– Нам всегда удавалось пересекать любые границы. Мы превосходили самих себя, чтобы попасть на следующий уровень. Вспомни, ты же сам говорил: «Если это невозможно, это не значит, что мы не станем этого делать. Вот если мы этого не сделаем, тогда это и станет невозможным».
– Мишель, мы же на странице! На странице книги! Мы не можем выйти за ее границы. Читатель – наш единственный хозяин.
– Я решил, что буду сам себе хозяин, буду сам решать свою судьбу. А Читатель может катиться к черту!
Я разгоняюсь насколько могу и со всей силы врезаюсь в стену Вселенной-Страницы в том месте, где нет букв.
– Смотри! Я оставил след, ударившись о страницу. Мой собственный жар оставил огромное серое пятно. Похожее на точку.
Я зависаю под этим пятном в восторге от того, что сумел оставить след на стене.
– Да, но посмотри на глаза Читателя. Он увидел эту точку и продолжает читать. Для него это просто типографская точка.
– Подожди, это еще не все!
Я снова разгоняюсь и нацеливаюсь на совершенно белую страницу. …
– Теперь-то уж Читатель точно это заметит. Целый ряд точек вместо букв на большой белой странице! Он должен понять, что происходит что-то необычное. Такого в книгах «обычно» не бывает.
Мы подлетаем к стене, отделяющей нас от Читателя, чтобы лучше видеть, как он будет реагировать. Как изменится выражение его глаз по ту сторону нашей Вселенной.
– Он продолжает читать! Читатель не замечает нас в толще страницы. Мы тут как за зеркальным стеклом, не покрытым амальгамой. Для него все, что происходит на странице, нормально, это просто часть романа. В лучшем случае он думает, что это такой авторский прием.
– Ничего нельзя сделать!
– Мы видим его, но он не может увидеть нас. Мы можем исчертить всю страницу вдоль и поперек, а он все равно не заметит нас.
– Стой! – кричу я. – Если мы можем ставить точки, значит, мы можем управлять тем, что происходит на странице. Давай попробуем вот что: появимся в своем настоящем обличий, но в увеличенном виде и на черном фоне. (в книге вся страница черная и в центре два белых пятна.) Розовые пальцы переворачивают страницу. Я в отчаянии. Глаза пробегают по строчкам.
– Опять не получилось. Читатель думает, что это авторская находка…
– Чихал я на автора. Я буду говорить прямо с Читателем, без помощи автора. (в книге задом наперед от руки идет некий текст) с^гомЛно квткйг/ оуо – Он не сможет прочитать, ведь для него это написано шиворот-навыворот.
– Ничего страшного. У меня полно времени и пространства.
– Если можешь, попытайся написать печатными буквами. Тогда Читателю будет легче разобрать.
Я ЗДЕСЬ, НА ЭТОЙ САМОЙ СТРАНИЦЕ, И Я СМОТРЮ НА ВАС
Глаза по-прежнему скользят по строчкам.
– Читатель все еще полагает, что все в порядке. Он считает, что все, что появляется на страницах книги, это часть романа, – вздыхает Эдмонд Уэллс.
Я напрягаю все свои силы и пытаюсь передать читателю мысль:
«ЧИТАТЕЛЬ, ЕСЛИ ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ, ЗНАЙ, ЧТО МЫ ЗДЕСЬ. ЭДМОНД УЭЛЛС И Я. МЫ ВНТУРИ ЭТОЙ САМОЙ СТРАНИЦЫ, КОТОРУЮ ТЫ ЧИТАЕШЬ. МЫ НЕ ПРОСТО ПЕРСОНАЖИ РОМАНА. МЫ СУЩЕСТВУЕМ НА САМОМ ДЕЛЕ».
Глаза Читателя неумолимо скользят по строчкам.
Я начинаю раздражаться.
«ЭЙ, ЧИТАТЕЛЬ! ТЫ ЧИТАЕШЬ МЕНЯ! ТАК ЗНАЙ, ЧТО Я, МИШЕЛЬ ПЭНСОН, СВОБОДЕН И САМ РАСПОРЯЖАЮСЬ СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ, НЕЗАВИСИМО ОТ ТЕБЯ И ОТ ПИСАТЕЛЯ, КОТОРЫЙ ЯКОБЫ СОЧИНЯЕТ МОИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ».
Нужно что-то придумать!
О, нашел!
– ЭЙ, ЧИТАТЕЛЬ! ЕСЛИ ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ, У ТЕБЯ ЕСТЬ СПОСОБ ПОКАЗАТЬ НАМ, ЧТО ТЫ НАС ПОНИМАЕШЬ. НУЖНО ПРОСТО ОТОРВАТЬ КУСОЧЕК СТРАНИЦЫ В ЛЕВОМ ВЕРХНЕМ УГЛУ.
ВСЕГО НЕСКОЛЬКО САНТИМЕТРОВ БУМАГИ. ДАВАЙ, ОТОРВИ! ОТОРВИ КУСОК НАШЕЙ ВСЕЛЕННОЙ. ЧТОБЫ ПОМОЧЬ ТЕБЕ, Я ОТМЕТИЛ ЭТО МЕСТО КУРСИВОМ.
ЭТОТ ОТОРВАННЫЙ КЛОЧОК СТАНЕТ СИМВОЛОМ НАШЕГО СОЮЗА. МЫ ПОЙМЕМ, ЧТО ТЫ ГОТОВ ВСТУПИТЬ С НАМИ В ДИАЛОГ, ОБЩАТЬСЯ ВНЕ ГРАНИЦ КНИГИ, КОТОРУЮ ТЫ ДЕРЖИШЬ В РУКАХ!
