Самое важное.
Пациентов я брал себе наиболее перспективных, то есть, молодых девушек с какими-нибудь незначительными расстройствами, вроде нервного срыва по поводу расставания с любимым молодым человеком. Или даже любимой девушкой. Остальных посетителей я сливал своему коллеге. Это был один из элементов моей счастливой — насколько, разумеется, я мог себе позволить считать её счастливой — жизни.
Если честно, у меня даже порой возникали мысли заделаться каким-нибудь маньяком вроде Конструктора из «Пилы». Учить людей, как правильно жить. Показать им то, что они не замечают, что не ценят, на что не обращают внимания в своей повседневной суете. Вскоре, однако, я отказался от этой идеи потому, что не считаю себя человеком, который имеет право наставлять людей на путь истинный, в то время как сам уже давно с него сбился.
Вообще, что-то я углубился в дебри. Думаю, стоит рассказать о себе побольше, тем более, мне уже давно всё равно, что со мной будет — я и так знаю, что будет в итоге. Более того, я точно знаю, что рано или поздно, то же самое ждёт и всех остальных. Большую часть своей жизни я уже прожил, стало быть, не так уж и жаль мне покидать этот свет. Всё равно все встретимся.
Где-то там.
* * *
Мы с моей девушкой едем в метро. Как она сообщила, в компьютерный центр. На станцию «Кузнецкий мост».
Мы в вагоне.
— Видишь всех этих людей? — спрашивает меня она.
Глупый вопрос.
— Они все что-то делают, — продолжает она. — Все живут какой-то своей жизнью.
А дальше будут банальные рассуждения о людях и о том, как они живут?
— Но мало кто из них задаёт себе вопрос: а зачем я живу? Что я делаю? Нужно ли это мне?
— А мне-то что с того? — спрашиваю я.
— Не спрашивай. Просто запоминай, чтобы потом записать. Напечатать. Всё, что я говорю, всё, что происходит, ты должен это запомнить, а потом написать в своей книге.
— А не проще ли будет, если ты сама её напишешь?
— Нет. Я хочу, чтобы ты сам это сделал. Чтобы ты сам это понял и прочувствовал. Ты сам должен сделать все выводы. Понять суть.
— Какую ещё суть? — спрашиваю я.
— А вот такую. Ты должен сам понять, как пришёл к такой жизни. Понять, почему я тебя бросила, — отвечает она.
Какая-то женщина смотрит на мою девушку. Пристально. Прямо. Кажется, ей интересно. Или что-то ещё. Смотрит она почему-то так, словно её что-то удивляет. Или интригует.
Её удивляет то, что в наше время кто-то пишет книги?
Или что в наше время тёлки бросают своих парней?
Моя девушка тоже замечает, что на неё тупо смотрит какая-то женщина и, обращаясь к ней, спрашивает:
— Я могу вам чем-нибудь помочь?
Женщина, как будто вдруг опомнившись, резко замотала головой и отвернулась.
Странные люди какие-то.
Вечно лезут не в своё дело.
— Именно поэтому, — продолжает моя пассия, обращаясь ко мне, — ты и должен написать книгу. Этот свой дневник событий. Хотя бы потому, что этого хочу я. Так что пиши и не задавай лишних вопросов.
Вопросов много, а задавать их нельзя.
Тряпка — слишком громкое слово.
Хуже всего то, что у меня действительно нет выбора. Моя девушка, она как будто меня загипнотизировала. Превратила в зомби. В овощ.
Что бы она ни придумала, я это сделаю.
И никакой тебе свободы выбора. Никакой свободы слова.
Антиконституциональная жизнь.
Моя никчёмная жизнь.
— Ладно, — говорю я, — буду писать. Вести дневник. Типа блог, только без Интернета.
Она будто и не слышала меня:
— А когда допишешь, я солью её в Сеть.
Сеть.
То, что мне нужно.
— Ты серьёзно? — спрашиваю я.
— Да, абсолютно, — отвечает она. — Мир должен увидеть эту книгу. Этот твой дневник событий. «Virtuality».
— А чего в нём такого важного? — спрашиваю я с недоумением. — Я ведь даже не знаю, чем он закончится. Если закончится вообще.
— Закончится. Непременно закончится. И я даже знаю как. Так что не волнуйся, а просто пиши.
За меня думают.
Лузер — слишком громкое слово.
Будет лучше, если она напишет эту книгу сама, а её продвижением в Сети займусь я. И тогда каждый из нас займётся тем, что он действительно хочет.
Я спрашиваю:
— Может, поменяемся местами?
— Шутишь? — смеётся она. — С меня хватит твоей зависимости. Твоё место мне не нужно.
Она говорит:
— И ты сам мне не нужен. Допишешь книгу, и расход по углам. Ясно?
