— Приказ о твоем назначении отозван. Это — первое. На твой счет наложен арест, а стало быть, перевода денег во Францию на покупку домика не будет. Это — во-вторых. Твоего ненаглядного кренделя взяли на мокром деле. Это — третье. А в-четвертых — ему шьют двойную октябрьскую заказуху. Новые факты в этом деле всплыли. Так что дело — дрянь. Тянет на пожизненное, если, конечно, он до суда доживет. А еще шеф очень не одобряет твоих связей с авторитетами криминального мира и очень хочет тебя видеть. И ребята из прокуратуры. У них к тебе очень много вопросов.
— Подожди, — еле слышно прошептала ошалевшая Танюха, — но Витя же в командировке.
— Это теперь так называется, — безжалостно сморозил Стас. — Им будет очень тяжело поверить в твою непричастность. И последнее, малец твой пока нигде не всплыл. У меня все. — Стас остановился, развернулся и пошел обратно к машинам. Не оборачиваясь, он проворчал: — Он мне сразу не понравился. Да ты ведь у нас самая умная, разве кого послушаешь…
— Мальчик?! — как сквозь пелену спросила Танюха, теряя связь с миром.
Стас все-таки остановился.
— Мальчик-то тут при чем? Крендель твой ненаглядный. Любишь ты, Танюха… Звони папе. Его помощь тебе пригодится. И на меня можешь рассчитывать, — напоследок сказал Стас и заспешил к своей машине.
— Спасибо, — одними губами ответила Танюха.
Он уехал, а Танюха все еще стояла под деревом и смотрела на море. Море, оно — живое: успокаивало и о чем-то шептало. Думать о чем-либо, а тем более предпринимать серьезные решения, она не могла.
Она уже не помнила, как оказалась на любимом месте. Ветер обдувал лицо, внизу плескалось море. Грязный джип стоял над самым обрывом. Непростительно близко.
Внизу пляж резко сужался. Скалы рвались к морю, нависали над ним, грозя раздавить своей мрачностью и величием. Но море, ласковое море, обладало единственным неоспоримым преимуществом — оно было подвижно. Оно лизало камни, подтачивало скалы и они осыплись, как кубики намокшего рафинада.
Мальчик сидел на берегу моря, обняв ноги и уткнув подбородок в колени. Он смотрел прямо перед собой: там маленькие взрослые люди строили песочный дом. Они не больше его мизинца, и на первый взгляд совершенно одинаковые, словно оловянные солдатики, одетые в серые спецовочки со светлыми пятнами на рукаве (очевидно, какая-то эмблема). Он мог бы взять одного на руки и поподробнее рассмотреть, но боязнь спугнуть останавливала его.
По деревянным сходням и лесам половина человечков носила на миниатюрных носилках темный сырой песок из ближайшей ямки. Вторая половина укладывала его в стены круглого подобия башни. Но нещадное солнце сушило песок: он светлел и тоненькими ручейками стекал к подножию постройки. Поэтому дальше третьего этажа дело не шло. Постепенно первый этаж полностью засыпало песком, и человечки брались за лопаты. Они работали с завидной энергией, но не дремало и солнце. Влага испарялась, и песок все сыпался, сыпался, и вскоре на месте недостроенного дома оставался лишь холмик песка. Люди застывали, изумленные. И все с начала, и все повторялось. Солнце вошло в зенит, и песок сох еще в носилках, и стены все осыпались, а они все носили, не зная покоя и усталости. Но дом не получался.
Мальчик перевел взгляд на горизонт, где сливались два океана. Во всем мире только он наедине с кучкой серых человечков, так упорно не желающих понять бесполезность своей затеи. Да, он выше их. Они копошились в песке, совершенно не замечая его. Мальчик и человечки жили в разных мирах, в разных измерениях.
Он все понял, и вдруг сразу стало неинтересно. Поднявшись, он пошел к морю, к живой, движущейся природе. Мальчик, рожденный быть вечно молодым.
Танюха знала, что там, за валуном, есть тропиночка, ведущая к морю. Она дважды упала, прыгая по выступам, как горная козочка, ободрала руку и ушибла левое колено, и все-таки опоздала: на пляже никого не было. До боли в глазах, до слез от противного ветра, она всматривалась в волнующуюся свинцовую зыбь. Вдруг вдали мелькнула темная точка. Там ее мальчик. Смысл жизни, который она наконец-то нашла. Неотъемлемая часть ее мира, без которой она уже ничто. И мир ничто, без его тихого голоса, полыхающих зеленых глаз, пугливой улыбки и мягкой шевелюры под рукой. Вот теперь она понимала кошку, бросающуюся на огромного кобеля. Защитить котят любой ценой. Хотя все мысли пришли потом. А сейчас — страх. Не за себя. За него. Страх потерять часть себя в нем. А может, и большее. Не раздумывая, Танюха кинулась навстречу волнам. Вода обожгла тело холодом, сердце сжалось, но она не обращала внимания на такие мелочи. Она видела только Тёмкину голову. Его надо догнать. Правда, пловчиха она была та еще, но старалась. Изо всех сил. Правую ногу свело, левое колено не сгибалось. Волна захлестнула лицо, и она отчетливо увидела пузыри в серой мути. Они шли вверх, а она — вниз. Чья-то сильная рука ухватила за волосы, потянула на воздух. И вовремя: Танюха уже успела сделать несколько глотков горькой тошнотворной воды. Перед глазами возник зеленый борт: хрупкая «казанка» отважно гарцевала на волнах, рядом, поддерживая ее, барахтался… Тёмка. Она хотела закричать от радости, но поперхнулась, закашлялась.
— Чего вы там полощетесь? — крикнул из лодки очкастенький мужичок. — Не сезон сейчас. Подгребайте быстрее. Уходить надо. Ветер крепчает.
При Тёмкиной поддержке она все-таки нашла в себе силы сделать несколько гребков. Мужичок ухватил ее за руку и бесцеремонно втащил в лодку, больно ударив о борт. Тёмка забрался сам. Мужичок накинул на Танюху «Аляску» и протянул небольшую плоскую фляжку.
— Согрейся.
Больше он не сказал ни слова. Отвернулся и демонстративно занялся двигателем, который чихал, капризничал и не хотел заводиться. Волны были небольшие, но лодчонку кидало немилосердно. Она то проваливалась вниз, отчего сердце замирало, а желудок стремился наружу, то подлетала вверх, вызывая обратные ощущения, вплоть до боязни высоты.
— Я рада, что ты не ушел, — непослушными губами прошептала Танюха.
Тёмка серьезно посмотрел на нее и ответил:
— Я вернулся, я…
Взревевший двигатель задавил остаток фразы. Ее колотил озноб, но на душе было спокойно и тепло. Негнущимися пальцами Танюха взяла мальчика за руку: теперь уж она точно никуда его не отпустит.
— Я купила тебе настоящий морской бинокль. Капитану никак нельзя без бинокля. Слышишь?
Тёмка кивнул.
