Передавай поклон Ирине Николаевне и Александру Кирилловичу. У тебя замечательные родители, и у нашего ребенка будут прекрасные дедушка с бабушкой.
Всех обнимаю и целую, ваш Влад Французов.
P.S.
Золото положи в какой-нибудь крепкий коммерческий банк под проценты. Посоветуйся с отцом, в какой именно. Но запомни: обязательно в коммерческий банк. В государственном к тебе будет много вопросов, на которые смог бы ответить только я, но увы…
Надеюсь, крошка, что все будет о;кей и мы прочтем это письмецо, лежа в нашей московской постельке.”
Когда Трошин заглянул в комнату дочери, она сидела с мокрыми от слез глазами и держала в руках прочитанное письмо Влада. Трошин молча прошел в комнату и, присев рядом на диван, обнял дочь за плечи.
- Что он тебе написал? - наконец заговорил он.
Леночка молча протянула ему исписанный лист бумаги. Трошин внимательно прочел письмо и сказал:
- Влад был классным парнем, многое понимал.
- Да, - произнесла она тихо. – Но только… Вот что хочешь говори, но я чувствую, жив он. Это ошибка какая-то, накладка просто, недоразуменье... Не верю.
- Согласен, - поддакнул Трошин. – Бог любит сирот и хранит. А насчет фонда человеческой красоты он замечательно придумал. Попробуй, я тебе помогу со своим общественным опытом. Рекламу сделаю… Ты же действительно не собираешься всю жизнь дурочку валять. Надоест… обожраться всем можно, и путешествиями тоже. Человеку просто необходимо иметь интересное дело, способное его увлечь, и для других, конечно, чтобы оно полезным было. Давай замесим фонд красоты! Мы рыжие с тобой, нам это дело и начинать.
- Ты что, па, такое говоришь? - с обидой в голосе сказала Леночка, - пусть мы рыжие, но не страхолюдины же.
Трошин удивленно поднял брови и улыбнулся:
- Глупышка ты моя. Я и хотел сказать, что мы это то, что надо! Что за фонд красоты без рыжих? Нет, ты меня прости, доча, я знаю, что я говорю…
- Ну, па, у тебя, как у змеи, ног не найдешь. Выкрутился! - повеселела Леночка и, забрав у отца письмо, добавила:
- Маме о письме ничего не говори. Деньги, пистолет, да еще и золото… Это для нее будет слишком большая психологическая перегрузка. Достаточно того, что ты в ее глазах уже один раз побывал гангстером.
Кирной вернулся навьюченный, как верблюд, авоськами с едой, вином, и в зубах еще тащил коробку с тортом.
- Был ты у меня, Паша, до этого дня боярин конюшенный, а теперь я тебя в стольники жалую, за пиры отвечать будешь и распоряжаться, - острил Трошин, разгружая гонца, - а молоко для Иришкиной каши где? Забыл, конечно, про молоко?
- Я ничего не забываю, Александр Кириллович, тем более для детей, но, к сожалению, у Кирного, как и у любого другого, всего две руки. Пришлось попросить одного папуаса…
В это время раздался звонок в дверь, и на пороге возник мальчишка с тремя бутылками молока в пакете.
- Молодец, папуас, - Паша похлопал его по плечу и вручив деньги на мороженное и пепси-колу.
- Я не папуас, дядя, - обиделся парнишка, - я русский.
- Ну за то, что ты русский папуас, на тебе еще на одно мороженное и ступай.
Кирной выставил удивленного пацана за дверь и протянул Трошину пакет.
- Вот и молоко, я ничего не забыл.
Трошин только руками развел и сказал:
- А тебе никогда, Паша, в голову не приходило, что называя людей папуасами, ты можешь их обидеть? Видишь, мальчишка и тот обиделся.
- Обижаются только те, кто не знает, что русский и папуас - это одно и то же несчастное экзотическое существо, по сути. Если так пойдет и дальше с нашей демократией, то скоро и внешне мы мало будем отличаться от своих собратьев, набедренная повязка вместо брюк и копьецо, торчащее из-за ядерного щита.
Когда наконец пришла Ирина Николаевна, все сели за стол, заваленный яствами.
- А собственно, что сегодня за праздник? - спросил Паша.
- Сегодня 5 марта 1992 года, отныне будем отмечать, как День экономической независимости нашей семьи, - торжественно объявил Трошин, - но экономическая независимость не есть самоцель нашей семьи, поэтому мы активно включаемся в общественную жизнь страны, займемся культурными преобразованиями, - продолжал он с пафосом, - например, мы уже решили с Еленой Александровной Трошиной создать благотворительный фонд человеческой красоты: ФЧК. Это будет что-то вроде народного университета. Члены Фонда молодые юноши и девушки.
- Па, юношей мне не надо. Только девушки. Юноши пусть сами свою жизнь устраивают, - перебила отца Леночка.
