— Странно, что старший боится, а младший нет, — заметила Анна.
— Джимми у нас крепкий парень, — довольно хмыкнул Джозеф. Он ценит крепких людей.
Айрис промолчала. Она положила книгу обложкой вверх на свой огромный живот, точно на полку. Всего на шестом месяце, но с виду — вот-вот рожать. Она задумчиво смотрела на сыновей. Люди уже начинают думать, что Джимми — старший. Ростом он почти со Стива, а когда они сидят, разница скрадывается, и Джимми выглядит даже покрепче, пошире в плечах. Вот и сегодня утром, едва они приехали на пляж, подошла поздороваться миссис Малоун и перепутала мальчиков.
Эрик снова взял Стива под мышки и решительно понес к морю. Однако малыш отчаянно заверещал и, незамедлительно отпущенный, плюхнулся в теплую лужицу в палец глубиной.
— Тебе не кажется… — с тревогой обратилась Айрис к Тео.
— Не волнуйся, с ним Эрик, он знает что делать.
Тео очень уважает Эрика. Его все уважают. Такой ответственный, такой надежный для своего возраста.
Эрик принес Стива к сидевшим полукругом взрослым. Джимми вперевалку притопал следом. Ходил он еще нетвердо и поэтому чересчур старался.
— Ну, ладно, хватит слезы лить, — утешал Стива Эрик. — Не хочешь больше плавать, значит — не будем.
— Что случилось? Чего он испугался? — требовательно спросил Джозеф. — Лучше вернись с ним в воду и докажи ему, что бояться совершенно нечего!
— Дедушка, он же напрягается, деревенеет. Плавать он так все равно не научится, а воду возненавидит. Зачем? Ему всего-то три с половиной года.
— Верно, — кивнула Анна. — Мы просто забываем, что он еще мал. Очень уж сообразительный.
Неделю назад Стив буквально потряс их, прочитав в газете незнакомые слова. По книжке с картинками он запомнил букву «к» — рядом с котом, букву «о» — рядом с осами, букву «д» — рядом с домом, и прочитал в газете слово «код», а потом таким же образом еще несколько слов.
Стив устремился к матери. Хотел было устроиться на коленях, зарыться в нее поглубже, но места не было. В отчаянии он уткнулся головой в огромный живот.
— Тише, осторожней, — отстранила его Айрис. — Ты делаешь больно маме и ребеночку в животе.
Джозеф поморщился:
— Ишь выдумала. По-твоему, он понимает? Сказала бы лучше, что детей аист приносит, и дело с концом.
Душою Анна была с ним согласна, но промолчала.
— Иди ко мне, — позвала она Стива. — Иди к Нане. Смотри, что у меня есть!
Она сидела под большим пляжным зонтом: ее белая кожа совершенно не выносила солнца и тут же начинала облезать клочьями. Кроме зонта она всегда брала с собой шезлонг и большую сумку. В этой сумке умещалось бесконечное количество самых разных и, как оказывалось, необходимых предметов: салфетки, лосьон для загара, носовые платки, лейкопластырь, пакет с коричным печеньем домашней выпечки, роман для себя и книжки с картинками для детей. Над такой предусмотрительностью все любили подшучивать, но охотно и без стеснения ею пользовались.
— Садись-ка вот сюда, Нана тебе почитает, — сказала она Стиву.
Осыпав ее подсохшим на тельце песком, он с готовностью забрался к ней на колени. Раз нельзя посидеть у мамы, Нана — неплохая замена. Нана такая мягкая. Он прислонился, почти вжался в эту мягкость, а Нана начала читать про «Паровозик, который все умел». Это его любимая книжка, и он знает наизусть все слова под каждой картинкой.
Нана вытащила из пакета два печеньица:
— Одно тебе, а другое Джимми. Джимми, иди сюда скорей, возьми печеньице.
Джимми зажал печенье в кулак и отправился к чужой компании, сидевшей неподалеку на песке. Остановился в двух шагах и стал разглядывать незнакомцев во все глаза.
— Какое очарование! — воскликнула одна женщина. — Билл, ты только посмотри, какой славный! Как тебя зовут, лапочка?
— Я — Джимми.
— Ну, здравствуй, Джимми. Билл, посмотри, какие глазищи!
Тут подошел Тео и, извинившись за беспокойство, увел сына.
— Он нам нисколько не помешал, — прокричали им вслед. — Очень общительный малыш.
— Это верно, — с гордой улыбкой кивнул на прощание Тео.
Джимми подошел, послушал, как читает Нана. Долго слушать он не умеет. Нана говорит, что он еще маленький и не понимает, о чем написано в книжке. Печеньице он так и не съел. А Стив уже съел. Джимми стоял совсем рядом, с несъеденным печеньицем, и Стиву захотелось еще.
— Хочу еще, — сказал он. Но мама услышала и сказала «нет», а то он не будет обедать, одного вполне достаточно. Он знал, что в гостях у Наны он тут же получил бы второе печенье, но сейчас Нана сказала:
— Ты же слышал, мама не разрешает.
Печенье в Джимминой руке совсем близко.
— Джимми, почему ты не ешь? — спросила Нана.
