Частично из-за того, что книги появились не сразу, частично из-за того, что он слишком много времени проводил у Сельмы, но Иван не подготовился к первому зачету. Преподавательница опрашивала его в присутствии тридцати других студентов. Она села на стуле пред ним, скрестив гладкие загорелые ножки, при этом ее юбка слегка задралась, и задала вопрос, в основном на латыни. Чтобы пояснить суть вопроса, она взяла руку Ивана в свою и приложила ее тыльной стороной к своему обнаженному колену, а потом скользнула выше, к задранной юбке, ведя рукой Ивана прямо по тонким пушистым волоскам. Преподавательница тыкала своими накрашенными ноготками в сухожилия на его запястье и поглаживала различные мышечные группы ладони кончиками пальцев. Она удерживала его руку на своем бедре даже тогда, когда спрашивала о локте, а ее юбка задиралась все выше и выше. Она спокойно смотрела в его глаза и ждала ответов, а Иван не мог вспомнить точного латинского названия, поэтому запинался. Ее темно-синие глаза, не отрываясь, изучали Ивана. Пытаясь порыться в памяти, Иван ужасно боялся, что не сможет вспомнить латинских названий, – так оно и вышло. Он наклонился вперед, чтобы скрыть эрекцию. Губы преподавательницы слегка изогнулись в насмешливой улыбке. Рука Ивана дернулась, и он покраснел. Преподавательница не стала ждать, пока парень придет в себя, и с невозмутимым видом поставила ему «незачет».
Он упустил свой шанс благополучно сдать анатомию шаг за шагом. Соседи по комнате зачет сдали, и Иван не стал им говорить, что провалился.
Когда Желтый храпел по ночам, то Йово кидал в него самый легкий учебник под названием «Рука», целясь в ребра. Если храп был достаточно сильным, то в дело шла «Гражданская оборона» (друзья посещали занятия и на военной кафедре). В особо тяжелых случаях Йово использовал справочник «Голова». А если Желтый и тогда не просыпался, то Йово швырял русский анатомический атлас, около семи килограммов весом в твердой обложке, такой тяжеленный и непробиваемый, словно информация в нем была защищена железным занавесом. Когда справочник ударялся о ребра Желтого, тот, должно быть, видел перед собой цвета всех кровяных телец, какие только могла производить его печень, кружившиеся перед глазами, как звезды в планетарии. Он подпрыгивал на своей кровати, вернее, взлетал с прямой спиной, словно фокусник, и зависал в воздухе на волшебном ковре, сотканном из его боли, с широко распахнутыми и пустыми глазами. А затем снова с грохотом падал на кровать и больше не храпел, но и не стонал.
Алдо ручкой метлы тыкал Желтого под ребра, словно шевелил тлеющие угли.
– Господи, если бы я мог узнать, что с ним такое, то только для этого бы изучал медицину пять лет!
После этого Алдо спрашивал товарищей – Желтый уже не спал, – почему они решили изучать медицину. Желтый хотел стать анестезиологом и уменьшить мучения нашего мира. Йово – заработать денег. У Ивана причины были чисто философские, по крайней мере он объяснял их в витиеватых терминах таким образом, что в итоге никто ничего так и не понимал. А Алдо возражал, что они просто сексуальные маньяки.
– Мне еще не поздно учить медицину. Но двадцать семь лет – это уже слишком много! – он показывал на свою редеющую шевелюру. – Кроме того, лысый гинеколог выглядел бы непристойно. Так что лучше стану хорошим экономистом.
– Если бы я мог прямо сейчас повидаться с мамой, – простонал Алдо на следующее утро, открывая учебник по экономике. – Я бы все отдал за то чтобы обнять ее и выпить холодной ключевой воды! Я так больше не могу. – Алдо начал рвать на себе волосы, но вовремя вспомнил, что у него их и так немного, а потом его отчаяние сменилось радостью, и он подпрыгнул. – Я все еще успеваю на ночной поезд. Денег нет, ну и что? Можно путешествовать в туалете!
И убежал на вокзал.
Вернувшись через два дня, он сообщил:
– Жизнь прекрасна. Я видел маму. Я снова живу! – с этими словами он вытащил кусок свежей копченой грудинки. – Давайте полакомимся.
– Я такое есть не могу. Слишком много холестерина и жиров.
– Да ладно тебе, не слушай все, что говорят доктора. Тебе нечего бояться за свое сердце.
– А ты откуда знаешь?
– У тебя отличное сердце. Я знаю.
Алдо отрезал мясные кусочки Ивану, и они жевали грудинку с луком и черным хлебом. Они уже успели подружиться – водой не разольешь, – и в трудные минуты Алдо всегда приходил к Ивану.
Например, как-то раз поздно вечером Алдо с громкими криками ворвался в комнату, где Иван в кромешной тьме спал в одиночестве, поскольку остальные двое их товарищей разъехались по домам.
