Я все это терпела с философским спокойствием. Чего не простишь настоящему профессионалу?
Точкой преткновения стал вопрос оплаты. Валентина Ивановна наотрез отказалась сказать нам точную стоимость услуг. На вопрос «Сколько я вам должна», эта душа-женщина отвечала: сколько сочтете нужным. Я произвела ценовой анализ рынка услуг детских массажистов. Видимо, расчет Валентину Ивановну не устроил, так как после окончания курса массажа она перестала со мной здороваться. Она ушла из нашей жизни по-английски.
Полугодие ребенка мы с мужем отмечали с большим размахом, чем мой день рождения. Мы уложили ребенка спать и долго разговаривали при свечах. Говорили о бытовых проблемах, о хронической усталости и нехватке сна. Не новые темы, но спустя полгода после рождения малыша я наконец научилась говорить о бытовых неурядицах спокойно и откровенно.
Шесть месяцев после родов мои мысли были заняты ребенком, собой и уже в последнюю очередь мужем. Ребенок подрос, стало полегче, и я наконец обратила внимание на то, что в этой истории есть еще один персонаж. Он так же, как и я, проходил испытание.
Благодарность проснулась во мне гораздо позже, чем этого можно было ожидать. Но у моего мужа хватило ума и терпения не давить на меня.
Обычно я очень жестко и требовательно отношусь к мужчинам. Я терпеть не могу, когда они рассуждают в стиле Домостроя и судят о декретном отпуске именно как об отпуске. Когда вещают о материнстве и обязанностях женщин. Когда бесконечно ноют об усталости на работе. Я сама работала и прекрасно знаю, насколько вынашивание, рождение и вскармливание ребенка тяжелее офисных будней. Ну посудите сами: перерыв на обед, курилки и комнаты отдыха, возможность спокойно ходить в туалет. Женщина в отпуске по уходу за ребенком может только мечтать о таком комфорте. Например, мой малыш заходился в истерике, если я задерживалась в туалете дольше чем на полминуты.
Кроме шуток, уход за ребенком — куда более ответственное занятие, чем сверка бухгалтерских отчетов.
Так что я свой труд с младенцем на руках ценила очень высоко и требовала соответствующего отношения и от своего мужчины. И я получила все, что требовала, и даже немного больше.
Благодарность проснулась во мне гораздо позже, чем этого можно было ожидать. Но у моего мужа хватило ума и терпения не давить на меня.
Для себя я уяснила, что мужчина будет готов взять на себя ответственность и оказывать необходимую поддержку, если сделать три вещи.
Во-первых, предоставить изначальный выбор. То есть предупредить: я беременна, если хочешь, женись, но я тебя не заставляю. Это большая ответственность, и только тебе решать, брать ее на себя или нет.
Во-вторых, позволить ему помогать. Забыть фразы типа «Давай я сама поменяю подгузник, а то ты делаешь это как-то не так», «Я сама укачаю его, у тебя не выйдет». Изначально мой муж ничего не знал о младенцах, но в итоге он пеленает детей лучше, чем я.
В-третьих, сказать волшебное слово: «Пожалуйста». А лучше волшебное словосочетание: «Пожалуйста, любимый».
Когда малышу исполнилось девять месяцев, я впервые услышала слово «чайлдфри».
Я теперь стала мамой и с позиции новой социальной роли развлечения ради полюбила заводить разговоры на такие спорные и острые темы, как чайлдфри и «сторонники радикального размножения» (мое собственное определение людей, весь смысл жизни которых — рожать детей, чем больше, тем лучше).
Я знаю, что человек не может заставить себя любить кого-то, но есть качества, которые могут способствовать возникновению любви. Это ответственность, уважение и сочувствие к людям.
Но я понимаю тех, кто не хочет детей, откровенно говоря, я сама больше не хочу их, по крайней мере в ближайшие лет десять. Эта история о внеплановой беременности, и, конечно, она имеет свои особенности. Я знаю только, что я достаточно сильна, чтобы обеспечить счастливое детство тому, кто от меня зависит.
Итак, чайлдфри — люди, которые осознанно не хотят иметь детей. Мне, конечно, чисто визуально не совсем приятны их эмблемы с перечеркнутым карикатурным младенцем. Но я нахожу их осознанность похвальной. Хотя все ли чайлдфри сделали выбор сознательно? Объясню, что вызывает у меня сомнение. Люди, которые объединились в группу, так или иначе все равно подвергаются ее влиянию, в особенности активные участники такого сообщества, и осознанность их решения прямо пропорциональна тому времени, которое они проводят в группах подобных себе индивидуумов.
