Антон немного неточен, вот как описывает происходящее участник тех событий, один из лидеров «Пражской весны» Зденек Млынарж:
«Тогда совместное заседание Политбюро ЦК КПСС и Президиума ЦК КПЧ закончилось, по существу, скандалом из-за выступления П. Шелеста, огульно обвинившего чехословацкую делегацию в самых страшных грехах, в том числе и в том, что Чехословакия-де хочет оторвать от Советского Союза Закарпатскую Украину, и заявившего, что „галицийский еврей“ Кригель для него не партнер. Дубчек с делегацией покинул зал».
Зденек Млынарж. Мороз ударил из Кремля. М.: Республика, 1992. С. 162.
Вызвали срочно дружка Дубчека, с ним он еще студентом выпивал и по девушкам ходил.
А. Кончаловский. Возвышающий обман. М.: Совершенно секретно, 1999.
На востоке – Пекин. На западе – Прага.
П. Вайль, А. Генис. 60-е. Мир советского человека». М: Corpus, 2013. С. 327.
Он вытащил книгу известных путешественников Ганзелки и Зикмунда.
«Иржи Ганзелка и Мирослав Зикмунд – это имена, которые в свое время знал не только каждый чех, но и почти весь мир. Эти два путешественника проехали вдоль и поперек весь мир, сняли несколько фильмов, передали тысячи репортажей по чехословацкому радио, но самое главное – их путевые записки были переведены на 11 языков и полюбили их миллионы читателей в разных странах мира». (Либор Кукал, заместитель главного редактора Радио Прага, Чехия.)
В гостях у одного известного физика.
В жизни все бывает – Кира с Белкой побывали в гостях у самого Петра Леонидовича Капицы:
«Во время наших встреч Капица показал мне рукопись книги известных путешественников Ганзелки и Зикмунда о путешествии по СССР, присланную ему авторами. Их богато иллюстрированные фотографиями книги о путешествиях в Африку, Южную Америку и другие страны много издавались в СССР, но тут вышла осечка. Хотя книга написана с большой симпатией к нашей стране, но в силу многих откровенных замечаний и наблюдений таких сторон жизни, которые обычно не попадают в поле зрения туристов, а нам примелькались, она оказалась неприемлемой для цензуры. Ганзелка и Зикмунд пишут о непостижимом расточительстве, в особенности по отношению к природным ресурсам и к продуктам людского труда, о том, как под колесами тяжелых грузовиков превращается в пыль антрацит, которого хватило бы на всю Чехословакию, об армиях партийных чиновников, их некомпетентности. Поездка Ганзелки и Зикмунда пришлась на момент отставки Хрущева; с сарказмом пишут они, как „чиновники выстраивались в очередь для присяги новому руководству“. В какой-то форме фактически Ганзелка и Зикмунд пишут о закрытости страны, об ее информационной глухоте и немоте. Из их книги я заимствовал сравнение нашей страны с автомобилистом, одновременно нажимающим на газ и на тормоз».
А. Д. Сахаров. Воспоминания. М: Альфа-книга, 2011.
Из почтового отделения поселка Коктебель поэт Евтушенко прислал телеграмму Брежневу.
Цитата по книге: М. Курлански. 1968. Год, который потряс мир. М.: АСТ, 2008. С. 418.
Справку из Министерства охраны общественного порядка.
Министр общественного порядка СССР (Н. Щелоков), информация (секретно) в ЦК КПСС. Архив 13.9.68. 1598с/26.8.68.
О. ХЛЕБНИКОВ. А потом «чехами» стали называть совсем другой народ… «Новая газета», 19 августа 2002.
Рассказ Антона про «полковника Трофимова», арестованных «неарестованных» и поцелуе не по любви.
Для его рассказа я взял несколько источников информации.
Мемуары Зденека Млынаржа, чехословацкого политика, одного из лидеров «Пражской весны», идеолога «социализма с человеческим лицом»:
Зденек Млынарж. Мороз ударил из Кремля. М.: Республика, 1992. С. 162.
Рассказ чешского историка с официального портала «Все о Праге»:
И. Тельман. Августовская жара для «Пражской весны».
http://allprague.cz/home-page-down/photo-gallery-down/copyright-a-impressum/prague/military-themes/vtorzhenie-sssr-v-chekhoslovakiyu
Воспоминания советских солдат, воевавших в Чехословакии в 1968 году: http://www.istpravda.ru/research/4911/
Рассекреченные в 90-е годы архивы Политбюро и секретариата ЦК КПСС:
Р. Г. Пихоя. Советский Союз: история власти. 1945–1991. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000. С. 269–305.
