— Пойдем питаться, Точка, пойдем питаться. Маленьким собачкам надо питаться, — приговаривал Нюма. — Сейчас встану, умоюсь, и пойдем питаться.
Собачка, будто пропеллером, крутила хвостиком, полностью согласная с намерением хозяина. И даже позволила разочек тявкнуть. Негромко. С уважением к спящим соседям. И Нюма по достоинству оценил деликатность собачки.
— Ах ты умница моя, — растроганно проговорил Нюма. — Видно, будет у нас с тобой большая любовь, понимание…
Нюма осторожно снял Точку с груди и сел, свесив ноги с кровати. Точка соскочила на пол, отпрянула на задок и, спрямив передние лапки, внимательно смотрела на старика в белых теплых кальсонах и нижней рубашке. Нюма по балетному вытянул обе стопы, желая пальцами нащупать тапочки. И нащупал. Но только один, второй наверняка под кроватью.
— Ах ты боже мой. — Нюма продел одну стопу в тапок, соображая, как сподручнее добраться до второго, — не очень-то хотелось елозить на карачках.
Точка привстала, понюхала вдрызг расплющенный тапок и скрылась под кроватью. Через мгновенья и второй тапок оказался на виду. Пораженный Нюма смотрел сверху вниз, покачивал босой ногой и приговаривал:
— Ну, Точка, ну умница… Кто же тебя научил?! Правильно сказал Самвел, ты собачья Маргарет Тэтчер…
Давно Нюме так не хотелось поскорее увидеть соседа, чтобы рассказать ему о смышленой собачонке. Но Самвел не появлялся. Наверное, решил, что не его день присмотра за собачкой, вот и спит…
Нюма разжег конфорку; поставил чайник. Набрал в кастрюлю воды для каши и тоже поставил на газ. Если подбавить сухой молочный порошок и сахар, можно сварить отличную манную кашу. Собачонка любила манную кашу, проверено.
Точка внимательно следила за движениями хозяина. А когда заметила, что тот снимает с полки пакет с манкой, не выдержала и одобрительно тявкнула.
— Знаю, знаю твои вкусы, — заметил Нюма. — Не ела ты фаршированную рыбу, какую готовила Роза. Вот бы я на тебя посмотрел… Не повезло нам с тобой, с моей Розой…
— Что это она разлаялась? — раздался голос Самвела.
Нюма прошляпил появление соседа. Да и Точка не отреагировала, ее отвлек пакет с манкой…
— А… Самвел? — воспрянул Нюма. — Привет, привет… Вот готовлю завтрак нам с Точкой. — Интонация голоса Нюмы явно звучала укором за пропущенный вчера соседом нечетный день.
— Ладно, ладно, — смиренно проговорил Самвел и, пододвинув табурет, сел. — Не мог я вчера, дело было… Как-нибудь отработаю и за тебя.
Нюма молча размешивал кашу. Иначе она будет комковатой и невкусной. Точка поднялась, сделала несколько шажков и улеглась в ожидании еды. Прямо на незримой линии между «Западом» и «Востоком», словно не желая пробуждать ревность хозяев. О чем и буркнул Самвел себе под нос. Кажется он все еще пребывал во власти своего мрачного вчерашнего настроения.
— Это еще что! — Нюма покосился на собачку и рассказал историю с тапками.
Самвел с минуту размышлял. Вздохнул, прокашлялся и проговорил:
— Наверное, сама тот тапок под кровать пихнула. Чтобы потом достать… Для авторитета.
— Ну ты даешь, Самвел! — всерьез возмутился Нюма.
— Собаки такие же хитрые, как люди.
Нюма продолжал стряпню, поглядывая на соседа. Прядь сивых волос падала тому на лоб, перекрывая глаз. Небритые щеки и подбородок придавали лицу Самвела более унылое выражение, чем обычно.
— Тебе тоже хватит, — Нюма снял с огня кастрюлю.
— Мне не надо. У меня свой есть завтрак… Положи ей побольше.
Точка одобрила такое предложение и легонько пристукнула хвостиком по линолеуму.
— Понимает, — проговорил Самвел. — Теперь при ней ничего лишнего нельзя будет сказать.
— Да, — согласился Нюма. — Теперь язык придержи. А то все: сраная власть, сраная власть. Стукнет на тебя куда надо, узнаешь.
— Ты тоже подумай, — серьезным тоном ответил Самвел. — Кто недавно говорил, что народ голодает, а мэр со своими подхалимами жрут черную икру на вечеринках у банкиров? Не ты?
— Во-первых, мне рассказал участковый Митрофанов. Его племянник работает в «Астробанке», на Невском, — также серьезно ответил Нюма. — А во-вторых, при том разговоре у нас еще не было Точки.
И вновь собачонка шлепнула по полу хвостиком и слегка тявкнула.
— Сейчас, сейчас, — заторопился Нюма, — горячая еще каша, обожжешься.
