- Хватит игр, Стенли, я уже давно не тот наивный пацан, который внимал каждое твоё слово.
Стенли снова обуял страшный кашель, страшный без преувеличений, а когда приступ прекратился, он тяжело вздохнул.
- Я горжусь тем, что ты именно такой, Макс. У тебя есть все основания мне не верить, но я горд, что ты носишь мою фамилию, я горд, что видел, как ты рос. Да, я делал непростительные вещи, да, я ошибался так, как ошибаются только однажды, и за это я уже поплатился. Поверь, Бог наказал меня достаточно.
- Чем же? Той жизнью, которую ты сам себе избрал, занимаясь собутыльничеством?
- Женщиной, которая никогда меня не любила. – Все язвительные слова, которые Макс хотел сказать в его адрес, тут же испарились, как клубок белого дыма. Он увидел такую боль в глазах своего отчима, что ощутил, как у него сжалось сердце.
Черт бы подрал эти мышцы, сжимаются и разжимаются, когда им вздумается.
Стенли подошел ещё ближе, так, что расстояние между ними стало ещё меньше длины вытянутой руки, а затем его губы еле заметно растянулись в… улыбке?
- Я уже все это говорил твоей матери, я просил у неё прощения, и она простила меня. Простила за то, что я причинил ей такую боль, за то, что причинял боль детям, которых она любила больше жизни, и за которых ежесекундно готова была её отдать. – Стенли сглотнул, предотвращая очередной приступ, а затем продолжил. - Теперь я хочу попросить его у тебя.
Сказать, что Макс потерял способность дышать – это ничего не сказать. Его будто бы накрыло холодной, всепоглощающей волной, которая забрала у него возможность говорить и трезво соображать, не забывая давить на область в зоне сердца. Человек, от которого никогда нельзя было дождаться ни одного хорошего слова, неожиданно решил попросить прощения?
- Ты думаешь, что раз она простила тебя, прощу и я? – Он собрал волю в кулак, не понимая, какого черта с ним происходит.
- Нет. Просто у меня не так много времени, как ты думаешь.
Макс долго смотрел ему прямо в лицо, пока до его сознания доходил смысл его слов. Он сглотнул, пытаясь выглядеть совершенно невозмутимым.
- Собираешься уехать?
Он слабо усмехнулся.
- Точно. Туда, где кормят бесплатным буррито и подают кофе, за который можно убить. – Макс промолчал, а Стенли сделал паузу. Он медленно опустился на диван рядом с Максом и сделал глубокий вдох. – У меня ХОБЛ, Хроническая Обструктивная Болезнь Легких. Я заболел уже давно, но лечение решил не проходить.
Макс замер, смотря на человека, который сейчас перед ним сидел. Болезнь легких? Не проходить лечение?
- Что значит, ты решил не лечиться? Как такое вообще может быть?
- А зачем? – Стенли усмехнулся. – Всё равно она не лечиться, а все эти терапии и реабилитации только замедлят её течение.
- Но ты мог бы прожить ещё много лет, что ты…
- Я просто не хочу жить под капельницами, Макс. – Стенли врезался в него своими глазами. – Не хочу день за днем делать уколы, существовать с кислородными трубками, принимать нескончаемые пилюли или ложиться под хирургический нож, когда они поймут, что мне нужно срочно удалить часть легких. Лучше я просто спокойно умру.
- Спокойно?! Это ты называешь спокойно?! Ты же мучаешься, я вижу это по твоим глазам!
- Я это заслужил. – Он сказал это совершенно спокойным и уверенным тоном. – Заслужил. - Макс не знал, что мог ответить ему. Он был так потрясен, что ни его мозг, ни его тело его просто не слушались. Он смотрел на Стенли и понимал, что тот просто по собственной воле сокращает годы, которые были ему отсчитаны. Какого черта он творит? - Жизнь странная штука, верно? – Макс снова прислушался к его словам. - Всю жизнь жить, не расставаясь с бутылкой, и не заработать даже цирроза, а умереть от болезни легких, принимая во внимание то, что у меня нет никотиновой зависимости. Парадокс, хотя и очень логический.
Макс проигнорировал его философию насчет «шуток судьбы».
- Ты должен пройти курс лечения.
- Нет, не должен.
- Должен, черт тебя подери, - Макс повысил голос, - у тебя всё ещё есть дочь, которая любит тебя, и я не думаю, что своим поведением ты делаешь ей подарок.
- Поверь мне, я делаю Дженни именно подарок. Ей совсем не нужен такой отец.
