Адам никак не реагировал на это предложение.
— Можно сказать, — заметил Смоки, — что сейчас вам приходится выбирать между компанией и женой. Интересно, что для вас важнее?..
— Вы же знаете, у меня нет выбора, — с горечью сказал Адам.
Он понимал, что Смоки переиграл его, как и тогда, когда они сцепились в его магазине: Смоки просил дать ему в два раза больше времени, а затем удовлетворился сроком, который устраивал его с самого начала. Старый трюк торгашей.
Но сейчас, напомнил себе Адам, надо прежде всего думать об Эрике. Иного выхода просто нет.
А может быть, все же есть? Даже в тот момент Адама так и подмывало отказаться от услуг Смоки, пойти в полицию, узнать все, что можно, о происшествии, которое до сих пор казалось ему невероятным, и выяснить, чем можно помочь делу. Но такой путь был связан с риском. Смоки действительно знаком с шефом полиции и четко представляет себе, как выбраться из такой ситуации, а Адам — нет. И когда несколько минут назад он сказал: «Тут я полный профан», — это была сущая правда.
Адам прекрасно понимал, что действует против своих моральных принципов и идет на сделку с совестью — пусть даже и ради Эрики. И он с грустью подумал, что, наверное, поступает так не в последний раз и что со временем и в личной жизни, и на работе ему придется идти на еще более серьезные компромиссы.
Смоки же еле сдерживал переполнявшую его радость. Совсем недавно, когда Адам пригрозил ему разоблачением и Смоки выторговал месяц отсрочки, он тешил себя надеждой: что-то наверняка подвернется. Смоки в это твердо верил. Так же вроде бы и складывалось.
— Что ж, Адам, — сказал он и погасил сигару, с трудом сдерживая смех, — пошли вытаскивать твою хозяюшку из кутузки.
* * *
Все формальности были выполнены, необходимый ритуал соблюден.
В присутствии Адама шеф Аренсон прочел Эрике строгое назидание:
— Миссис Трентон, если это еще хоть раз повторится, вам придется отвечать по всей строгости закона. Это ясно?
— Да, — еле слышно произнесла Эрика.
Она и Адам сидели в креслах напротив шефа полиции, восседавшего за письменным столом. Несмотря на всю свою суровость, шеф походил скорее на банкира, чем на полицейского. Сидя, Аренсон казался еще меньше ростом; струившийся с потолка свет ярко освещал его лысину.
Кроме них, больше никого в кабинете не было. Смоки Стефенсен, устроивший эту встречу и позаботившийся об ее исходе, ждал в коридоре.
Адам уже сидел у шефа, когда женщина-полицейский ввела Эрику.
С распростертыми объятиями Адам устремился ей навстречу. Видимо, она никак не ожидала увидеть его здесь.
— Я не просила их звонить тебе, Адам. Мне не хотелось втягивать тебя в эту историю, — натянуто, явно волнуясь, проговорила она.
— Но ведь на то и существует муж, чтобы помогать жене, не так ли? — возразил Адам, обнимая ее.
Шеф кивнул, и женщина-полицейский вышла из кабинета. Затем по предложению шефа все сели.
— Мистер Трентон, чтобы у вас не сложилось впечатления, что тут могла закрасться ошибка, пожалуйста, прочтите вот это. — Шеф протянул через стол бумагу.
Это была фотокопия подписанного Эрикой протокола, в котором она признавала свою вину.
Подождав, пока Адам прочтет протокол, шеф спросил Эрику:
— А теперь, миссис Трентон, я хотел бы в присутствии вашего мужа задать вам один вопрос: может быть, вас побуждали сделать это признание, применяли силу или оказывали давление?
Эрика покачала головой.
— Итак, это заявление было сделано вами совершенно добровольно?
— Да. — Эрика старалась не смотреть на Адама.
— У вас есть какие-нибудь жалобы на плохое обращение или на действия наших сотрудников при аресте?
Эрика снова покачала головой.
— Ответьте, пожалуйста. Я хочу, чтобы слышал ваш муж.
— Нет, — сказала Эрика. — Никаких жалоб у меня нет.
— Миссис Трентон, — продолжал шеф полиции, — я хотел бы задать вам еще один вопрос. Вы можете на него не отвечать, но мне, да, наверно, и вашему мужу, стало бы все ясно, если бы вы все-таки ответили. К тому же я обещаю, что ваш ответ последствий иметь не будет.
Эрика молча ждала.
— Вы когда-нибудь уже занимались воровством, миссис Трентон? Я имею в виду — недавно, при таких же обстоятельствах, как сегодня.
Эрика помедлила и тихо ответила:
— Да.
— Сколько раз это было?