«Ну что он тянет, старый пердун? Плеснул бы кашу в мою банку и дело с концом, — в нетерпении думала собачка Точка. — А то еще уговорит волосатого отведать кашу. И мне объедки достанутся… Не впервые такое случается. Сколько раз прежде вороны из-под носа уносили корочку? А кошки? Те вообще измывались. Выгнут спину; шипят. Сами не едят — им только бы собачонке ничего не досталось, фашисты какие-то эти кошки. Так и Нюмка — уговорит волосатика соблазниться манной кашкой, вот-вот уговорит. И надо было волосатику выйти на кухню в такой момент! Что ему не спится?»
И Точка, в страхе от подобного поворота событий, подняла мордочку и громко залаяла. По-взрослому, от души…
— Ну вот еще! — воскликнул Нюма и плеснул кашу в порожнюю банку из-под балтийской селедки. — Ешь, если не терпится!
Точка рванулась к банке, сунула мордашку и тотчас отпрянула. Посмотрела на Нюму и виновато проскулила.
— А-а-а… Обожглась! Я что говорил?! — торжествовал Нюма. — Дура ты, Точка, а не Маргарет Тэтчер.
— Инстинкт подавляет ум. С инстинктом бороться трудно, — важно заметил Самвел. — Вот ты, Нюма, когда-нибудь имел дело с женщиной, умом понимая, что этого делать не надо?
— Еще сколько раз, — с готовностью соврал Нюма.
— Вот! — удовлетворенно проговорил Самвел. — Ты человек с институтским образованием. Так что ты хочешь от маленькой собачки?
Нюма пожал плечами и снял с полки тарелку для себя. Выложил остаток каши, достал ложку и пододвинул табурет.
— Что у тебя сегодня на завтрак? — поинтересовался Нюма.
— Аппетита нету. Чай выпью и все, — нехотя ответил Самвел.
— Спина болит?
— Нет, ара. Сегодня не болит… Чай выпью и уйду. Дело есть… Кстати, сегодня должна прийти твоя дочка за деньгами. Я тебе оставлю, отдай ей.
— Как хочешь, — буркнул Нюма и, не удержавшись, добавил: — Где это тебя носит, интересно?
— Ара, дело есть, дело.
Самвел сидел, сунув руки в карманы брюк и скрестив жгутом тощие ноги.
— И сидишь, как шпана, — Нюма принялся за свой завтрак. — Может, ты связался с какой-нибудь шайкой? Так и скажи.
— Связался. С тамбовскими. И с этими, как их… Забыл. — Самвел выпрямил ноги и воскликнул в голос: — Вот обжора! Все уже слопала.
Нюма взглянул на собачонку. Точка подняла голову над пустой банкой и виновато смотрела то на одного хозяина, то на другого…
— Отдохни! — прикрикнул Нюма. — Так ты нас пустишь по миру. Отдохни!
Точка покорно отошла к стене и улеглась, положив голову на вытянутые лапы. «Что может быть вкуснее манной каши на сухом молочном порошке? — думала она. — Только кусочек кровяной колбаски, которой угостил ее волосатик вчера, прежде чем исчезнуть на весь день. Жаль, каши было маловато. Почему-то всегда вкусной еды бывает маловато. Что делать, приходится мириться, если сегодня в стране так ужасно с продуктами питания. У многих людей и этого нет, вон сколько их ошивается по мусорным бакам, отнимают корм у собак и кошек. С каким удовольствием они бы поели такую кашу».
И Нюма думал, что каша удалась на славу. Он искоса посмотрел на соседа.
— Ара, не хочу я твою кашу, — буркнул Самвел. — Могу тебе кусок колбасы отрезать.
— Кровяной? Буду с голоду умирать…
— Ладно, ладно. Слышал уже, — перебил Самвел. — Проверну одно дело, тогда угощу тебя другой колбасой. Помнишь, при той власти была «отдельная» за два двадцать. Или «докторская» за два девяноста…
Нюма молчал. С некоторых пор воспоминания о «той» жизни его выводили из себя. Точно ворошили память об украденном, дорогом для сердца, предмете. Случается, так привыкаешь к чему-то, привыкаешь, и вдруг оно исчезает. А тебе подсовывают новое, непонятное и чужое. При этом лично тебя никто не спрашивает — хочешь ты этих перемен или нет. Потому как ты для них тварь бессловесная. Его давно раздражали всякие диссиденты, самозваные борцы за его, Нюмино, счастье. Болтуны и бездельники. Особенно это проявилось сейчас, когда наступила их власть, — разодрали страну на куски и растащили по своим углам, демократы сраные… Почему именно ему досталась такая старость? Не могли подождать несколько лет, пока он соединится со своей Розой?!
— Ты только обещаешь, — наконец произнес Нюма и положил в раковину тарелку из-под каши.
— Что я тебе обещал? — встрепенулся Самвел. — Когда?
— Только что. Обещал какое-то дело провернуть и меня отблагодарить.
— А-а-а, — Самвел наморщил лоб, отчего его вытянутое лицо стало похоже на печеный баклажан. О чем ему Нюма незамедлительно сообщил.
