Лев Сергеевич Барский живет в Америке, преподает в университете в штате Айова. Каждый вечер он бродит по раскинувшимся до горизонта кукурузным полям с бутылкой бренди и декламирует стихи русских поэтов.
Хорошо, что нет России,
Хорошо, что нет царя,
Хорошо, что Бога нет.
Только желтая заря,
Только звезды ледяные,
Только миллионы лет…
Однажды его навестил Семен Петрович Корчмарев. Он уволился из органов, устроился на должность в один международный фонд и распределяет поступающие в Россию иностранные кредиты. Поговаривают, что он уволился из ФСБ фиктивно, а на деле продолжает служить, чтобы довести финансовое положение страны до абсурда, после которого неминуемо произойдет народная революция. А что у него на уме, о том знает только отец Чикомасов, к которому раз в месяц Корчмарев приезжает на исповедь, по дороге завернув в приют имени Александра Матросова с полной машиной подарков. Дети от него без ума.
Серафима Павловна ушла послушницей в Дивеевский монастырь, оставив интернат на попечение бывшей воспитанницы. Она совершенно отошла от мирских забот и ревностно готовится к постригу, с радостью выполняя самую тяжелую и неблагодарную работу. Тем не менее монашки не любят ее и подозревают в тайном карьеризме.
Вячеслав Крекшин женился на Варваре Рожицыной и, говоря библейским языком, «родил сына». Поначалу злые языки намекали, что ребенок не его, а Сидора Дорофеева, но время полностью развеяло эти сомнения. Вырастая, мальчик стал до такой степени похожим на своего законного родителя, что слухи однажды прекратились. Дольше всех сомневалась сама Варвара, но и матери в конце концов пришлось признать очевидный природный факт.
С Сидором Дорофеевым произошла история не менее странная. Он не то чтобы сошел с ума, но несколько тронулся. Перепробовав все виды искусства и ничем не удовлетворившись, он, к удивлению многих, фанатично увлекся пением под караоке. Заперевшись в громадном зале родительской квартиры, он теперь целыми днями скачет и поет в микрофон под Газманова, Преснякова и Расторгуева.
Виктор Сорняков написал десять романов и прославился на весь мир. Он не пьет, ходит в бассейн, каждое утро гоняет на спортивном велосипеде в Битцевском парке и утверждает, что от регулярных занятий спортом торчит ничуть не меньше, чем от водки и наркоты.
Агенты Бреусов и Бритиков погибли во время выполнения задания. Погибли одновременно, в один и тот же миг, во время погони врезавшись в выскочивший на перекресток «КамАЗ». Их обгоревшие трупы похоронили под общей плитой.
Генерал Рябов покончил с собой в январе 2000 года после того, как увидел по телевизору преемника. Сходство преемника с Платоном Недошивиным было столь поразительным, что генерал сразу все понял. Перед тем как выстрелить в висок, он позвонил человеку из своего окружения.
— Прекрасная работа! Поздравляю! Парень мне понравился.
— Рад это слышать. Без тебя мы бы не справились. Недошивин отлично отвлекал на себя внимание.
— Он был обречен?
— На войне как на войне!
— Почему не держали меня в курсе? Не доверяли?
— Извини! Ты дал слабину. Мальчишку пожалел, от нас спрятал.
— Все правильно, — сказал Рябов.
И, не кладя трубку, застрелился. Он хотел, чтобы выстрел услышали на том конце провода. Он не хотел, чтобы тело его обнаружили в служебном кабинете только после праздничных дней, как это случилось с Прасковьей Соколовой, скончавшейся в тот же день, что и генерал, от гипертонического криза. Прасковью похоронили в Красном Коне возле могилы мужа, и теперь на ее могильном холме с ранней весны до поздней осени солнечно полыхают непривычные для этих мест цветы, которые покойница особенно любила за то, что они не тускнеют и не прячут свои ярко-желтые головки даже в самую пасмурную погоду.
Вирский исчез, бесследно растворился в мировом пространстве. Интерпол разыскивает его, но безуспешно. Его преданная помощница Марьванна близко сошлась с матерью Аси Чагиной. Эти мужественные женщины решили продолжить дело Великого Архитектора и организовали свое общество под названием «Птицы небесные».
Павел Егорович Чагин развелся с женой и уехал к дочери и зятю. Местные старухи души в нем не чают, обитатели скорбного дома в Красавке почитают за божество. Справиться с алкоголизмом ему не удалось. Но зато за бутылку водки он готов и огороды старухам перекопать, и на баяне дурачкам сыграть. К воскресным визитам Павла Егоровича дурачки готовятся всю неделю, особенно заботясь об изрядном количестве дикого «цесноцка». Поздним вечером под навесом загорается желтая лампа и начинается пир, со слезами, с хохотом, с обидами и братаниями, со скрежетом зубовным и самыми прекрасными песнями в этом лучшем из миров. Павел Егорович входит в раж и рвет мехи своего баяна с такой нечеловеческой мукой и силой, точно весь белый свет хочет обнять.
А волны и стонут и плачут,
И плещут о борт корабля…
…Каждый год ранним осенним утром на дороге, ведущей к погосту, встречаются два человека. Это Иван Недошивин и Геннадий Воробьев идут к могилам Платона и Елизаветы. В этот день с рассвета стоит густейший туман, в котором тонут фигуры спутников, но разговоры их слышны до самой Красавки. И престранные это разговоры!
— Помилуйте, Геннадий Тимофеевич! Что плохого, что я развиваю хозяйство и для этой цели взял кредит?
— Вам ли, отец Иван, о хозяйстве своем думать! Ваше дело — спасение душ человеческих!
— Не спасется ни одна душа в пустоте и мерзости запустения!
— Что вы хотите, отец Иван? Устроить в Коне американскую ферму? Это в святом-то месте!
— Ах, в святом! А не вы ли, любезный, десять лет назад предлагали мне фазенду купить? Фазенда, значит, ничего, а американская ферма — это святотатство?
— Может, и не святотатство, но России не это нужно.
— Вы еще скажите: «Умом Россию не понять…»
— А вы в этом сомневаетесь?
— Не только сомневаюсь, но и считаю эти строки вредными для русского человека. Это для иностранцев написано. Чтобы не лезли со своим умом, куда не следует. Но почему вы русского-то человека ума хотите лишить? Или, по-вашему, Россия — это только Красавка?
— По-моему, наши идиоты умнее ваших зарубежных умников.
— Просто ужас, что вы такое говорите! Россию обустраивать надо, как один умный русский человек написал. И здесь не грех технологии западные знать. В Кресты в прошлом году газ провели, и после первой зимы — два прорыва на линии.
— Значит, Богу не было угодно.
— Какая вредная мысль! Такая же вредная, как и то, что «в Россию можно только верить»! Верить в Бога надо, а в Россию надо не верить, в нее силы надо вкладывать.
— Если не верить в Россию, так и ни во что не верить! Тогда я и в Бога верить не желаю!
— Еще раз услышу это от своего алтарника, отберу ключи от бани и епитимью наложу!
Их голоса отстают от них и звучат отдельно, самостоятельно, торжественно прорываясь из тумана к небесам.
— Если не верить в Россию, то и нет никакой России!
— Ох, отберу ключи, дождетесь у меня!
Просыпайтесь, сэр!
Доброе утро, милый!
Джон Половинкин? Рад вас слышать! Добро пожаловать на Родину!
Быстрее! Быстрее!
наркотики
Я прошу русского консула.
Да
Ешь! Очень хорошо!
Иди сюда.
Смотри!
Кто вы?
Мы русские туристы. А вы кто?