Джимми молча положил печенье на песок и взял лопатку. Стив потянулся, схватил печенье. Джимми завопил и ударил Стива лопаткой.
— Нет! — закричала Нана. — Нельзя! Перестаньте!
Стив соскочил с коленей Наны и толкнул Джимми.
Тот отлетел, ударился головой о металлическую палку зонта и заорал во всю глотку. Папа поспешил осмотреть голову Джимми. Ударился он несильно, но орать продолжал громко. Папа сердито сказал Стиву:
— Еще раз обидишь Джимми — пожалеешь!
— Он ударил меня лопаткой!
— Это правда, — подтвердила Нана.
— Ну и что из этого? Ты старший и должен быть поумнее.
— Хочу печеньице! — верещал Джимми.
— Стив забрал у него печенье? — спросила мама.
— По-моему… — начала Нана. — По-моему, Стиву показалось, что Джимми не хочет печенье.
Джозеф застонал в притворном отчаянье:
— Боже милостивый! Вас сам царь Соломон не рассудит!
— Братья, да еще погодки, всегда соперничают, — пояснила Айрис. — Хлопот много, но само по себе это вполне нормально.
Эрик за это время сплавал до буйка и обратно.
— Хотите, я вам построю из песка замок? — предложил он малышам и увлек их к самой кромке воды. — Построим огромный замок, с вас величиной. А еще я вам покажу раковину, я только что за ней нырял. Сейчас приложим ее к уху. Ну, как, что ты слышишь? А ты?
— Тео, ты видел его коллекцию раковин? — спросил Джозеф. — У него в комнате целый шкафчик. Все по видам, по полочкам разложил. Все по науке.
— А шкафчик этот он сделал сам, — добавила Анна. — Прямо золотые руки. Представляете, на прошлой неделе я уже хотела вызвать водопроводчика, но Эрик сам во всем разобрался.
— Как думаешь, Тео, ему хорошо с нами? — спросил Джозеф.
— Безусловно. Два года не прошли даром. Да вы и сами видите, тут и спрашивать нечего.
— Вижу, — закивал Джозеф. — Но хочется лишний раз услышать.
Пляж был отдан на откуп молодым. Вот три девочки с недавно округлившимися бугорками грудей и прелестными, без единого изъяна фигурками неспешно и как бы невзначай подошли к Эрику. Их безупречная белая кожа напомнила Анне белое крахмальное платье: только из магазина, ни разу не надетое. И таким оно уже больше никогда не будет. Эрик перекинулся с девочками парой слов и повернулся к взрослым. Айрис тут же подозвала его и сказала:
— Иди к своим друзьям, не стесняйся. Ты сюда приехал не детей нянчить. И спасибо, что повеселил их.
Эрик, не раздумывая, ушел вместе с девочками.
— Хорошо, — одобрительно сказала Айрис.
— Что хорошо? — очнулся задремавший Джозеф.
— Что он не спросил разрешения. Просто ушел и не сказал куда. — Все промолчали, и Айрис добавила: — Пятнадцать лет как-никак. Пора.
У Айрис настоящий дар понимать людей. С Эриком она сумела установить близкие, доверительные отношения. И это правильно, так и должно быть. Все взрослые, окружавшие его в сознательной жизни, были чересчур старыми. Они с Джозефом тоже старые.
— Эрик так терпелив с малышами, — заметила Айрис. — По-моему, он их в самом деле любит.
— Сам-то рос один, братишки ему в новинку, — сказала Анна.
«Нет, — подумал Тео, — дело не в этом. Эрик, как и я, сирота, обломок кораблекрушения, и он благодарен за тепло. Мы оба благодарны».
Солнце прогревало глубоко, до костей, до сладостной истомы, а легкий ветерок остужал тело прохладными касаниями. Хорошо. Хорошо лежать в полудреме, ничего не делая, ни о чем не думая. Тео, выросшему в Австрии, без моря, нравилась пляжная жизнь. Жаль, некогда… Что ж, жаловаться грех. Разве плохо, что у него большая практика? Что пациенты стремятся именно к Тео Штерну? В его жизни столько перемен. Он приехал в Америку без друзей, без связей — а теперь у него прочное положение и в профессии, и в обществе. У него чудесная, нежная жена. Два, вернее, почти три ребенка. Прекрасный дом. Он улыбнулся. На самом деле дом слишком современный, слишком холодный — из-за абстрактных картин и голых полов. Спартанский дом. И питаются они тоже по-спартански, поскольку повариха из Айрис никудышная. Впрочем, все это не важно. Да и для здоровья простая еда полезней. К тому же Анна то и дело присылает им какие-нибудь вкусности или приглашает к себе — то на обед, то на ужин. А на ее столе и соусы, и вина, и воздушные, тающие во рту торты с башенками из крема. В ее доме можно откинуться в мягком кресле, обитом дорогой тканью с цветочным узором. Анна предложит тебе фрукты и конфеты, Джозеф нальет коньяку. Они щедры, его тесть и теща, они любят отдавать, любят, чтобы все наслаждались едой, вещами… Жизнью. Они напоминают ему Вену. Он закрыл глаза…