– Иван! Надеюсь, за мной никто не бежит. Я так быстро несся, что даже не мог оглянуться.
– Какого черта?
– Слушай. Сегодня в автобусе я познакомился с одной бабой. Договорился, что приду к ней в гости. Короче, я позвонил в звонок, но она долго не открывала. А когда наконец открыла, то тяжело дышала и сказала, что, кроме нее, никого в доме нет, хотя я и не спрашивал. Мы вошли в комнату, она вернулась к двери и заперла ее на ключ, а ключ положила в карман юбки. Ну, мы болтали, обнимались в темной комнате, пахнувшей воском. И вдруг в шкафу что-то скрипнуло. Я открыл дверцу и увидел бледно-фиолетовую ногу. Я не понял, кому она принадлежит, живому человеку или трупу, и отрублена она от тела или нет.
– Но ты же слышал скрип. Должно быть, этот человек был жив.
– Возможно, труп потерял равновесие. Когда я открывал шкаф, она не двигалась. Я вывернул этой бабе руку, вытащил ключ из кармана и толкнул ее на пол – она не издала ни звука, – открыл дверь, перепрыгнул через ступеньки и побежал.
В комнате не было света, и в темноте, в последовавшем молчании, история казалась очень убедительной.
– Я видел что-то подозрительное во внутреннем дворике – тропинку, ведущую к маленькому дому, у которого на месте двери была стена, пахнущая свежей штукатуркой. Зачем замуровывать все окна? Наверное, там камеры пыток. Возможно, они убивают людей, чтобы делать из них сосиски.
– У тебя паранойя.
– Я только на прошлой неделе слышал, что нечто подобное произошло в Тузле. Одна семейка убила человека, разрезала его на куски и положила в холодильник в подвале. Люди ведь не знают вкуса собственной плоти. Так что можно перемешивать человечину с кониной и продавать как оленину.
– Но даже из человека весом в семьдесят кило мяса получится с гулькин нос.
– Мне нужно купить пистолет. А у тебя есть оружие?
– Нет.
– Очень глупо и наивно с твоей стороны. И с моей. Почти у всех в нашей стране есть оружие, ты знал об этом? А мы тут с тобой ходим как простачки. У нас только и есть что наши члены, которые вечно втягивают нас в неприятности.
6. Иван применяет свои знания нервной системы
Ивану нравились странности Алдо и его независимость. Алдо хотел пользоваться авторитетом, поэтому присоединился к партии и собирался работать на правительство. Но он бегал за юбками, и это могло стать серьезным препятствием в его карьере. Он хвастался своими любовными похождениями, классифицируя их по национальности (македонки, албанки, туниски, словенки) и топографии (под мостом, на мосту, в винном погребе мэра, на берегу Данубе, на могиле Неизвестного солдата, в товарном поезде на куче острого перца). Но, по словам самого Алдо, он и в подметки не годился своему старшему брату.
Однажды Алдо сообщил, что, возможно, брат приедет в гости. Он порезал колбасу тонюсенькими ломтиками. То же самое сделал и с сыром, превращая его в лоскутки шелка и выкладывая из них различные геометрические формы. По тому как Алдо накрывал на стол, можно было подумать, что в гости пожалует сам Евклид.
Пол в комнате натерли воском, кровати аккуратно заправили, окна помыли. Даже треснувший шкаф выглядел поздоровевшим. На небе не было ни облачка, словно Алдо и туда достал своей метелкой. Едва Алдо успел добавить последние штрихи к сервировке стола, как в дверь три раза властно постучали. Грузный парень в синем костюме приветствовал студентов легким кивком, отдал пальто и шляпу Алдо, после чего с большим аппетитом поел, и его глаза увлажнились.
– Алдо рассказывал мне о вас, – сказал Брат. – Студенческая жизнь – это такая свобода, такая наивность! Короче, на автобусной остановке я познакомился с одной милашкой. Мне следовало привести ее сюда, и все мы могли бы поразвлечься.
Алдо, Йово и Иван посмотрели на него с такой благодарностью, словно он действительно преподнес им такой щедрый подарок.
– Тогда мы бы расслабились и смогли обсуждать возвышенные материи, но теперь, когда все мы только и думаем о сексе, это трудновато, да, братцы?
Старший Брат не спеша поднялся и потянулся, приняв соответствующую позу, чтобы надеть пальто, которое Алдо держал двумя пальчиками, словно боялся осквернить его. Благодаря животику, нависающему над ремнем брюк, Старший Брат еще более соответствовал образу белградского политика. Алдо выловил кусок масла из банки с холодной водой, где оно плавало среди виноградных листьев, как гиппопотам-альбинос среди лилий, и начистил Брату ботинки так, что они засияли, как луна, отражающаяся в заледеневшем озере. Алдо тоже просиял от радости, стоя на четвереньках, как верный пес при виде хозяина, собирающегося на охоту. Он вилял бы хвостом, если бы было чем вилять.