- Ты прав, ей совсем не нужен такой отец, - Макс стиснул зубы, и когда Стенли понуро опустил голову, продолжил. – Но ты её отец. Такой, какой ты есть. И она любит именно тебя. Такой вот, весьма нелогичный парадокс.
- Парадокс…
- Я позвоню лучшему врачу в Нью-Йорке, он назначит тебе терапию.
- Макс…
- Ты будешь соблюдать все предписания, принимать дурацкие таблетки и ходить с кислородными трубками, если это поможет спасти тебе жизнь.
- Не поможет…
- Это только замедлит болезнь, я знаю, но у тебя будет шанс если и не исправить свои ошибки, то хотя бы признать их по-человечески.
Стенли помолчал, а затем невольно ухмыльнулся: очень печально, будто в последний раз.
- Вряд ли ты так сильно горишь желанием сохранить жизнь тому, кто так покалечил твою. – Он поднял на Макса свои глаза, его руки дрожали. - Зачем ты пришел? Зачем делаешь всё это?
Макс покачал головой, смотря ему прямо в глаза.
- Сам не знаю. Но умереть тебе вот так я просто не позволю.
- Почему? Разве это было бы не легче для тебя?
Макс на секунду непроизвольно замер, а затем прикрыл глаза.
- Это не было бы легче для моей сестры.
С этими словами он стремительно направился в сторону двери. Макс вылетел из дома слишком быстро, словно его обожгло так сильно, что хотелось кричать во всё горло, словно ему перекрыло кислород, а сейчас были последние доли секунды, когда он мог просто сделать вдох. Нет, он не мог поставить себе хорошую оценку за то, что смог сдержать свои эмоции. Он даже не мог притвориться, будто бы весь этот разговор нисколько его не взволновал, будто бы узнав о смертельном диагнозе своего, пусть даже не родного, но отца, он совсем ничего не почувствовал. Он ненавидел Стенли, ведь так? Он ненавидел его всем своим естеством, и всё же он ощущал, как на протяжении всего их разговора, у него предательски сжималось сердце. Разве оно может так сжиматься, если ты ничего не чувствуешь? Если ненавидишь так сильно, что исчезновение этого человека из твоей жизни должно принести тебе неимоверное облегчение?
У него в кармане завибрировал телефон, и ему потребовалась ни одна секунда, чтобы понять, что нужно взять трубку. Трясущимися руками он нажал на «принять», пытаясь игнорировать что-то шокирующее новое для него, что мешало ему разглядеть входящий номер.
Глава 22
- Я не знала, что мне придется ехать на работу! Чертовы бумаги, чтоб их! Как будто бы они не могут подписать их без меня! – Сара шла рядом с Меган, едва сдерживая свой смех.
- Конечно, могут, милая, твоя подпись как босса всей этой обширной компании вовсе не обязательна при заключении многомиллиардной сделки.
- Черт, и почему ты права? - Её подруга почти со скоростью света неслась в сторону огромной многоэтажной высотки, держа в руках толстую синюю папку. – Ради Бога, прости меня, я не думала, что нашим планам придет конец.
- Всё в порядке, Мегс, - Сара улыбнулась, - я буду рада увидеть место, где происходит всё это волшебство.
- Но ведь тебе придется проторчать там вместе со мной! И я не знаю, как долго, - Меган тяжело вздохнула и покачала головой. – Нужно было оставить тебя дома.
- Что? Что бы я пропустила такое веселье? – Сара похлопала глазами. – Я определенно хочу стать свидетелем того, как грозная Меган Палмер будет отчитывать своих сотрудников за прокол в расписании. И я хочу увидеть тебя, так сказать «в деле». Мне безумно интересно, какая ты в деловом мире. Наверняка, ты и там крутая секс-бомба.
Губы Меган растянулись в улыбке, и Сара позволила себе оглядеть здание, в которое они так спешили. Сколько этажей было в этой махине, Сара прикинула лишь на глаз, потому что времени на то, чтобы считать у неё совершенно не было, да она и вряд ли смогла бы сделать это самостоятельно. Их было 100? 200? Не важно, главное, что высота была нереальной, а Сара высоту не очень любила. Зато само здание было просто завораживающим: зеркальные небесного цвета плиты покрывали полукруглое строение, на которое падали блики от солнца, что создавало сказочную атмосферу, от которой невозможно было оторваться. В зеркалах отражался город, который они медленно отставляли позади себя: проезжие машины, люди, спешащие куда-то, другие дома и магазины, шум, гул, смех, разговоры. Сара не любила суету, предпочитая уединение и покой, но сейчас она чувствовала, что всё это безумно ей нравится. Она успокаивалась и была… счастлива.
