— Уф! — Руби шагнула внутрь и бросила сумки. Она стянула шляпу-зонтик и помотала головой. — Старое доброе корнуоллское гостеприимство, называется! Ни капли дождя, а я все равно промокла до нитки. — Она встала как вкопанная, разглядывая Кассандру. — Ну ты даешь!
— Что? — Кассандра пригладила волосы. — Что-то не так?
Руби усмехнулась, отчего в уголках ее глаз собрались морщинки.
— Наоборот! Я о том, черт побери, и толкую!
— Спасибо.
— Похоже, корнуоллский воздух пошел тебе на пользу. День и ночь по сравнению с тем, что я увидела в Хитроу. Прекрасно выглядишь.
Кассандра засмеялась, удивив Саманту, которая подслушивала за главной стойкой.
— Я правда очень рада тебя видеть, Руби, — сказала она, поднимая один из чемоданов. — Давай закинем вещи и сходим погулять, посмотрим, как там бухта после долгого дождя.
Кассандра закрыла глаза, подняла лицо к небу и позволила морскому бризу ласкать веки. Дальше по берегу беседовали чайки, рядом с ухом летали насекомые, плавные волны ритмично набегали на пляж. Она ощутила, как на нее нисходит невероятный покой, и влила свое дыхание в дыхание моря: вдох и выдох, вдох и выдох, вдох и выдох. Недавний дождь взболтал морскую воду, и сильный запах соли пронизывал воздух. Кассандра открыла глаза и медленно осмотрела бухту: ряд древних деревьев на горе, черная скала в конце бухты, высокие, поросшие травой холмы, которые скрывали ее коттедж. Она выдохнула — до чего хорошо!
— Я словно только что попала в «Тайну "Вершины Контрабандиста"», — воскликнула Руби, которая стояла дальше по берегу. — Все кажется, что пес Тимми прибежит по песку с бутылкой в зубах, а в ней письмо, — ее глаза расширились, — или с человеческой костью, в общем, с какой-нибудь гадостью!
Кассандра улыбнулась.
— Я любила эту книгу. — Она пошла по кремневой гальке навстречу Руби, повернувшись к черной скале. — Читала ее в детстве в жаркие брисбенские дни и мечтала жить на туманном побережье, где есть пещеры контрабандистов.
Когда они дошли до края пляжа, где галька встречалась с травой, перед ними возник крутой прибрежный холм, который ограничивал бухту.
— Боже правый! — Руби вытянула шею, чтобы увидеть его вершину — Ты же не хочешь, чтоб мы на него взобрались?
— Он не такой крутой, каким выглядит, честное слово. Время и люди проложили узкую тропу, едва заметную среди длинной серебристой травы и мелких желтых цветочков.
Они шли медленно, то и дело останавливаясь, чтобы Руби перевела дыхание.
Кассандра наслаждалась чистым, взболтанным дождем воздухом. Чем выше они поднимались, тем холоднее становилось. Каждый порыв ветра швырял в лицо капли влаги, принесенные с моря. Когда они приблизились к вершине, Кассандра обхватила длинные бледные пряди травы и пропустила их через сомкнутые ладони.
— Уже близко, — крикнула она отставшей Руби. — Сразу за гребнем.
— Я совсем как фон Трапп,[42] — задыхаясь, сказала Руби. — Только толще, старше и не в состоянии петь.
Кассандра достигла вершины. Над головой неслись редкие облака, подгоняемые сильным осенним ветром. Она подошла к краю утеса и взглянула на широкое изменчивое море.
Из-за спины послышался голос Руби.
— Слава богу, я жива. — Она стояла, уперев руки в колени, и переводила дыхание. — Никому не говори, но я сомневалась, что когда-нибудь доберусь до верха.
Она выпрямилась, переставила руки на поясницу и подошла к Кассандре. Ее лицо прояснилось, когда она увидела горизонт.
— Прекрасно, правда? — спросила Кассандра.
Руби покачала головой.
— Поразительно. Так вот что чувствуют птицы, когда сидят в гнездах. — Она отступила от края обрыва. — Хотя, наверное, им спокойнее, ведь у них есть крылья на случай падения.
— Коттедж был наблюдательным пунктом во времена контрабандистов.
Руби кивнула.
— Ничего удивительного. Отсюда все как на ладони. — Она повернулась, ожидая увидеть коттедж, и нахмурилась. — Что за гадость эта здоровенная стена! Должно быть, весь вид загораживает.
— С первого этажа — да. Но она не всегда здесь стояла, ее построили в тысяча девятьсот девятом.
Руби подошла к воротам.
— Боже правый, для чего понадобилось так огораживать дом?
— Для защиты.
— От кого?
Кассандра последовала за Руби.
— Хотела бы я знать. — Она толкнула скрипучие железные ворота.
