Диди потерлась щекою об плечо Слави, провела рукой по волосатой груди, животу и ниже, прошептала в ухо, украшенное серьгой — в темноте не видно, но языком чувствуется:
— Ты мой гризли…
В ответ донеслось негромкое похрапывание… Вот и говори ему приятное — скорчила в темноте Диди гримаску, улыбнулась и в который уже раз подумала — а клево бы познакомить Слави с па, они такие похожие, им бы было ништяк и интересно…
За окнами уснувшего Центра помощи идеям лежал морозный декабрь и город Прага. Где-то вынашивали темные мысли темные силы — полиция, БИС-безопастность, политики-депутаты… Но скорей всего и они уже спали без задних ног, все же время было далеко-далеко за полночь. Впереди ожидалось Рождество и Новый Год, с неба посыпался снег, на углу чернел-краснел автомобиль с бормотанием… Центр спал.
БАРСЕЛОНА.
Пальмы метелками вдоль бульвара, море слегка рычит и пенится как пиво, над головой Колумба небо и чайки, девушки в майках с разрезом до пупа, а в пупе кольцо, взять бы такую за кольцо, да нагнуть бы в позу — мама моет пол, вот бы радости было бы обоим… Особо оголенную особу, ей богу, даже волосня через штанцы топорщится и соски без бюзика, хоть изучай! проводил взглядом аж вывернув шею, Герасим, проводил и крякнул. Придется сегодня опять в расход входить, хоть не вылазь на связь, как вылез — так траты, на проституток бабок не наберешься, а годы идут и просят своего… К своим пятидесяти шести Герасим Сидорович Красков, атташе по культуре, а заодно по совместительству и резидент ФСБ, больше притворялся старым. Морда тугая и загорелая, хоть орехи коли об ряшку, фигуре молодежь позавидует — ни капли жира, одним словом супермен и когда вот так вот сидит на скамеечке, то даже вот эти молодые писюхи оглядываются… А что им не оглядываться, сразу видно — самец! мачо, маму в очко не горячо, Герасим любил хулиганские выражения, они ему и Родину напоминали…
Резидент и атташе встал со скамейки и превратился в коротконого урода, еле-еле достающего ростом до плеча среднему человеку… Да, каким родился, гады, таким и вырос… Ни чего не поделаешь, зато в свои пятьдесят шесть полковник, резидент по восточной Испании и островам Средиземного моря испанской принадлежности, в подчинении у него, то есть у меня, у резидента! двенадцать человек и любого могу употребить хоть в какой позе. Скажу надо для Родины и все, нагибайся, будем знакомится…
Поправив шляпу из искусственной соломы, тут только такая и растет, голубого цвета в данном случае и придерживая локтем полученный пакет из Центра, Герасим заковылял, а по другому и не скажешь, глядя на такого урода, сам себе противен, заковылял, зашкондыбал в сторону, куда не скажу. Пакет подождет, можно конечно и радистку Надю отшпандорить, но лучше проститутку — во-первых докладную не напишет об низком моральном поведении резидента, во-вторых не будет ни чего выпрашивать сверх оговоренной платы, ну и в-третьих не будет напоминать каждые полчаса — уже поздно, Герасим Сидорович, у меня с утра связь с Центром… Профурсетка центральная…
— Такси, такси! -
покричал немного Герасим, больше для понта, чем для дела. Такси подкатило, резидент уселся и скомандовал:
— Улица Розы, -
а про себя как всегда пошутил — Люксембург, там-то наилучшие публичные дома, наилучшие из дешевых, ох и оттянусь, закажу по полной программе, и туда-сюда, и кругом-бегом, все равно не своими плачу, попрошу счет, напишу отчет, о бля — стихи! мол агенту оплачены в счет полученных сведений услуги… расписку левой рукой… всего делов… не впервой…
— Давай быстрее, прибавь скорости, не на похоронах! -
рявкнул Герасим, сидя вновь превратившись в супермена. Таксист скосил глазом и пожал плечами — вроде бы не каталонец, даже вроде бы не испанец, а кричит без акцента, ну что же, за хорошие чаевые можно и скорости прибавить, тем более явно спешит клиент к девкам, может быть ему и компанию составить? Таксист еще раз покосился и раздумал, ну его, урод коротконогий, да еще и крикливый…
— Улица Розы, с вас четырнадцать тысяч двести песет, -
сообщил таксист. Герасим бросил в протянутую лопатой испанскую пятерню три пяти тысячные купюры. Нетерпеливо выждал сдачи и потребовал чек. Таксист скрипнул зубами, но выполнил требуемое. И Герасим вывалился наружу…
