Она сказала:
— Это Элина…
— Кто? Что? Я вас не слышу.
— Это Элина, — повторила она.
Несмотря на владевшее ею радостное возбуждение, она почувствовала, что дрожит. Она прикрыла глаза и, казалось, увидела, как он хмурится, хмурится, глядя в телефон.
— Кто?.. Элина?..
И умолк. Потом сказал: — М-да… Господи… Элина? Вы? Через столько времени?
— Да, — сказала она.
— Через два месяца?.. Я..
Элина слышала собственное дыхание. А может быть, это дышал он. Она поставила ногу на сиденье в будке, чтобы чувствовать какую-то опору. По лицу ее расползлась улыбка.
А он говорил медленно, неуверенно:
— Я… признаюсь, я рад, что вы позвонили, но… я удивлен… я уже перестал ждать… и… Почему вы позвонили мне именно сегодня?
Она улыбалась — она, казалось, видела его озадаченное лицо.
— Я подумала о вас сегодня, — сказала она.
— Сегодня?.. Ах, сегодня?.. Но почему сегодня? — неуверенно, словно бы даже безучастно спросил он. Потом, словно забыв о заданном вопросе, словно мысли его перескочили уже на что-то другое, сказал: — Когда я вас увижу?
— Сегодня? — сказала Элина.
— Сейчас пять минут двенадцатого… Один человек ждет тут меня… Я… Никак не пойму… Вы действительно та, что я думаю? Вы действительно она?.. Я хочу сказать, это не… это не кто-то другой? — медленно спросил он. — Вот что, понимаете, у меня сегодня нет машины — машину взяла жена. Но я мог бы схватить такси. Я мог бы подъехать около половины двенадцатого или даже без четверти двенадцать, это… это устроит?..
— Я не дома, — сказала Элина.
— Нет? Вы, значит, в городе? Это было бы еще лучше, если…
— Я в Калифорнии, — сказала Элина.
— Что? Я вас не слышу.
— Я в Калифорнии, — повторила Элина. — Я на заправочной станции в маленьком городке, по-моему, он называется…
— Что вы сказали? Плохо слышно…
— Он называется как-то по-испански, начинается с Сан… Это милях в пятидесяти к югу от Сан-Франциско. Я звоню с заправочной станции.
На другом конце провода наступило молчание.
Затем упавшим голосом он произнес:
— Вы возле Сан-Франциско?
— Милях в пятидесяти к югу. Я на заправочной станции. Я позвонила набором, — сказала Элина. И улыбнулась в телефон: казалось, она видела, как он, озадаченный, ошарашенный, смотрит на нее.
— А что вы… что вы там делаете? — спросил он.
— Я пришла сюда звонить вам. Проснулась утром и подумала, что сегодня вам позвоню.
— Да, но… Я очень рад, что вы дали о себе знать, но… Почему вы там?
— Я не знаю. Я думала, что могу вас об этом спросить… Нет ли чего-нибудь в газетах, среди новостей?.. Ничего не происходит в Детройте?
— М-м?
— Мой муж отправил меня сюда — по-моему, что-то там неблагополучно. Вы ни о чем не знаете?..
— Гм… Господи… дайте подумать, — сказал он.
Он, казалось, был в полной растерянности.
— Он отослал меня во вторник, — мягко сказала Элина, чтобы помочь ему сориентироваться. — Я живу в доме одного знакомого на океане, и никто не знает, где я. В Детройте что-то происходит?
— Гм… стойте-ка… да, кое-что было — какую-то женщину убили несколько дней тому назад… Полиция нашла при ней записную книжку со множеством фамилий… Во вторник застрелили мужчину… Да-а, его фамилия была в той книжке, только я не знаю, что все это значит.
— А фамилия моего мужа тоже была в той книжке? — спросила Элина.
— Не знаю. Таких сведений не публиковали. Только фамилию убитого… Я очень мало об этом знаю.
— А кто он был?
— Фамилию его я никогда не слышал. Честно говоря, я в этих кругах не вращаюсь, — со смешком добавил он. — Я не вращаюсь в одних кругах с вашим мужем.
— А как вы думаете, могла быть фамилия моего мужа в той записной книжке?
— Не знаю. Нет, не знаю, — произнес он. Помолчал. Потом осторожно спросил: — Элина, вы сказали, что вы в Калифорнии? Я правильно расслышал?
— Да.
— И вы ждали до сегодняшнего дня, чтобы позвонить мне?
— Я гуляла по берегу океана и вышла на шоссе. Это шоссе номер один. Здесь очень красиво.
— Но как же мне вас увидеть? Когда вы возвращаетесь?
— Я не знаю. Он не сказал, вообще не говорил, когда я вернусь… Возможно, на той неделе. Я не знаю.
— До той недели вас не будет?
— Вы же могли бы приехать сюда и встретиться со мной.
