— Тебе не показалось, что он какой-то развинченный, а? — спрашивает потом Марио Денниса.
— Вот подожди, скоро он принесет в класс солдатскую форму, и мы все двинемся к Сомме, — говорит Деннис и, вынув свой журнальчик, перемещает Говарда пятью графами выше в своем списке “Победителей в соревнованиях по нервным срывам”, так что он оказывается как раз за братом Джонасом и мисс Тимони.
— Предательство, — тихонько бубнит Рупрехт и останавливает взгляд на Деннисе.
— Что такое?
— Да ничего, — беспечно говорит Рупрехт. — Мне просто нравится произносить это слово. Предательство. Предательство.
— В чем дело, дубина?
— Предательство, — повторяет Рупрехт. — Какое звучное слово, не правда ли? Предательство…
— Заткнись, Минет! Еще не хватало, чтобы ты меня винил за то, что посеял свою дурацкую установку!
— Ребята, ну хватит вам, — умоляюще говорит Джефф. — Через два часа прослушивание.
Это так. И к четырем часам у дверей спортзала собралось нечто вроде музыкального зверинца. Фолк- и рок-группы, хоры и квартеты, танцоры — и чечетки, и брейка; здесь распевает гаммы и Тирнан Марш, четвероклассник, который выступает на всех официальных мероприятиях, демонстрируя свой ангельский тенор, хотя среди школьников он куда более известен склонностью поедать собственные струпья; здесь и Роланд О’Нил, великолепный бас из “Функулуса”, слегка дрожит в своих розовых лосинах под неприязненным взглядом Джона Мэнлора, волосатого первого голоса “МЭНЛОРА”, у которого самые внушительные бакенбарды во всей школе; здесь и Титч Фицпатрик, который в сотый раз пробегает свои заготовки для конферанса и делает вид, будто не замечает откровенной усмешки на лице своего соперника по жанру, Гари Тулана, и будто не слышит его не всегда достаточно тихих замечаний, например: “Что он там собирается делать — подгузники, что ли, на сцене менять?” Как раз перед квартетом Ван Дорена в очереди стоит Тревор Хикки, он же Герцог. Не имея при себе никаких музыкальных инструментов, он глядит куда-то в пустоту и, похоже, репетирует речь, бормоча себе под нос: “…с незапамятных времен… наш древнейший и непобедимый враг…”
Джефф краем уха улавливает обрывки его тирады, и наконец любопытство побеждает:
— Слушай, Тревор, а где твой инструмент?
— Потрясет и изумит... Что? У меня не музыкальный номер.
— Не музыкальный?.. — повторяет Джефф, и тут наконец до него доходит: — Ты что, собираешься показывать номер с “Дьяблос”, а?
— Э-э-э… М-м-м…
Джефф смотрит на Тревора со смешанным выражением ужаса и тревоги.
— Ты подумай, — говорит он немного погодя. — Понимаешь, там же Автоматор…
— М-м-м…
То, что Тревор постоянно переминается с ноги на ногу, лишь отчасти объясняется волнением: дело еще и в том, что и перед сном, и на завтрак он съел пять банок горошка, чтобы накопить достаточное количество кишечных газов, или, как он это называет, “энергии”.
— Ну просто, тебе не кажется, что этот рождественский концерт будет чем-то вроде семейного представления, а?
— А что? У тебя в семье никто не пукает? — ополчается вдруг Тревор.
— Ну уж газы-то точно никто не поджигает…
— Вот в этом-то и вся красота моего номера, — прерывает его Тревор. Глаза у него блестят, он очарован мифом собственной выдумки. — Я превращаю досадные телесные отправления в магическую встречу разных стихий — ведь об этом мечтает весь мир…
А рядом стоит Брайан “Джикерс” Прендергаст и с тревогой слушает эту дичь. Из-за смехотворной истории с установкой и могильником квартет в последнее время совсем мало репетировал; и, как будто этого недостаточно, похоже, между Рупрехтом и Деннисом вновь вспыхнула старая вражда, причем сильнее, чем раньше. Рупрехт сказал Джикерсу, что беспокоиться не о чем, опус совсем несложный, они должны справиться, — но ведь это не ему придется глядеть в лицо родителям Джикерса, если вдруг их номер не попадет в концертную программу!
— Следующий!
Дверь распахивается, и оттуда выбегает Гаспар Делакруа, создатель и единственный исполнитель номера “Воробушек; Гаспар Делакруа поет песни Эдит Пиаф”, сдергивая с головы парик и что-то ворча про обывателей. Патрик “Всезнайка” Нунан и Оэн “Мастер-Секзекутор” Флинн нервно переглядываются, а потом, шумно вдохнув, делают важные “сценические” лица и шагают в зал.