Глаза сразу разбежались — прямо перед ним, в свете синих огней, но все равно под красными фонарями, среди пальм с волосатыми ногами впритык к друг другу теснились двухэтажные дома с ярко и крикливо разрисованными вывесками, все эти "Дом у мамочки", "Дона Роза", "Кармен и сестры" и так далее… Естественно, все замаскировано под массажные салоны, домашние бассейны и клубы для холостых, а как же иначе, это же не Дания-Голландия или к примеру Франция, это же Королевство Испания, как трахаться-гребстись — так все, ну а как правду на вывеске написать — так сразу жопой водят… Вот за это и не люблю сранных испанцев, мачо сплошные, говнюки…
Домой Герасим вернулся лишь под утро. Истерзанный, измятый, даже в драку умудрился влезть, это когда в одной пиццерии-траттории всю правду одному мачо про Каталонию сказал, а тот взял да обиделся… Ноги у Герасима дрожали, хоть и были короткие, в голове мутилось и шумело от всего выпитого, во рту было гадко, как будто кто-то насрал… Но пакет был намертво прижат локтем правой руки, намертво, навечно, навсегда… Где его Герасим и обнаружил, пакет-то, под локтем то есть, к вечеру следующего или все еще того же дня, проснувшись в собственной одинокой постели. Где он и находился при полном вчерашнем параде, даже шляпа наличествовала, только сильно измятая… Пакет был истерзан, измочален, но в общем-то цел и в надлежащем месте. Вскрыв его, паскуду, пакет дранный и расшифровав приказ из Центра, Герасим пожалел, что вчера его сволочь не потерял. Ну такой подлянки от начальства он ни как не ожидал… И где же гады, позвольте мне вас падлы спросить, стонал он, залезая под душ, где мне гады искать, стонал Герасим доставая из холодильника третью запотевшую банку "Хейнекена" так как от местного говна у него была изжога… И куда же я пошлю своих двенадцать апостолов и апостолих. Если здесь в Барселоне я ни одного сквота твари не знаю, да и вообще — че за херня, сквот, дом скво что-ли, слегка взбодрился резидент проблескнувшей перспективой, доставая пятую банку голландского продукта. Внезапно зазвонил телефон:
— Алло, -
простонал Герасим в трубку по-испански. Оттуда долетел рык главного резидента по Испании и Португалии, генерала-лейтенанта Примакова, отирающегося в Мадриде при советском, тьфу! российском посольстве в качестве тоже атташе по культуре, вот ведь какие семечки — мало того что эта скотина мне шеф по Конторе, так он еще сука-сволочь-блядь у меня кровь пьет по линии культуры…
— Все с похмелья страдаете, Герасим Сидорович?! -
скрежатнуло напильником, да прямо по зубам и нервам больного резидента.
— Немедленно вылетайте на совещание всех атташе по культуре Испании и Португалии, на повестке дня один вопрос — подготовка альтернативно-андеграундного музыкального фестиваля молодежи под названием "Россия и Испания сплетутся дредами"…
До самого конца полета, до самого Мадрида ломал голову над шифром переданного по телефону приказа Герасим — Россия и Испания сплетутся дредами, ломал, но так и не смог разгадать загадку. Как всегда эта сволочь генерал-лейтенант Примаков-паскуда был на недосягаемой высоте…
ПРАГА.
На следующий день без шума и помпы, без ужасного количества встречающих — это было одно из условий! в Прагу почти тайком прибыл Еб и Эльза. Слави и Алекс встретили старого хипа с подругой, которая годилась ему по возрасту во внучки, усадили в разрисованный мерседесе и отвезли в Центр.
Доставив Еба и Эльзу и спрятав их в одну из многочисленных комнат, фолькс окружил их вниманием и заботой, подготавливая Еба к эпохальному событию всех времен и народов — основанию новой Церкви Джинсового Бога Святого Духа.
Ужин был великолепен — жаренный сыр с картофелем и свежими, ну размороженными овощами, пиво и грасс, моравский, так как свой Еб побоялся везти в такую варваскую страну, где за джойнт могут дать и восемь лет! ужас… Покурив и удовлетворив свое любопытство насчет знакомства с новыми фейсами, старый хиппи слегка покряхтывая, удалился в свои покои, придерживая Эльзу за задок… Да, старость не радость, вздохнули Слави и Алекс, да…
После "круглого стола" Слави вместе с Алексом, Диди и Нурой прогулялись по Центру, что бы собственными глазами убедится — труба не рухнула, стены стоят, ни один цех не сожжен, ни один склад не ограблен. Все оказалось на месте. И наконец загадочно улыбаясь, в обстановке полной торжественности, Нура и Диди подвели своих любимых волосатых к неприметному зданию старого кирпича, затерявшегося где-то на задворках Центра, возле задней стены. Перед двойными, ну двупольными дверьми, покрашенными в голубой цвет, скромно стояла еще Маркета и потупив глаза, чему-то улыбалась. Алекс пожаловался:
