Постояв с минуту у окна, Данилов улегся на свое место поверх одеяла. «Надо будет попросить у Елены детективов, – подумал он. – Или записаться в больничную библиотеку. Здесь же должна быть библиотека. Впрочем, ходить туда будет можно лишь тогда, когда разрешат прогулки… Так что придется обратиться к Елене. А то тут от скуки с ума сойдешь. Хотя нет, с таким соседом, как Юра, не заскучаешь. К сожалению…»
Подумал о том, как бы на пустующие койки не положили кого похуже Юры, и за неимением дерева под рукой (тянуться до подоконника не хотелось) костяшками пальцев несильно постучал себя по голове, немного удивившись неожиданной чистоте звука.
В этот момент дверь открылась – пришел Юра.
– Что-то я тебя на обеде не видел, – сказал он, забираясь под одеяло.
– Да я только чаю выпил и ушел, – ответил Данилов. – Аппетита нет.
– Появится, – обнадежил Юра и заворочался, поудобнее устраивая голову на подушке.
Едва он затих, как дверь снова открылась и женский голос позвал:
– Спиридонов!
– Я-а! – не сразу откликнулся Юра.
– Выходи, сколько тебя ждать!
Поминая чью-то мать, Юра поднялся и вышел – не то на процедуры, не то на обследование. Данилов недолго скучал в одиночестве – минут через пять к нему пришла врач.
– Если вы еще не знаете, то меня зовут Тамара Александровна, – проинформировала она. – Я буду вами заниматься.
Села на Юрину койку, закинула ногу на ногу и занялась Даниловым.
Данилову палатный врач не понравилась, что называется, с первого взгляда. Если во время профессорского обхода она держалась нейтрально-отстраненно, то сейчас, при беседе с глазу на глаз, ее манера общения стала снисходительно-покровительственной.
В анамнезе Тамара Александровна копаться не стала (хоть на том спасибо – повторения ночного «допроса» Данилов не выдержал бы). Осмотром тоже пренебрегла – хватило того, что при профессоре измерила давление и прослушала легкие. Чуть медленнее, чем во время недавнего обхода, пролистала историю болезни, осведомилась насчет непереносимости препаратов и заявила:
– Ну, что же, Владимир… Александрович, начнем вас лечить. Человек вы молодой, трудоспособного возраста, поэтому к лечению, я надеюсь, отнесетесь ответственно. Здоровье – это ведь как бизнес, сколько в него вложишь, столько и отдачи получишь.
Намек «неплохо было бы и раскошелиться» был прозрачен до невозможности, но Данилов предпочел пропустить его мимо ушей.
– А на сколько вы планируете задержать меня здесь? – спросил он.
– Ну вы же доктор… – укоризненно протянула Безменцева, склонив голову набок и окидывая Данилова оценивающим взглядом, словно прикидывая, сколько с него можно получить и чего от него стоит ожидать, – должны понимать, что такие вопросы с кондачка не решаются… Существуют сроки. Попытка суицида – это ведь не насморк.
– Да не было, если разобраться, никакой попытки! – возразил Данилов. – Была депрессия, но я имел на нее право…
– Я понимаю. – Безменцева встала, давая понять, что разговор окончен. – Осваивайтесь, я назначу вам лечение. Не забывайте, что у нас режим. Нельзя выходить из отделения, первую неделю нет свиданий, а дальше – посмотрим, мобильные телефоны, острые предметы… да что я вам объясняю, вы же год ходили на кафедру психиатрии.
– А как можно позвонить домой?
– Ну-у… – протянула Безменцева. – Можете попросить вечером постовую сестру. Я предупрежу, чтобы вам разрешили. Только недолго, ладно?
– Договорились.
– Прекрасно.
Безменцева ушла.
«Влип так влип», – подумал Данилов.
Главное – не «возникать» и не суетиться. Иначе добрые доктора сразу же прилепят еще один диагноз или «утяжелят» существующий. Это – дурдом, а не обычная больница, где можно «качать права», лежа в отделении. Здесь все иначе, для того чтобы «качание прав» не обернулось лишними и совершенно ненужными проблемами, надо сначала выйти отсюда. Причем выйти по-хорошему, не сбежать, а именно выписаться.
Сбежать из психиатрической клиники не так уж и трудно, особенно для человека, способного планировать и рассчитывать, а кроме того, хотя бы в общих чертах представляющего структуру клиники. Если разжиться белым халатом и «форменной» обувью – традиционными белыми сабо из искусственной кожи, столь (и как утверждают злые языки – не без выгоды) любимыми департаментом здравоохранения, то все кордоны можно миновать совершенно беспрепятственно, «закосив» под нового сотрудника, хотя бы консультанта-совместителя.