Спортзал совершенно пуст, если не считать единственной школьной парты, поставленной прямо посередине зала. За партой сидят Автоматор и отец Лафтон, музыкальный руководитель концерта; Труди, жена и.о. директора, стоит рядом и держит наготове папку с записями.
Ребята поднимаются на сцену, позвякивая золотыми цепями, бестолково топчутся, о чем-то загадочно переговариваясь. А затем под оглушительный барабанный бой, от которого вибрирует весь зал, начинают скакать по полу, делая руками непонятные знаки. Широченные штанины полощутся вокруг них как паруса, а Всезнайка хватает микрофон;
— У меня ГЛАЗА — как лучи рентгена, но на ней ШТАНЫ из свинца, значит, взять ее за ЗАДНИЦУ…
— Следующий! — доносится вердикт комиссии, прежде чем у Секзекутора появляется возможность в первый раз по-настоящему грязно выругаться.
На мгновение ребята застывают, будто приросли к полу, в совсем не подобающих гангстерам обиженных позах, под глумливый бой барабанов, все еще льющийся из стереомагнитофона, а потом они, выдернув вилку из розетки, неуклюже сбегают со сцены и, опозоренные, направляются к выходу.
— Ради бога, объясните мне, что это было? — спрашивает Автоматор, как только они выходят.
Труди всматривается в свои записи:
— “Оригинальное произведение”.
— Угу, старое доброе оригинальное произведение, — угрюмо говорит Автоматор. — Когда у меня случались проблемы с водопроводными трубами, они бурчали так же музыкально, как эти парнишки.
— Ну, хоть их музыка и грубо обтесана, ей не откажешь в некоторой живости, — вставляет свое слово отец Лафтон.
— Падре, я ведь уже говорил: в этом концерте нет места для чего бы то ни было грубо обтесанного. Это не тот случай, когда “каждый старается как может”. Мне нужен профессионализм. Я хочу, чтобы этот концерт прославил имя Сибрука, показал всем, какие у нас приоритеты.
— Образование?
— Качество, черт подери! Бренд на самой вершине верхнего сегмента рынка. Видит бог, сделать это будет нелегко. Я все серьезно обдумал и решил, что отбирать нужно других ребят, талантливых, чтобы нам не пришлось опускать занавес уже через полчаса…
— Я не уверен, что это будет вполне… э-э… в духе, — бормочет отец Лафтон.
— Просто возникла такая мысль, падре, просто мысль. Кстати говоря, у меня появилась еще пара идей, и я хочу подбросить их вам. Вот первая идея: а что, если нам подключить к программе брата Джонаса? Ну, понимаете, чтобы он представлял Африку? Разные народы, которым помогал там орден Святого Духа, яркое будущее, которое всех их ждет, если они вольются в ряды христиан, и все такое.
— М-м-м, м-м-м. — Склоненная голова отца Лафтона из вишнево-розовой делается пурпурной.
— Может быть, он наденет традиционный африканский наряд, скажет несколько слов благодарности на языке какого-нибудь племени. Я хочу напомнить людям о том, что за спиной у этой школы долгая, непрерывная история благотворительных деяний.
— А позвольте спросить: деньги от этого концерта пойдут на нужды Африки?
— Ну, мы еще не решили, как именно ими распорядиться. Старый корпус 1865 года постройки нуждается в реконструкции. Ну, вот я изложил вам одну идею. А вторая вот какая: отче, что приходит вам в голову, когда вы слышите это слово? — Автоматор делает драматическую паузу, а потом, сделав движение пальцами, произносит: — DVD.
Отец Лафтон моргает.
— DVD?
— Ведь памятный концерт — для того, чтобы что-то осталось в памяти, верно? А есть ли лучший способ сохранить что-то в памяти, чем DVD с записью памятного концерта? Позвольте я изложу вам свою идею. Когда вы устраиваете подобное мероприятие, родители учеников приходят с видеокамерами, желая запечатлеть это событие. Психология толпы двадцать первого века: люди желают запечатлеть спектакль, желают владеть им. Можно называть это побочным эффектом позднего капитализма, можно называть это попыткой побороть несказанную быстротечность жизни. Не важно. А важно то, что в эти драгоценные моменты все они желают заснять своего малыша. И вот я о чем в связи с этим думаю. Мы сами заснимем весь концерт, и тогда вместо неряшливой записи, сделанной дрожащей рукой, с кашлем тетушки Нелли и с соседским шуршаньем шоколадками, папаша малыша получит профессионально отснятую, обработанную цифровой техникой запись на DVD, чтобы она оставалась в его вечном владе… Да-да, продолжай.
