— День еще молодой, — говорит Бен-Шушан.
— Ладно, только чик-чак, а?
— Полминуты, — обещает Вики, — Только скину джинсы и натяну платье.
— Ви-Ви, — не говори так, — ты мне уже возбуждаешь витамины.
— Что, проголодался, — смеется Вики и садится в машину.
Пока добираются до Викиной квартиры, Бен — Шушан успевает проверить, все ли у нее на месте, не пропало ли что-нибудь с прошлого раза.
— Перестань, — отбивается Вики, — мы ведь едем к Котелю, нет?
Из дверей ее квартиры слышны танцы, из последних на рынке.
— Это моя подружка Шошана, — объясняет Вики. С утра лежит на патефоне, не может оторваться от пластинки.
— Это "Бони М", — говорит Проспер, про которого говорят, что он лучший танцор в Яффо. Еще не успели зайти, а он уже отбивает ритм пальцами, и подергивает задом. Входят в квартиру, знакомятся с Шошаной из Ашдода, лучшей подругой Вики и Рамле.
— Пока я переодеваюсь, давайте, станцуйте разок.
— Не хочешь станцевать, золотко? — Предлагает Проспер.
— Сдохнуть как хочу! — радуется Шошана. Как только Вики заходит во вторую комнату, Бен-Шушан идёт следом.
— «Валак йа маньяк»! — кричит Проспер, — может дашь даме переодеться спокойно?
— Не волнуйся, пока ты станцуешь, я уже верну даму одетой!
Проспер, которому уже не терпится потанцевать:
— Ладно ладно, только чтоб вас не пришлось ждать.
Патефон играет, Проспер танцует с Шошаной.
— С ума сойти, как ты танцуешь, — говорит Просперу Шошана, — я бы с тобой всю ночь плясала.
— Я бы тоже, но нам надо ехать к Котелю.
— Йа Алла! Никогда не была у Котеля!
— Ну давай пристегивайся.
— 100 %,- говорит Шошана, — заведём еще разок?
— Ну давай.
— Пока вы спляшете, я пойду куплю сигарет, — говорит тощий Шломо.
— А я вздремну, — говорит Йосеф и устраивается на софе.
Четыре раза закончилась пластинка, пока Вики и Бен-Шушан появляются из второй комнаты.
— Шошана тоже едет с нами.
— Cабаба! Только пусть переоденется, иначе не пустят к Котелю.
— Возьми там какое-нибудь мое платье, — говорит Вики.
— Потанцуйте пока мы там подберем ей одежду, — говорит Проспер.
— Не торопись, — отвечает Бен-Шушан, — день еще молод, и дадим Йосефу отоспаться, чтобы у него были силы рулить.
Пока танцевали пришел тощий Шломо, осмотрелся, говорит:
— Вы не против, если я тоже вздремну.
Лёг рядом с Йосефом и уснул на месте.
Открывается дверь, выходит Шошана с улыбкой. Бен-Шушан спрашивает: "А где Проспер?"
— Устал мальчик, заснул как младенец.
— А плевать, день еще молод, а пока эти еще не проснулись, сделаете нам по чашечке кофе?
— 100 %,- говорит Шошана.
— А пока я тоже вздремну две минутки. Если ты не возражаешь?
— Cабаба! — соглашается Вики.
Бен-Шушан растягивается на ковре, и не проходит минуты, как уже храпит.
— Устали мужчины, — говорит Вики, — пойдем сделаем кофе.
В полседьмого просыпается Проспер, выходит из комнаты, видит Йосефа и тощего Шломо, спящих на кровати, Бен-Шушана, храпящего на ковре.
— Посмотрите на этих говнюков, развалились, как среди ночи, опять мы пролетели с Котелем.
К ночи вернулись домой, останавливаются у Грека принять на сон грядущий.
— Говорите, что хотите, а денек был что надо, все время экшен, — говорит Йосеф.
— А до «Котеля» не доехали, — парирует Проспер.
— Пустое, завтра вторник, а даже в Торе сказано, что вторник лучший день для поездки к Котелю.
— В 9 точно, ни полсекундой позже, заметано?
— Век воли не видать!.
Утро вторника. Только радио пищит девятичасовые новости, отпускают сцепление и дают газ. Музыка играет и на радио, и в сердце. Какое небо, какое солнце, какие воспоминания от вчерашнего кайфа. Когда нет проблем, жизнь может показаться сплошным праздником. Как только вдалеке показалась развязка Бейт Даган, Бен-Шушан говорит:
— Помните вчерашние Бобы? Бомба! А лабане? Притащили полные кастрюли, наверняка половина еще осталась.
— Тихо мне, вы там, — говорит Проспер, — выкинуть все из головы, сегодня едем прямо к Котелю, эскпресс, нет остановок.
Что тут сделаешь, едут дальше, переезжают железку, подъезжают к Рамле.
— Мое почтение Рамле, — говорит Бен-Шушан, — как нас тут вчера развлекали, как мы выспались!
— Если мы люди, заедем за девочками, мы им вчера обещали Котель.
