— Здорово, пацаны.
— Привет, Спас, — ответил Митька за всех.
— Ближе к делу, — бросил Андрей. — Какой будет план?
— Я предлагаю драку, хорошую драку, Спас. Митька говорил нам про какое-то возмездие. Какое, мать твою, возмездие? Они убили парня и должны заплатить за его смерть! Правильно я говорю? — сказал Чеменев Костя, невысокого роста хакас с резко очерченными скулами.
— Да… Костян в тему сказал… Бить этих козлов!.. В глотку им спирт залить! — понеслось со всех сторон.
Андрей подождал, когда возгласы негодования стихнут:
— Спокойно, пацаны. Вы видите проблему слишком узко. За этой смертью последуют другие, если мы в корень не пресечем торговлю этой гадостью. Я хотел бы, чтобы вы комплексно осмыслили ситуацию. Не в некачественном спирте дело, не в отдельных личностях, которые им занимаются, хотя они, безусловно, тоже виноваты; а в том, что его продажу следует убрать полностью. Навсегда!
— Слышь, Спас. Не наводи муть. Ответь конкретно: с нами ты или нет? — перебил Шаповал.
— Ладно. Не понимаете сейчас — поймете позже, — пробурчал Спасский себе под нос и громко продолжил: "Я с вами, но у меня есть кое-какие соображения по данному поводу. Во-первых, бить никого не надо, иначе загребут менты. Следует просто конфисковать спирт. Желательно без погромов, а то опять же загребут… Да, кстати, а зачем я вам нужен?
Пацаны переглянулись.
— Ты единственный, кто сможет подбить остальных, — решился ответить Митька. — Мы хотим начать мятеж с клуба, а на всех спиртовиков нас слишком мало.
— Я согласен, но вы должны принять мои условия. Это в ваших же интересах.
— Пусть проваливает к чертовой матери! Еще городские нам условия не ставили! Управимся и без него! — сорвался на крик Сага. — Говорил же, что не надо его звать.
— Остынь! Спас дельные вещи говорит. Я также, наверное, как и вы, не хочу
загреметь в тюрягу. Но и без внимания смерть Ваньки мы оставить не можем. Все сделаем так, как посоветовал Спас. Доволен?
Митька впился в лицо городского.
— Доволен, — сказал Андрей. — В субботу мы им покажем, где раки зимуют.
***
Через два дня в клубе снова шли танцы. На этот раз пьяных почти не было видно; только шепчущиеся о чем-то группы подростков.
Андрей тщательно приготовился к субботнему вечеру. Была у него маленькая слабость: Спасский любил церемониалы. Он подумал о том, что раз ему выпала честь олицетворять сегодня возмездие, то следует и одеться соответственно: в кожаный чекистский пиджак, темные брюки и алую рубашку. К началу дискотеки Андрей не спешил, настраиваясь на успех.
— Что-то Спаса долго нет. Подводит, блин, — обратился Белов к Шаповалу.
— Испугался, наверное. Лично я ему никогда не доверял.
— Придет. Задержался просто.
После этих слов Митька пружинисто оттолкнулся от кресла и пошел в фойе, уже начиная поддаваться сомнениям, недавно зародившимся в его душе и так ловко озвученным его товарищем. В проходе столкнулся с Андреем. Молча пожали друг другу руки.
Не дав Митьке опомниться, Спасский, чеканя шаг, прошел в зал и включил свет. Танцующие стушевались, как это всегда бывает, когда после привыкания к темноте в глаза неожиданно ударяет волна яркого света.
— Я пришел сюда, чтобы бросить вам в лицо горькую правду, — горячо начал Андрей. — Не прошло и трех дней, как вы навсегда попрощались со своим односельчанином… Он отравился, но мог бы жить! Умер он, но на его месте могли бы оказаться вы! Судьба избрала его, а вы должны были понять, что это предупреждение, сделанное вам. Разве можно сейчас оставаться на месте? Разве честно по отношению к нему и к самим себе оставить все, как есть? Вас травят, как подвальных крыс, а вы будете танцевать! Но не на полу! На неостывшем прахе своего товарища!.. Он взирает на нас с небес, а мы выжидаем! Кто следующий? Я вас спрашиваю: кто следующий?
Серега Бакаев, парень двухметрового роста с могучим торсом, подлетел к Андрею и рявкнул:
— Ты что это народ баламутишь, людям отдохнуть не даешь, падло? А ну катись отсель!
Два кулака обрушились на гиганта и повалили его на пол, не дав продолжиться разговору.
— Чем больше шкаф, тем громче падает! — констатировал Сага, потерев окровавленные костяшки о майку.
— Передай матери, гнида, что сегодня вашим спиртом я заправлю батин мотоцикл, — склонившись к Бакаеву, прошипел Митька.
— Я вас всех прикончу… За что? — заклокотал Серега.