Мы ждем.
– Брось, – говорит Эдмонд Уэллс. – Даже если Читатель сделает, что ты просишь, это ничего не изменит. Ведь роман продолжается. Если он это читает, значит, он перевернул страницу. И мы даже не узнаем, оторвал ли он уголок предыдущей страницы. Она уже позади.
– Но мы же увидим оторванный край страницы…
– Да нет же, ты не понимаешь. Все это написано, и рассказ продолжается, что бы ни происходило на предыдущих страницах.
Звезда-Уэллс немного тускнеет.
– У тебя не больше власти, чем у микроба, который пытается остановить грузовик.
Я не хочу сдаваться. И я посылаю Читателю новое мысленное сообщение:
«ЭЙ, ЧИТАТЕЛЬ! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? А ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО НЕ ТОЛЬКО МЫ, НО И ТЫ… ТЫ ТОЖЕ, ВОЗМОЖНО, ПЕРСОНАЖ РОМАНА. МИР, В КОТОРОМ ТЫ ЖИВЕШЬ, КОТОРЫЙ НАЗЫВАЕШЬ РЕАЛЬНОСТЬЮ, ВСЕГО ЛИШЬ РОМАН, В КОТОРОМ ГОВОРИТСЯ И О ТЕБЕ. И ВСЯ ТВОЯ ЖИЗНЬ ВЫДУМАНА АВТОРОМ – ОТ НАЧАЛА И ДО КОНЦА!» – Оставь, Мишель. Ты же прекрасно видишь, что Читатель продолжает читать дальше, не вникая в глубокий смысл того, что ты ему говоришь. Он даже представить себе этого не может.
– Почему это?
– Он не воспринимает тебя всерьез. Он все еще думает о тебе, как о персонаже, который действует на страницах книги. Даже если он оторвал краешек страницы, как ты и просил, он не может вступить с тобой в контакт.
– Что же делать? Я не собираюсь сдаваться.
«ЭЙ, ЧИТАТЕЛЬ! НАД ТОБОЙ ТОЖЕ ЕСТЬ ЧИТАТЕЛЬ, КОТОРЫЙ ЧИТАЕТ О ТЕБЕ. СЛЫШИШЬ? ЕСЛИ БЫ ТЫ МОГ ПРЕВРАТИТЬСЯ В ЗВЕЗДУ И ИССЛЕДОВАТЬ ГРАНИЦЫ ТВОЕЙ ВСЕЛЕННОЙ, ТЫ БЫ УЗНАЛ, ЧТО ТВОЙ МИР – ЭТО СТРАНИЦА, И НА ТЕБЯ ТОЖЕ СЕЙЧАС СМОТРЯТЬ ЧЬИТО ГЛАЗА».
Эдмонд Уэллс приближается ко мне. Он меняет цвет, сообщая мне, что пора оставить эти бесплодные попытки.
– Лично меня вполне устраивает, если я персонаж романа, – говорит он. – Я согласен быть вымышленной сущностью и перевоплощаться каждый раз, когда обо мне будут читать. Мне даже кажется, что это делает меня всемогущим. Я буду без конца возрождаться в самых разных местах. Глаза читателей подарят мне бесконечную жизнь. Перестань видеть только отрицательные стороны в том, чтобы быть марионеткой во власти чужого воображения. У тебя тоже есть власть.
– Какая?
– ЧИТАТЬ! И этим «божественным актом творения» создавать миры. Ты можешь в любой момент взять с полки книгу и дать жизнь вымышленным героям. Зевс, кажется, говорил тебе, что твое имя означает на древнееврейском языке: «Кто как бог?» В твоем имени заключен этот метафизический вопрос. И ты знаешь на него ответ…
И я произношу это волшебное слово, отгадку всех тайн:
– ЧИТАТЕЛЬ.
Цитата из сочинения «Химическая свадьба Христиана Розенкрейца в году 1459». Это книга Иоганна Валентина Андреэ, опубликованная в 1616 г. и аллегорически интерпретирующая алхимические процессы как некий опыт мистического супружества души. «Химическая свадьба» стала одним из манифестов розенкрейцеров. (Здесь и далее прим. переводчика.)
Нектарник – образование, расположенное в основании околоцветника и вырабатывающее нектар, привлекающий насекомых.
От фр. оиrs – медведь.
ДНК
D – destruction, разрушение (фр.).
См. В. Вербер «Дыхание богов».
Экклезиастика – учение о Церкви и ее учреждениях.
См. главу 42.
Игра окончена (англ.).
От elefante – слониха (фр.).
Дословно «поместить в пропасть» (фр.).
По-английски этот фильм называется «Living in Oblivion», по-французски «Ca tourne en Manhattan» (США, 1995).
По-английски этот фильм называется «The Devil in the Box», по-французски ЭТОТ фильм называется «Le diable dans la boite» (Франция, 1977).
По-английски этот фильм называется «The Playerг» (США, 1992).
См. «Дыхание богов» (прим. автора).
Слово «амазиг» означает «свободный человек», это самоназвание берберов.
Кабельтов – внесистемная единица длины, применяемая в мореходной практике. 1 К. = 0,1 мили (морской) = 185,2 м.
Big Crunch, конечная стадия цикла пульсации Вселенной.
См. Б. Бербер «Дыхание богов»
Пэнсон (по-французски pinson) означает зяблик.
Moineau (фр.) – воробей.