- Ноу проблем, моя дорогая, пускай будут одни девушки, так даже лучше, - с готовностью согласился Трошин. - Итак, девушки-красавицы вместо того, чтобы идти на панель и становиться товаром со всеми вытекающими из этого последствиями, идут в наш фонд. У нас они получают стипендию, объединяются по интересам. Мы помогаем им поступить на учебу, получить образование, наконец благоустроить быт. А что такое быт? Это прежде всего дом, и мы будем строить жилые дома для членов фонда, играть новоселья и свадьбы. Представляете, сколько красивых людей появится в России лет через двадцать, а дальше и того больше. Таким образом, достигается две основных государственных задачи: восстанавливается утраченный в результате войн, проституции и неустроенности быта генофонд России и резко повышается благосостояние народа. Я думаю, для начала этого достаточно. Все это я наговариваю с прицелом обсудить и ввести в устав будущего фонда.
- Чернышевщина какая-то, веропавловщина, - хмыкнул Кирной, - вы еще швейную мастерскую откройте. Вот Янка оказалась гораздо прогрессивнее вас: она уже открыла у себя на квартире малое предприятие “Золотая рыбка”. Фирма гарантирует посвящение в тайны европейской платонической любви и восточной духовной эротики.
- Леночка, чтобы ноги этой шлюхи больше не было в нашей доме! - воскликнула Ирина Николаевна в ужасе, - у нас ребенок маленький, еще заразы нам не хватало восточной и европейской. И ты, Павел, если с ней общаешься, не обижайся, но у нас младенчик в доме…
Она встала из-за стола и нервно заходила по комнате.
- Ирина Николаевна, успокойтесь, даю честное благородное слово папуаса, что ни в каких отношениях с Янкой и с ее фирмой не состою, - забормотал перепуганный Кирной. Он явно не ожидал такого оборота.
- Папуасам на слово верить нельзя, - сказала Леночка, которую разбирал смех, - в следующий раз без справки из венерического диспансера к нам не приходи. Понял? Ну Янка дает, зашибенные дела! Па, мы с тобой получаемся конкурирующей фирмой. С нашим ФЧК у “Золотой рыбки” может возникнуть конфликт.
- Да никакого конфликта не будет, - ободрился Кирной, поняв, что немедленно выдворять его Трошины из дома не собираются, - у вас же с прицелом на государственность, а у Янки частная лавочка, бардачок местного значения. Да вот сами взгляните.
Кирной вынул из кармана газетку и протянул Леночке. На последней полосе под общим заголовком “Сексуальные услуги” были помещены рекламные снимки и тексты фирм, занимающихся такими услугами. На одной из фотографий она узнала Янку. Подруга сидела на краю ванны в красном боди и черных чулках, кутаясь в кусок рваной рыболовной сети и томно склонив голову в широкополой шляпе к плечу. Задрапирована она была капитально. Напротив прищуренных глаз красными буквами было подпечатано:
“Поймай свою золотую рыбку! Возвышенная европейская платоническая любовь, восточная духовная эротика, все - по телефону, телепатическая эйфория! По желанию - высылаем видеозапись наложенным платежом. На примитивную физическую близость просьба не рассчитывать». Номер телефона был напечатан аж трижды.
На Леночку напал истерический смех. Слезы катились у нее из глаз. Она откинулась на спинку стула и, глядя в потолок, стала обмахивать себя ладонями словно веером.
- Ой, не могу! Ой, зашибенно! Золотая рыбка в ванне! Автор костюма, наверняка, Пончик. Ой, кошмар!
- Ну, я вас сегодня ввергаю то в уныние, то в дикую радость, - разливая вино, сказал Кирной. - А у меня к тебе, Саламандра, серьезный разговор есть. Но его придется отложить в виду твоего хохмаческого настроения.
- Почему, Паша? Нормальное у меня настроение. Говори.
- Пошли в другую комнату, я с тобой один на один хочу поговорить, так сказать, не для прессы.
- А кухня подойдет для твоего разговора, а то Иришка спит?..
На кухне Кирной долгим внимательным взглядом уставился на Леночку и, достав из кармана жвачку «дирол», протянул ей.
- Спасибо, Паша, лучше сам пожуй, освежает, - отказалась она, все с большим любопытством поглядывая на художника. - Ну что ты хотел мне сказать?
- Только не перебивай и не смейся. Договорились? - попросил Кирной.
- Ой, как интересно! Договорились, Паша, валяй, - воскликнула она и подперла подбородок кулачками, словно ей предстояло наблюдать захватывающее зрелище по видаку.
- Значит, так, Саламандра, если ты считаешь, что я какой-то хохмач, безалаберный человек и так далее, то сильно ошибаешься. Все это имидж, игра, не более того. Настоящая моя жизнь состоит из кропотливой работы над полотнами. Также очень много энергии уходит на преподавательскую работу. Последнее время я преподаю в художественной школе живопись. Сюра - это тоже один из фрагментов моей игры с жизнью. Папуасы тоже… В это можно долго играть, развлекая себя и других, но настоящего из нее не построишь. Я долго наблюдал за тобой, Саламандра, с того самого дня, когда впервые увидел тебя в ДК “Меридиан” и нарисовал посвященную тебе картину “Огненная саламандра”. Дружба с твоим отцом для меня была еще и поводом лишний раз побыть рядом с тобой. Мне нравится в тебе все: твое отношение к жизни, к друзьям, к родителям, а сейчас и к детям. Мне нравится в тебе даже то, что, казалось бы, не может нравиться мужчине в женщинах: неброская внешность, невостребованная сексуальность…