Но я не хочу её терять. Она нужна мне как воздух. Как Интернет. Как мой блог, в котором я уже не был двое суток. Как моя анкета в социальной сети. А ведь меня там ждут. Мои друзья. Мои ежедневные невидимые собеседники. Их мысли. Их души.
Мне их не хватает.
Вам это знакомо?
— Так вот, Игорь. Ты меня сбил. Все эти люди, они не думают, как живут. Они живут по системе. По накатанной.
Она говорит моими словами.
— Но они даже и не представляют, что ими движет. Почему они живут. Ради чего.
Я говорю:
— Слишком полемично. Не пойдёт для книги.
— А мне всё равно. Пиши как есть. А там разберёмся. Итак, Игорь, людьми в основном движет страх.
Страх? Спорно.
Зачем она мне об этом рассказывает?
Она спрашивает:
— Чего ты боишься?
Я проснулась минут пять назад, в десять утра. Похоже, мне ничего не снилось. Либо я просто не помню. Всё забыла. Надо попробовать восстановить события.
Так, что было вчера?
А, я помню. Я помню, что ничего не помню. Уж простите за каламбур. Я помню доктора. Помню, как очутилась перед дверью в его кабинет в клинике. Помню, как мы с ним общались. Помню хачика-бомбилу.
А это уже что-то значит.
Это значит, что я теряю память не каждый день.
Или просто день ещё не прошёл?
Открываю ежедневник, подаренный мне доктором. Перечитываю содержимое. Такие знакомые слова. Такие знакомые и такие далёкие. Как будто у меня есть сестра-близнец, нас разлучили при рождении, и мы вдруг встретились. И теперь не понимаем, что произошло.
Осматриваю себя в зеркало. У меня красивое лицо, красивое тело, красивая грудь, но почему-то одна чуть больше другой. Надо будет с этим что-то сделать. Подкачать, например. Лицо действительно выглядит неплохо. Очень даже. Ну, мне так кажется.
Вообще, как-то знакомо, что я смотрю на себя в зеркало. На обнажённую себя.
И почему-то мне нехорошо.
Интересно, сколько ещё пройдёт времени, прежде чем я стану смотреть на себя в зеркало по утрам с ощущением ужаса?
Быстро принимаю душ, привожу себя в порядок и одеваюсь. Смотрю на часы. Уже полдень. Опаздываю.
Второпях вылетаю из номера, переворачиваю табличку на двери вверх надписью «Пожалуйста, уберитесь» и сруливаю.
Так, мне ехать до Чистых прудов. Сейчас я на Партизанской. Если ехать на машине, то точно не успею из-за пробок. Придётся попотеть в метро. Залетаю на станцию, покупаю в кассе билет на две поездки, прохожу через турникет, дожидаюсь поезда и запрыгиваю в него.
В углу поезда вижу свободное место. Сажусь. Достаю из сумочки книгу и начинаю читать. Я сделала это автоматически. Видимо, по привычке.
Механическая память.
Достаю ежедневник и ручку. Записываю: «Я читаю в метро».
Краем глаза замечаю, что напротив меня сидят три подвыпивших парня. Или обкуренных. Они что-то громко обсуждают и дебильно ржут в голос. Над какими-то тупыми шуточками. Поднимаю глаза. Замечаю, что все трое пялятся на меня.
В США за такое уже можно было бы засудить. За домогательства. Получить бабла. Или даже посадить. И даже неизвестно — совершенен этот закон или нет. С одной стороны, это защищает женщин. С другой стороны, это мешает воссоединиться сердцам. И ставит мужчин на ступеньку ниже, чем слабый пол.
В общем, я за то, чтобы в России тоже приняли такой закон. Тогда такие придурки, наподобие этих троих, не стали бы так нагло ко мне клеиться.
Эти три кадра стоят отдельного описания. На всех — спортивные костюмы, явно дешёвые. На одном из костюмов вместо «ADIDAS» написано «ADIDOS». На втором вместо того же «ADIDAS» написано «ABIBAS». И — внимание — у всех на ногах лаковые туфли. Только пиджаков не хватает. И не стрёмно им появляться в этом на людях?
У всех троих — пропитые рожи, дебильный взгляд, выражающий ограниченное количество желаний: пожрать, побухать, посрать, потрахаться и поспать. На большее они явно не способны. Всего лишь пять «П». 5П. Что-то знакомое.
Точно, Пелевин. Надо записать.
Кажется, Пелевину стоило бы придумать новую расшифровку для своей книги. И выпустить новое издание.
Тупые животные.
И все трое продолжают пялиться на меня. Вполголоса что-то говорить друг другу. Очевидно, обо мне. И каждый из них после услышанного начинает тупо ржать.
Уроды.
Нет, эти субъекты — определённо не мой тип. Мне нужен парень посерьёзнее.