— Дружелюбно. — Руби указала на знак, угрожающий незваным гостям.
Кассандра задумчиво улыбнулась. «Не входить, иначе пеняйте на себя». Она проходила мимо знака столько раз за последние недели, что перестала замечать его. Теперь, вместе с записью в альбоме Розы, знак приобрел новый смысл.
— Не томи, Касс. — Руби топталась на другом конце тропинки у двери коттеджа. — Я столько прошла почти без единой жалобы, ты же не потребуешь, чтобы я взобралась на стену или нашла открытое окно?
Кассандра улыбнулась и показала латунный ключ.
— Не бойся. Больше никаких физических усилий. Сегодня, по крайней мере. Тайный сад оставим на завтра. — Она вставила ключ в замок, со щелчком повернула влево и толкнула дверь.
Руби шагнула через порог и направилась по коридору на кухню. Там стало заметно светлее с тех пор, как Кассандра и Кристиан срезали за окнами лозу и отмыли стекла от столетней грязи.
— О боже, — прошептала Руби, оглядывая кухню широко распахнутыми глазами. — Она не испорчена!
— Можно и так сказать.
— Никто не разрушил ее под предлогом модернизации. Невероятно редкая находка. — Руби повернулась к Кассандре. — Она чудесная, правда? Уютная и даже теплая. Я почти чувствую, как призраки прошлого бродят между нами.
Кассандра знала, Руби тоже это заметит. Она улыбнулась.
— Я ужасно рада, что ты приехала, Руби.
— Я бы такое не пропустила, — отозвалась та, пересекая комнату. — Грей готов был надеть беруши, когда мы встречались. Он до смерти устал от моих разговоров о твоем корнуоллском коттедже. К тому же у меня было дело в Полперро, так что все устроилось как нельзя лучше. — Руби прислонилась к креслу-качалке, чтобы взглянуть в окно. — Там что, пруд?
— Да, совсем маленький.
— Прелестная скульптура. Интересно, малышу не холодно?
Руби отпустила кресло, отчего то тихонько закачалось. Полозья тихо поскрипывали о половицы. Руби продолжила осмотр комнаты. Она легонько пробежала пальцами по поверхности плиты.
— Что за дело было у тебя в Полперро? — Кассандра, закинув ногу на ногу, сидела на кухонном столе.
— Моя выставка закончилась на прошлой неделе, и я вернула эскизы Натаниэля Уокера владелице. Чуть сердце не разорвалось, когда прощалась с ними, ей богу.
— Она точно не хочет одолжить их музею на постоянной основе?
— Было бы здорово. — Руби засунула голову в кирпичную нишу плиты, и голос стал звучать приглушенно. — Возможно, ты сумеешь ее уговорить.
— Я? Я никогда ее не видела.
— Ну конечно, пока не видела. Но я упомянула о тебе при ней. Рассказала, что твоя бабушка была из семьи Мунтраше, родилась здесь, в Чёренгорбе, а в старости вернулась и купила коттедж. Клара слушала меня, открыв рот.
— Правда? Но какое ей дело?
Руби встала, стукнувшись головой о полку над плитой. Черт! — Она яростно потерла место ушиба. — Вечно эта чертова голова.
— Ты в порядке?
— Да-да, в порядке. Высокий болевой порог. — Она перестала тереть голову и простодушно заморгала. — Мама Клары работала в Чёренгорбе прислугой, помнишь? Мэри, которой в итоге пришлось готовить кровяную колбасу для мужа-мясника?
— Да, припоминаю. И как ты узнала, что Кларе интересна Нелл? Что она сказала?
Руби возобновила осмотр плиты, открыла дверцу топки.
— Она сказала, что хочет с тобой поговорить. Мать что-то ей поведала перед смертью.
У Кассандры заныло в затылке.
— Что именно? Она еще что-нибудь сказала?
— Мне — нет, и не стоит особо надеяться. Она с таким почтением относилась к покойной матушке! Может, она намерена рассказать, что Мэри лучшие годы жизни провела в услужении в величественном старом доме. Или что Роза однажды похвалила ее за то, как она чистит серебро. — Руби закрыла дверцу топки и повернулась к Кассандре. — Полагаю, плиту растопить не получится?
— Вообще-то получится. Мы глазам своим не поверили.
— Мы?
— Мы с Кристианом.
— Кто такой Кристиан?
Кассандра провела пальцами по столу.
— Один друг. Помогает приводить дом в порядок.
Руби подняла брови.
— Друг, говоришь?
— Да. — Кассандра пожала плечами, стараясь казаться равнодушной.
Руби понимающе улыбнулась.
— Приятно заводить друзей. — Она прошла мимо окна с разбитым стеклом в заднюю часть кухни, к антикварной прялке. — Вероятно, я с ним не встречусь?