Но тогда вдогонку из клиники немедленно полетит сообщение в психоневрологический диспансер по месту жительства. Факт побега из отделения всегда трактуется как косвенное подтверждение психиатрического диагноза (можно подумать, что нормальные люди со здоровой психикой смогут здесь долго находиться, не предпринимая попыток убежать!). Значит, будут проблемы. Допуска к работе с наркотиками Госнаркоконтроль уже не даст, а это значит… Хотя патологоанатомам этот допуск и на хрен не нужен – они с наркотиками дела не имеют. Но права уже можно не получить… да и вообще – жизнь с подобным ярлыком не очень-то приятна. Но опять же – с какой стороны посмотреть. Некоторых психиатрический диагноз здорово выручает, спасая от тюрьмы. Что теперь – заняться криминалом? Нет, лучше полежать, дать возможность коллегам спокойно во всем разобраться и уйти с диагнозом невроза или чего-то в этом роде. Заодно и нервы немного привести в порядок, а то да – расшатались они.
Данилов вспомнил, как деловито он готовил себе петлю, и вздрогнул. Нет, решено – с алкоголем покончено раз и навсегда. Без всяких оговорок и исключений, типа «пивка по пятницам» и рюмочки за ужином. Зеленому змию только дай поблажку – он в любую щель влезет. Отныне самый крепкий напиток, который можно себе позволить, – это кефир. Нервы он, конечно, не успокаивает, но надо смотреть в корень проблемы, устранять причину. А причина где? В голове. Вот и надо разобраться с дурдомом, царящим в мозгах, тогда и из настоящего выпишут без последствий.
А что – время есть, успокаивающих дадут, если что, и сеансы гипноза могут назначить… отсыпайся, приходи в себя, входи в норму. Это даже хорошо, что отделение режимное – большая отгороженность от мира способствует концентрации на внутренних проблемах, недаром же люди в монастырь уходят.
В палату вернулся недовольный Юра.
– Какого-то хрена на рентген погнали, – пожаловался он.
– Легкие не в порядке? – спросил Данилов, проявляя свою въедливую докторскую сущность.
– Не, голову смотрели. – Юра плюхнулся на свою койку. – Все равно опасно, правда?
– В смысле? – Данилов не знал, чем может быть опасна рентгенография черепа. Разумеется, если она проведена по правилам. – Боишься, на потенцию повлияет?
– На мою потенцию ничего не влияет, – с явной гордостью признался Юра, – даже приезд тещи. Я другого опасаюсь – вдруг они зомбируют рентгеном.
– Ты чего?! – От удивления Данилов даже приподнялся, опершись на локоть.
– Ничего! – в тон ему ответил Юра. – Ты что, телевизор не смотришь?
– Нет, – честно признался Данилов. – Телевизор для меня – приложение к DVD-проигрывателю.
– Надо смотреть, – назидательно заметил Юра. – Надо быть в курсе. Мозг – это что? Это импульсы. А импульсы чем управляются? Волнами! А что такое рентген? Это лучи!
Данилов вспомнил про Юрину каску, выложенную изнутри фольгой, о которой говорили врачи на обходе, и поспешил сменить тему.
– У тебя ничего почитать нет? – спросил он.
– Тоска заела? – понимающе улыбнулся Юра и с видом бывалого человека (вот что делает разница в несколько часов при поступлении) посоветовал: – Попроси у девок на посту. Там много книжек. Только бери те, что в мягкой обложке.
– Почему?
– Потому что в твердый переплет много чего вделать можно, – усмехнулся Юра. – Хотя бы – микрофон.
– Так его и в стену можно вделать, – возразил Данилов.
– Можно и в стену, – согласился Юра. – Но в переплет – удобнее всего. К нему тогда батарейки не нужны – ты книгу в руках держишь, и микрофон от тепла рук заряжается. Вечная вещь!
– Учту на будущее, – пообещал Данилов.
– Учти, – разрешил Юра.
Внимательно посмотрел на Данилова, словно прикидывая, стоит задавать вопрос или не стоит, и, решившись, спросил:
– А ты вправду повеситься хотел или просто жену пугал?
– Не знаю, – уклонился от прямого ответа Данилов, подумав о том, что психиатрический анамнез не следует зачитывать во всеуслышание во время обхода, лучше, наверное, делать это хотя бы в ординаторской. – Но не пугал уж точно. Кто ж так пугает?
– Самый верный способ, – возразил Юра. – Действует лучше развода!
– Почему?
– Да потому что развод оставляет бабе шанс, надежду, что ты передумаешь и снова к ней вернешься. А тут уж – навсегда. Повтора не будет. Я своей как-то раз сказал, мол, будешь дальше мозг сверлить – с балкона прыгну. Она сразу заткнулась, живем-то мы на девятом этаже…
