При спуске Геку удалось прикрыть за собой крышку люка, не перемазаться о стенки колодца, а внизу ориентироваться оказалось исключительно просто. То есть, конечно, если помнить инструкции Варлака. Надо было идти по туннелю как бы к началу Яхтенной, до поворота и входа в другой туннель с иной высотой свода. Дальше был код: 2-2-3-2-3 – это проходы и повороты в чередовании направо-направо, налево-налево, вниз-вниз-вниз…
Тяжеленный, в тонну, наверное, щит, заменяющий дверь, отъехал в сторону бесшумно и почти легко. Гек посветил фонариком, сначала не понял ничего, рыская по отдельным фрагментам темноты, и только потом вздрогнул: на бетонном полу среди кучи истлевших тряпок лежал цельный скелетончик, почти как в анатомическом атласе. Ну, скелет и скелет. Гек достал спички, свечу, зажёг её и поставил на ржавый металлический стол возле стены. Огляделся.
Помещение представляло собой почти правильный куб, с ребром в три с половиной метра. В двух противоположных гранях зияли два проёма, в один Гек вошёл, а другой был так же перегорожен щитом. Стол находился у левой стены, если стоять спиной к входной «двери». Скелет лежал у четвёртой, правой. Было видно, что человек умер в скрюченном положении, видимо, до последнего сидел, прислонясь к стене, а потом повалился.
В помещении было сухо и довольно тепло, изо рта не было пара, температура комнатная. Геку почему-то вдруг стало спокойно и совсем не страшно, словно у себя дома. На столе Гек заметил странную конструкцию: две банки – одна большая, трехлитровая, перевёрнутая горлышком в стол, другая маленькая, плохо различаемая из-за толстого слоя пыли, облепившего верх и бока большой банки. Гек натянул перчатки и аккуратно снял её с места. Маленькая банка, типа майонезной, стояла нормально, донцем вниз, а в ней торчал бумажный рулончик. Несмотря на колпак из большой банки, бумагу и маленькую банку тоже покрывала пыль, но тоненьким слоем, с тем не сравнить. Гек потянулся было к бумажке, но пересилил любопытство, снял сперва перчатки. Бумага потрескивала в руках, грозя рассыпаться в пыль, не хотела разворачиваться, но Гек был настойчив и нежен. Текст был исполнен химическим карандашом и сплошь покрывал маленький бумажный лоскут.
«Друзьям-бродягам последний привет шлёт Джез, по прозвищу Достань. Всего Доброго и Светлого вам, ребята! Я отвалил с Тенчитлага во время Большого Мора, где псы и вояки намудрили и что-то жахнуло. Жмуров там немеряно, кипеш небесный был велик (первую неделю побега его сопровождала непрерывная феерия полярных сияний, небывалых для этих широт). Псы все побросали и драпали впереди. Меня по запарке забыли в шизо, а то бы грохнули, как и многих других (далее шёл перечень расстрелянных, около десятка имён и кличек). Я задержался на денёк и шёл сюда с товаром: ящик с личными делами наших и псов. В Бабле очень горячо, сека повальная. Варлаку на кичу персональный привет и благодарность за этот адресок. Неделю погужевался наверху, но заболел, даже бухло не помогает. Видимо, в лагере заразился. Наших никого не встретил. Решил было в Иневию отчалить, но сил все меньше, чую – кранты скоро. Чудь мерещится всю дорогу. Хорошо – крысы снаружи, все время их слышу. Но к псам наверх не поднимусь. Извините за грязь и запах, похороните по-людски. Умираю уркой. 1956 зима, июль или август, число не знаю. Джез».
«Крысы-то добрались, видать…» – подумал Гек, приглядываясь к чисто обглоданным костям. Потом прислушался в тревоге, но нет, не слышно было привычного с детства писка, такого противного и страшного одновременно. Гек вспомнил, как однажды ночью в приюте крыса укусила паренька за нос – умер потом от заражения крови… Стало жутковато, впервые за все время, проведённое в подземелье, Гек пощупал в кармане нож, вынул его, открыл-закрыл, сунул на место.
«Где же тот ящик?» Он подошёл ко второму щиту-двери и потянул за ручку. Тяжеленная дверь так же послушно и нехотя, как и первая, с тихим скрежетом отъехала вправо. За дверью находилась ещё одна комната, габаритами и формой точное подобие первой. Однако содержанием она отличалась существенно. Во-первых, там не было стола. Во-вторых, в левом переднем углу второй комнаты белел унитаз, а в полуметре от него кран и раковина под ним. И в-третьих, вдоль стены, противоположной унитазу, рядами стояли ящики из-под шампанского, с бутылками в них. Ящики были ещё довоенные, сделанные из толстой стальной проволоки, с шестью гнёздами для бутылок в каждом. Гек насчитал двадцать ящиков – в два ряда, в два слоя, по пять ящиков в ряду. «Как на этапе», – ухмыльнулся про себя Гек. Чёткие геометрические пропорции этого маленького склада нарушал уродливый горб – металлический ящик, дециметров на пятьдесят кубических. Бок ящика и крышка имели по массивной петле, которые, сомкнувшись, похожи были на вывернутые вертикально металлические губы, замкнутые на навесной замок. «Ключ где-то здесь», – решил Гек и принялся искать. Рядом его не было, и возле скелета, в тряпьё, – тоже. Гек осветил стол – нету. Он принялся искать на полу, на стенах – может, на гвозде каком висит?