Меня смешит объем и качество аргументов чайлдфри и сторонников радикального размножения. На мой взгляд, достойны уважения лишь те из них, которые делятся своим опытом не агрессивно, уважают право других на свободу личного мнения, а вообще, как и всем радикалам, им бы прислушаться друг к другу.
Во время беременности и в отпуске по уходу за ребенком мне не хватало умных собеседников, тактичных и понимающих. Не хватало книги об успехе и о материнстве, не противопоставляющей их друг другу, а всего лишь говорящей, что все возможно.
Мне не хватало такой книги, и я ее написала.
Я могу бесконечно анализировать обе группы радикалов, но я знаю, что решение иметь или не иметь ребенка может иметь как возвышенные, так и низменные причины. Для того чтобы его принять, нужна смелость. Решить завести ребенка можно от страха остаться в одиночестве в старости, от страха осуждения или от страха сделать аборт. Ребенок не спасет от одиночества и осуждения. Он личность, и он обязательно уйдет, а может, он станет главной причиной, по которой вас будут осуждать.
Решить не иметь детей можно от страха растолстеть, потерять карьеру, от страха лишиться чего-то, не справиться или простого страха рожать. И тут отсутствие детей не гарантия того, что вы будете востребованы на работе, здоровы и вашему образу жизни ничто не угрожает.
А если и то и другое продиктовано страхом, то все зависит лишь от того, чего вы боитесь больше. Единственное, что, по моему мнению, важно, — понять, чего боитесь именно вы, а не ваша мама, муж, подруга или коллеги по работе. Это понимание я и называю осознанностью.
А осознанное решение — пойти ли навстречу своему кошмару или избегать опасности любой ценой — это личное дело каждого, но, решив, надо идти до конца.
Когда моему малышу исполнилось десять месяцев, он стал гораздо самостоятельнее. Мне стало легче во всех отношениях, в том числе легче думать. Наконец мне удалось выразить словами чувство, которое терзало меня весь долгий период послеродовой депрессии (пусть и в облегченном варианте). «Я хочу скорее свою жизнь обратно» — вот что за мысль не давала мне покоя.
И знаете, я сразу почувствовала облегчение. В этой фразе каждое слово указывало на мои потаенные проблемы. Я стыдилась чувства недовольства даже перед самой собой. Но я не умею врать себе достаточно хорошо, и это чувство все же находило выход. Ключевое слово, конечно, «скорее». Я уже говорила о своем трепетном отношении ко времени, да что там, почти мании. Я умею ждать, и я терпелива, но я искренне считаю, что терпеливость не то качество, которым можно гордиться. Терпение, на мой взгляд, сродни лени. Я поняла, что нельзя просто терпеть — надо думать и, образно говоря, «рыть подземный ход».
«Я хочу свою жизнь обратно, скорей». А что такое моя жизнь? Это та жизнь, которая была у меня до рождения ребенка? Была ли она лучше, чем та, что есть сейчас?
На первый взгляд в ней была масса плюсов. Приглядевшись пристальнее, я поняла, что реальный плюс был один, зато главный, — перспектива. Я была уверена, что всего добьюсь. Я вставала в шесть утра, собиралась, торопилась на работу так, что даже завтракала кефиром, пила его на ходу по пути до метро. На работе с утра до вечера я выдавливала из себя поздравления для заслуженных работников электричек. И согласовывала эти никчемные статьи и бумажки с тремя ничего не смыслящими в этом начальниками. На согласования уходило 90 % моего рабочего времени, на глупые совещания — еще 5 %, и на работу оставалось ровно 5 %. Нерабочего времени едва хватало на сон и на то, чтобы доделать недоделанное, — я же почти весь рабочий день торчала на совещании или в кабинете очередного начальника. Но у меня был свой кабинет, неплохие отношения с начальством и бооольшие перспективы. Вот это жизнь!
Такое ощущение, что я всю жизнь куда-то бежала, и мне потребовалось забеременеть и родить, чтобы остановиться и перестать стремиться в прекрасное далеко. Хорошо это или плохо? Честно, я не знаю. Первое время у меня было ощущение, что я как акула. Что мне необходимо движение, иначе смерть…