— Вы сказали, что хотите задать один вопрос, и она вам ответила, — вмешался Адам.
— Хорошо, — вздохнул Аренсон. — Поставим на этом точку.
Адам заметил, что Эрика с благодарностью взглянула на него, и подумал, правильно ли он поступил. Возможно, было бы лучше, чтобы все вышло наружу — ведь шеф обещал, что никаких последствий не будет. Потом ему пришла в голову мысль, что, пожалуй, лучше выяснить все без свидетелей — наедине с Эрикой.
Если только Эрика захочет ему обо всем рассказать. Но он в этом сомневался.
Адам до сих пор не очень представлял себе, как они об этом заговорят, когда вернутся домой. Как вообще реагировать на то, что твоя жена — воровка?
Внезапно ярость захлестнула его: как могла Эрика преподнести ему такой сюрприз?
Как раз в этот момент шеф Аренсон стал строго отчитывать Эрику, а она только кивала в ответ.
— В данном конкретном случае, — продолжал между тем шеф, — учитывая положение вашего супруга в обществе и те неприятности, которые ожидают вас обоих в случае передачи дела в суд, удалось уговорить магазин не выдвигать никакого обвинения, и на этом основании я принял решение дальнейшее следствие по делу прекратить.
— Мы понимаем, что вы сыграли тут главную роль, шеф, — сказал Адам, — и очень вам признательны.
Шеф наклонил голову, давая понять, что принимает благодарность.
— Иногда, как видите, мистер Трентон, небесполезно иметь в таком пригороде полицейский аппарат, не зависящий от центральной городской полиции. Могу вас заверить, что, случись это в центре и попади ваша супруга в руки городской полиции, исход дела был бы совсем иным.
— Если этот вопрос когда-нибудь возникнет, мы с женой будем среди тех, кто станет самым решительным образом поддерживать сохранение в пригородах самостоятельных полицейских сил.
Начальник полиции никак на это не отреагировал. Он считал, что политическая игра не должна быть слишком откровенной, хотя, конечно, совсем неплохо, что он приобрел еще двух сторонников автономии. Когда-нибудь, если этот Трентон пойдет так далеко, как предсказывают, он может оказаться серьезным союзником. Аренсону нравилось быть здесь шефом. И он собирался сделать все возможное, чтобы просидеть в этом кресле до пенсии, а не стать капитаном участка, обязанным подчиняться приказаниям из центра, что неизбежно произойдет в случае слияния с городской полицией.
И тем не менее, когда Трентоны выходили из кабинета, он только кивнул, но с кресла не встал — к чему пережимать?
Смоки Стефенсена уже не было в коридоре. Он сидел в своей машине и ждал. Когда Адам и Эрика вышли из полицейского участка, Смоки вылез из машины. Было уже совсем темно. Дождь перестал.
Пока Адам ждал Смоки, Эрика одна направилась к машине Адама. Машину Эрики они договорились оставить до утра в гараже полиции.
— Мы вам признательны, — сказал Адам Смоки. — Моей жене сейчас не до разговоров, но позже она сама вас поблагодарит. — Адаму стоило труда быть вежливым, так как в душе он по-прежнему негодовал на торговца автомобилями и возмущался его шантажом. Однако разум подсказывал Адаму, что, не окажись Смоки под рукой, ему пришлось бы туго.
Затем Адам вспомнил об Эрике, и в нем снова вспыхнул гнев. Ведь это она своим поступком заставила его капитулировать перед Смоки Стефенсеном.
Смоки ухмыльнулся и вынул сигару изо рта.
— Не стоит благодарности. От вас мне нужно только одно — чтобы вы выполнили свою часть сделки.
— В этом можете не сомневаться.
— И еще вот что: вы можете, конечно, сказать, что это не мое дело, но не будьте чересчур суровы со своей женой.
— Вы правы, — сказал Адам, — это не ваше дело.
Но торговец автомобилями, нимало не смутившись, продолжал:
— Люди нередко совершают странные вещи по странным причинам. Порой не мешает все же понять, что ими двигало.
— Если мне потребуется помощь психолога-любителя, я непременно воспользуюсь вашими услугами. — И Адам повернулся к нему спиной. — Доброй ночи.
Смоки задумчиво посмотрел Адаму вслед.
* * *
Они уже проехали полпути до озера Куортон.
— Ты еще не произнес ни слова, — заметила Эрика. — Или вообще не желаешь со мной разговаривать? — Она смотрела прямо перед собой, и, хотя голос ее звучал устало, в нем чувствовался вызов.
— Я скажу одно лишь слово — зачем? — Все это время, ведя машину, Адам старался подавить в себе нараставшее возмущение и не дать волю гневу. Теперь и то и другое выплеснулось наружу. — Бога ради! Зачем?