Вдруг он заметил на стене у входа электрический выключатель (вот черт, говорил ведь Варлак, – забыл, тетеря) и, недолго думая, опробовал. Лампочка внезапно пыхнула и тотчас же погасла, легонечко тренькнув напоследок. Вторая (в другой комнате) вообще не захотела загораться. Но это пустяки, главное – электричество есть. Где же ключи, мать их за ногу?… Ключей не было.
…Достань затаился в камере шизо сразу, как только завыли сирены и началась паника. Он даже лёг вплотную к двери, чтобы его с первого взгляда в глазок не видно было. Он-то знал, в случае чего будут «сбрасывать балласт», а Ван – это очень тяжело. И действительно: сапоги недолго грохотали, через час утихла зона, только в голос выла собака со стороны вахты, тоже, видать, забытая впопыхах. Выйти наружу проблемы не составило: в свои сорок с гаком лет Джез Достань обладал поистине лошадиным, несокрушимым здоровьем и огромной физической силой. Так что он запросто выломал изнутри хлипкий металлический прут оконной решётки, а с его помощью взломал худосочную металлическую дверь, потому что в окно выбраться не позволяли размеры этого самого окна. Было оно примерно с форточку, да ещё намордником прикрыто. Никто не мешал, никто не стрелял. «Третья мировая, что ли, началась? Похоже на то. Это хорошо, может, наших псов на живодёрню поотправляют победители-то. С кем, интересно, воюем?» Достань при любом раскладе не собирался брать ружьё на плечо во имя Родины. В пищеблоке было полно жратвы, хоть в котле купайся, так что даже не пришлось идти к вахте за собачатиной. Зона была пуста. Достань обошёл её всю, шугаясь на вышки по привычке, но не было там «попок», уехали. Так и есть, шестерых отрицал, его пристяжь – всех положили, прямо в бараке. Вот паскуды, в других бараках, видимо, то же самое. Джез заглянул в один барак, в другой – точно так, завалили ребят. Достань скрипнул зубами, но тормозиться для похорон не стал: вечную мерзлоту не продолбишь, а снег все одно весной стает. Надо спешить, ведь и вернуться могут. Или те нагрянут, тоже церемониться не станут. Похаживая да поглядывая, Достань не забывал о главном, то есть о себе: он поменял брюки, рубаху, бушлат, шапку, рукавицы, шарф, прохоря (тёплые, меховые, удобные) – не для фасона, для длинного рывка через сельву. Солдатский вещмешок он с разбором набил самым необходимым и полезным: спички, нож, шпалер, сухари, сало, консервы, мясо вяленое, сырая картошка, лук и морковь – от цинги. Карту – надо, соль – к черту, сахар – к черту, чай – обязательно, бухло и колёса – не время, к черту. Зашёл он и в спецчасть. Идея захватить документы пришла в голову внезапно, и Достань тотчас её осуществил: он по цветам наклеек быстро отобрал дела всех отрицал, Ванов и ржавых, сидевших когда-либо ранее на знаменитом пятом спецу, а также офицеров зоны, ещё кое-что наобум. Все отобранное под нажим уместилось в железном ящике из-под вытряхнутой канцелярской дребедени, потому что это, собственно, были не оригиналы дел, а их сильно уменьшенные фотокопии, сделанные на тончайшей рисовой бумаге, – для оперативной работы с документами и докладов наверх. Ключ и замок были здесь же. Достань наложил замок, запер, распрямился перекурить это дело, ещё разок все оглядеть. «Тяжеловато будет – мешок да ящик, – подумал он. – А на фига ящик? Запихну все в ещё один мешок и баста!»
Сходил за мешком. Вот тут-то и выяснилось, что ключ от ящика надёжно посеян. Достань искал его с час, а потом плюнул – чудился ему рёв моторов, рассекающих по направлению к зоне. Пока не поздно – надо отсюда подрывать. Но о том, чтобы ящик не брать, – и мысли такой не было. Джез Достань был вдобавок необычайно упрям, иначе даже он, при своей богатырской силе, сто раз бы бросил по пути этот поганый ящик. До Бабилона была добрая тысяча с четвертью километров пути, половина по бездорожью, он преодолел тот путь за тридцать восемь дней. Тридцать восемь. И ещё месяц с днями жизни в Бабилоне…
