несвойственно. Ей нужно было куда-то деть слегка трясущиеся руки.