— За что? За все хорошее! Не фиг под руку лезть! Сначала Ваньку верни, сука, а потом права качай! — взревел Белов и махнул своим парням, сидевшим в разных концах зала.
Парни вскочили с сидений. Словно горячие молекулы броуновского движения, они стали расталкивать нерешительных, направляя толпу к выходу.
***
По прошествии нескольких часов произойдет такое, что в районной газете "Сельская новь" будет значиться под заголовком "Варфоломеевская ночь".
Разъяренные отряды молодежи ворвутся в дома спиртовиков, станут бить стекла, крушить мебель и конфисковывать спирт. Корреспонденты республиканских газет на время забросят свои скучные заметки о повышении тарифов на электроэнергию, забудут о чиновничьем произволе, о законопроектах правительства и со всех концов Хакасии съедутся в село Кайбалы, чтобы увидеть участников погромов, глотать информацию из первых уст и на всех парах мчаться в редакции.
Рейтинг "Абакана" взметнется до небес. Статья журналиста Конева, взявшего интервью у зачинщиков ночных беспорядков, будет цитироваться на улицах и площадях городов.
Небывалый общественный резонанс, вызванный погромами, приведет к тому, что доблестная милиция станет осуществлять, может, и вовсе незапланированные на летний квартал рейды по изъятию спирта у населения.
Белов, Сага, Данилин Олег и многие другие ребята станут героями, борцами за справедливость. Цитата "Южно-Сибирского вестника" гласила: "С падением железного занавеса страну наводнили не только товары импортного производства, в Россию неудержимым потоком хлынули наркотики и дурные нравы, казалось бы, заставившие потерять поколение 80-ых… А оно живо. Примером тому может послужить кайбальский случай, когда не старшее или среднее поколение взялось покарать нечистоплотных граждан, а деградирующая, на первый взгляд, молодежь".
Неизбалованные вниманием деревенские ребята будут наперебой хвастаться своим вкладом в "горючий мятеж" (под таким названием он войдет в историю), выносить на обсуждение общественности свои мысли по поводу того, как де всем плохо живется и как пора де что-то менять.
Не останутся в долгу и спиртовики. С их стороны посыпятся заявления в адрес участников погромов, но встречных исков будет намного больше, и дела замнутся.
Только про Андрея в прессе не будет сказано ни одного слова. Он откажется давать интервью по причинам, понятным только ему, а его товарищи, озабоченные собственными персонами, забудут упомянуть своего нового знакомого.
***
— Откройте, пожалуйста, дверь, — спокойно попросил Андрей.
Он стоял на лестничной клетке старой двухэтажки вместе с десятью ребятами, пошедшими за ним.
Парни в ту ночь разделились на три группы. Большая часть, человек 15-20, повалила за Беловым. Шесть парней отправились вслед за Данилиным Олегом.
— Зачем? — ответил старушечий шепот из-за двери.
— Хочу спирт купить.
Дверь, взвыв несмазанными петлями, приоткрылась. Изборожденное морщинами лицо с седыми всклоченными волосами показалось в дверном проеме.
— Давайте деньги, — устало крякнула старуха.
Пакерман Дима подставил ногу между косяком и дверью. Злобно улыбнувшись, сказал:
— Все, старушенция, — отторговала свое. Залетай, пацаны!
Глазам ввалившихся предстал убогий коридор. Обшарпанный, давно небеленый потолок с коричневыми пятнами из-за постоянного протекания от верхних соседей казался крышей тюрьмы. Со стен струпьями свисали клочки обоев. Смрадный запах нечистот и сгоревших семечек наполнял дом. Казалось даже, что с невыносимой вонью здесь поневоле давно сдружился каждый сантиметр.
— Где спирт? — спросил Спасский, но ответа на вопрос не последовало. — Все обыскать, раз хозяева молчат.
Ребята разбрелись по комнатам и с бешеным восторгом безнаказанности подняли дом верх дном.
Андрей прошел на кухню. Лицом к входу, вцепившись руками в волосы, сидел на табурете дед. Старуха спрятала свое лицо у него на плече, и по непрестанно вздрагивающему телу можно было определить, что она плачет. Дед поднял голову и увидел Андрея. Глаза старика покраснели и наполнились слезами.
— Простите нас, но так надо, — твердо сказал Спасский, но тут же отвернул голову, не в силах наблюдать страшную сцену.
— Так, по-вашему, надо?.. Изверги, нелюди вы! Будьте вы прокляты!.. А кто-нибудь из вас знает, какая у нас с дедом пенсия на двоих?! Знает, что на нашей шее сидит сын алкаш?! Жена его бросила, а дите нам оставила. И дите нам поднимать, ведь до него никому из вас нет дела! Будьте вы прокляты! — истошно завопила старуха и как полоумная заметалась по кухне.