Подписали все, кроме того упрямого еврея Кригеля.
Вот как описывает эту ситуацию непосредственный участник тех событий Зденек Млынарж: «Кригель сказал: „Что они могут со мной сделать? Сослать в Сибирь? Расстрелять? Я готов и к этому и подписывать все равно не намерен“. Рассуждения о необходимости политического компромисса и возможных его перспективах он не стал даже слушать. Он вел себя не как политик, а как человек, которому грабители угрожают смертью, а в качестве выкупа требуют его честь, его детей, его жену, и он говорит: „Нет, лучше убейте!“ Я думаю, что Кригель, которого и в последние три дня все еще держали в изоляции как заключенного, решил, что его приговорили к смерти, и смирился с этим. Он не хотел в последние минуты осквернить свою жизнь поступком против совести. Я говорю это не для того, чтобы преуменьшить политическое значение поступка Кригеля. Просто все было действительно так: он действовал прежде всего как человек, а не как политик. Как показало будущее, его поведение было более сообразно ситуации, чем наше, нас ведь действительно шантажировали гангстеры, а мы тешили себя иллюзией, будто мы политики, с которыми ведут переговоры политики другой страны».
Зденек Млынарж. Мороз ударил из Кремля. М.: Республика, 1992. С. 255.
Арестованное правительство переправлять в Москву, делать вид, что его никто не арестовывал.
Эти драматические «переговоры» подробно описывает Зденек Млынарж, я лишь позволю себе процитировать неожиданный эпизод, который произошел в финальной их части:
«Это была вдохновенная, эмоциональная защита „процесса возрождения“ в Чехословакии, которая все больше переходила в полемику, в обвинения в адрес интервентов. Выступление Дубчека было импровизацией, он говорил, что думал, и это – и по содержанию, и по форме – произвело впечатление. Дубчеку тут же стал отвечать Брежнев. На этот раз и он импровизировал. Кажется, то было единственное по-настоящему интересное выступление с советской стороны за все время переговоров. Брежнев тоже говорил то, что на самом деле думал…
…Логика Брежнева была проста: мы в Кремле поняли, что на вас полагаться нельзя. Во внутренней политике вы делаете, что вам заблагорассудится, не обращая внимания на то, нравится нам это или нет. По-хорошему вы не понимаете. При этом ваша страна находится в пределах тех территорий, по которым во время Второй мировой войны прошел советский солдат. Мы оплатили их огромными жертвами и уходить не собираемся. Границы этих территорий – это и наши границы. А вы нас не слушаетесь. Это вызывает у нас серьезные опасения. Именем погибших во Второй мировой войне, отдавших свои жизни и за вашу свободу, мы имеем полное право направить в вашу страну войска, чтобы чувствовать себя в безопасности в наших общих границах. Неважно, угрожает ли нам кто-либо. Здесь дело принципа, а не внешних обстоятельств. И так будет „на вечные времена“.
Брежнев как бы даже был удивлен: ведь это же так просто, как вы не понимаете? За всю свою пространную речь он не проронил ни слова о суверенитете, национальной или государственной независимости, но зато он ни разу и не снизошел до дежурных фраз насчет „общих интересов социалистических стран“. В его монологе содержалась одна простая мысль: наши солдаты дошли до Эльбы и советская граница сейчас пролегает там.
„Итоги второй мировой войны, – продолжал Брежнев, – для нас незыблемы, и мы будем стоять на их страже, даже если нам будет угрожать новый конфликт“. Он совершенно недвусмысленно заявил, что военное вторжение в Чехословакию было бы предпринято ценой любого риска. Но затем добавил: „Впрочем, в настоящее время опасности такого конфликта нет. Я спрашивал президента Джонсона, признает ли и сегодня американское правительство в полном объеме соглашения, подписанные в Ялте и Потсдаме. И 18 августа я получил ответ: в отношении Чехословакии… целиком и полностью… Так что, вы думаете, кто-то что-то предпримет в вашу защиту? Ничего не будут делать. Война из-за вас не начнется“.
И это тоже было просто и ясно. Нам, коммунистам-реформаторам, Брежнев преподал воистину ценный урок: мы, глупцы, рассуждаем о какой-то модели социализма, пригодной для Европы, в том числе для Западной, а он, реалист, знает, что уже пятьдесят лет это никого не волнует. Но почему? Да потому, что граница социализма, то есть граница СССР, пока еще проходит по Эльбе. И американский президент с этим согласен, так что, вероятно, ничего не изменится еще лет пятьдесят».