— Гм…
Элина закрыла глаза. В душе у нее все было так просто, так сладостно — текли потоки, душистые и певучие. Она ждала.
— Значит, вы не знаете точно, когда вы вернетесь? — повторил он.
— Нет.
Он помолчал.
— Гм, стойте-ка… — наконец медленно произнес он. — По чистой случайности мне все равно надо лететь в Калифорнию, правда, в конце лета, но я ведь могу и перенести поездку, то есть я мог бы сказать, что встреча перенесена на более ранний срок… Жена знает, что меня там ждут, но… я должен встретиться кое с кем, кто… гм… Я пытаюсь что-нибудь придумать.
Элина ждала.
— Послушайте, а что, если завтра утром? Где-то завтра утром? — сказал он.
— Хорошо, — сказала Элина.
— Это вас устраивает?..
Элина ждала.
Тогда он сказал своим обычным голосом:
— Вы ведь не знаете Сан-Франциско, нет? Я тоже не знаю. Слушайте-ка, там возле вас нет телефонного справочника? С желтыми страницами? — Элина обнаружила справочник. — Элина, посмотрите раздел «Отели», хорошо, найдите не слишком крупно напечатанную рекламу, о'кей? Нашли что-нибудь?
Элина нашла рекламу, на которой было изображено красивое, похожее на башню здание; она сообщила название гостиницы и адрес.
— Подходящие, — сказал он, — вполне подходяще… записываю… и еще, Элина, дайте мне номер телефона этого отеля, чтобы я мог позвонить вам, если что случится. Теперь… Вы там будете? Вы действительно там будете?
— Да, — сказала Элина.
— Будете? В этом отеле, в Сан-Франциско, завтра утром? И вы не шутите… Это серьезно?.. Вы там будете, да? Одна?
— Да, — сказала Элина. — Одна.
4
Элина помахала рукой, останавливая междугородный автобус, и поехала в Сан-Франциско, а от автобусной станции взяла такси, которое и довезло ее до отеля. Здание было большое и красивое, в точности как на рекламе; Элине приятно было войти в шумный вестибюль, где висели люстры, полно было хорошо одетых мужчин, сновали посыльные и какие-то другие люди в форме. Вокруг были мужчины определенной породы и женщины определенной породы — женщины, такие же, как она, когда она хорошо одета. Сегодня же в этом странном туалете она казалась самой себе одетой броско, но невидимкой, — если кто и глазел на нее, то видел перед собой не Элину…
Однако портье сначала посмотрел на нее отнюдь не приветливо. Но она заплатила за номер вперед за два дня, и он уже с милой улыбкой взял у нее деньги.
— Багаж? — спросил он, уже подзывая рассыльного, но багажа не было, не было ничего.
Элина подумала: ей, наверное, следовало бы почувствовать неловкость. Но портье лишь протянул рассыльному ключ, и тот повел ее к лифту. Он все время поглядывал вниз — то ли на ковер, то ли на свои руки, будто стеснялся, что ничего не несет, и чувствовал себя как-то неуверенно. Элина же от волнения дала ему доллар на чай, и когда он от изумления рассыпался в благодарностях и заулыбался, она подумала, что это добрый знак.
Оставшись одна, она тотчас выключила цветной телевизор, который он включил. Выключила и кондиционер. Она стояла у окна и смотрела вдаль — отсюда был виден Тихий океан на краю города, реальность, которая как бы подчеркивала пугающую зыбкость холмов, служащих основой городу.
Солнце стояло в небе на своем месте — придется подождать, пока оно пройдет долгий путь и придет к ней.
Стремясь чем-то занять себя, она стала пересчитывать деньги. Достала из кошелька и разложила по стопочкам банкноты — сотенные бумажки, пятидесятидолларовые, двадцатидолларовые… Затем, так и не пересчитав до конца, сложила стопки вместе, свернула и снова сунула в кошелек. Ей приятно было, что она так хорошо помнит лицо этого человека, звучание его голоса, даже то, как он в ее мечтах прижимал ее к себе, — картины эти возникали перед ее мысленным взором без всяких усилий, словно вспышками, в то время как она считала и складывала банкноты. Так что в общем-то эта сортировка купюр не была такой уж зряшной тратой времени, вовсе нет. Потом она прилегла, чтобы соснуть, и во сне он приходил к ней — опять-таки словно вспышками, не нарушая ее покоя и не тревожа. Она подумала: «Скорее всего он не приедет». В таком случае хорошо, что она видит эти странные полусны-полугрезы: они как воспоминания о человеке, недостаточно реальном, чтобы угрожать ей. Тут она очнулась. Она явно заснула, устав от ходьбы, поездки на автобусе и волнений. Она проснулась и села на кровати, сначала ничего не понимая, потом вспомнила, где она. В голове у нее было пусто, словно она все еще шла вдоль океана или шагала по шоссе.