— Спаси и сохрани!
— Почему?
— Сейчас опять начнется вся эта байда с переодеваниями танцами и прочим, в результате проснемся к вечеру.
— Подниматься не будем, снизу посигналим.
— Посигналь себе в штаны, едем в Иерусалим, никаких фокусов по дороге.
Едут дальше.
— Ах, Вики-Вики, — вздыхает Бен-Шушан.
— Подумай о Котеле, может полегчает, — советует ему Проспер.
Видят вдалеке вывеску "Мороженое Рамле".
— Побывать в Рамле и не попробовать мороженное Рамле? — удивляется тощий Шломо, — это все равно, что проехать мимо родительского дома и не сказать маме "Шалом".
— Выкинь из головы, сегодня будем у Котеля.
Наконец, добрались до Иерусалима. Едут по городу, спрашивают какого-то человека:
— Где тут Котель?
— Прямо до светофора, направо, прямо до Старого Города, там вам уже подскажут.
Проехали еще две минуты, Йосеф запутался в улочках. Мать его, какие тут запутанные улицы.
Туда-сюда, заехали в маленький переулок, с трудом выбрались из него на какую-то улицу, забитую гаражами.
Только заехали на эту улицу, как навстречу едет машина, прямо посреди дороги. Еле успели затормозить фара в фару.
— Осел! — орет второй водитель, — куда ты прешь под "кирпич"!
— Он назвал тебя ослом, — говорит тощий Шломо Йосефу.
— Ты уверен? — переспрашивает Йосеф.
— Я такого не слышал, — говорит Проспер, — только что-то про "кирпич".
— Ему только не хватало меня ослом назвать.
— Осел! — не успокаивается водитель, — может подвинешь тачку и дашь проехать людям?
— Ещё раз тебя ослом назвали, — говорит Шломо.
— Теперь и я слышал, — подтверждает Проспер.
Йосеф заглушает мотор и открывает дверцу, говорит:
— Мало того, что иерусалимец, так он меня ещё и ослом назвал.
— Только не устраивай тут балаган, — просит Проспер.
— Одна оплеуха, максимум, — обещает Йосеф.
Как только Йосеф выходит из машины, иерусалимец тоже выходит из своей. Иерусалимец на удивление оказывается не маленьким, да и здоровье не подкачало. Иерусалимец оценивает Йосефа — щуплый, среднего калибра, так себе товар.
— Давай двигай, прежде чем я тебя не разобрал на запчасти.
Многие уже совершили эту ошибку, думали маленький, щуплый, одно дуновение и нет его, а когда обнаруживали ошибку, уже было поздно. Не важно, как выглядит Йосеф, его руки — это, гидравлические домкраты. Работают тихо, но какие веса берут!
— Ты вышел из машины, чтобы попросить у меня прощения? — все ещё надеется Йосеф.
— Нет, я вышел, чтобы убрать тебя с дороги.
При этих словах Йосеф обрушивает левый крюк прямо на подбородок иерусалимца. Левый прямой у Йосефа тоже вполне симпатичный, но крюк, трудно себе представить, что он делает с людьми. Иерусалимец, несмотря на свой размер, поднимается в воздух, как утренний бздох, и укладывается на асфальт.
— Валла, вы видели, какие эти иерусалимцы легкие, как высоко летают? — удивляется тощий Шломо.
— Кус ухт Абу-Абук![43] Йа крханджи ибн Арс![44] — орет иерусалимец, отскребывается от асфальта, и хватает булыжник на 4 кило.
Но прежде, чем успевает его бросить, Йосеф налетает на него, как ракета, кидает на землю:
— Йа ибн Шармута![45] С камнями на меня полез?
Иерусалимец особенно не возражает, и так уже башка разбита, и из нее на асфальт течет кровь.
На этом месте можно было бы закрыть дело, но что происходит? Гараж напротив как раз принадлежит этому иерусалимцу, и какие-то четверо работяг, а может и братьев, тоже здоровых и похожих на него, вылезают наружу с ломами и молотками.
— Нечего делать, придется вылезать, — говорит Проспер, — без ломов Йосеф бы еще справился с ними, но тут смотри сколько железа.
Полиция в Иерусалиме работает как часы. Только уложили иерусалимскую четверку, не успели подойти к машине, а два "воронка" уже ждут.
Надо же, в этом городе устраивают целое дело из-за пары затрещин. Из окон "воронка", провожают взглядом стену Старого Города.
Йосеф говорит: "Если я не ошибаюсь, там где-то внутри и есть Котель."
— Мы сядем на кичу на "Миграш ха Русим".
— Ты уже там сидел?
— Нет еще, ни разу.
— Оттуда "Абу Кабир" кажется раем.
Вышли меньше, чем через 20 часов. Приехал Давид Бухарец, подписал им залог. После того, как выходишь из "Миграш ха Русим", не стоит ни на Котель и ни на что другое. Хочется только одного — убраться от этого места подальше. Едут прямиком в Яффо. Зашли к Греку, заказали пиво, салаты, рыбу. Сидят, едят молча.
