— Я иду в питомник работать! — с гордостью заявил Павел, подходя ближе и останавливаясь прямо напротив чучела собаки.
— Вот это молодец! — похвалил его подполковник. — Будешь продолжателем наших традиций!
Каких традиций, Павел не понял, но, взглянув на собаку вблизи, почувствовал, как портится настроение. Мгновенно исчезло зародившееся было чувство гордости. Худой пес скорее походил на помесь серого волка с дворнягой. Его остекленевшие глаза показались Павлу испуганными, а навостренные уши и поднятая морда всем своим видом, казалось, спрашивали у входящих:
«Никто не знает, как я сюда попал и что я здесь делаю столько лет, под чужим именем, без рода и племени?»
Павел, загрустив, отошел от стеклянной витрины и стал рассматривать оружейные экспонаты, выставленные у стен. Теперь ему казалось, что и ножи с пистолетами, и документальные подтверждения выглядят грубыми подделками, выдернутыми из неизвестного ему времени, собранными здесь, чтобы дурачить людей чьим-то героическим прошлым.
Павел вспомнил, что про собачий питомник ему говорил майор, оформлявший его на службу, и на душе стало совсем тоскливо.
— Наверное, хочешь отомстить? — ехидно спрашивал он Павла, стоящего посреди кабинета. Сам при этом сидел, развалившись за столом напротив.
Это был начальник отдела кадров районного управления внутренних дел. Он уже давно служил в этой должности, и ему казалось, что он в совершенстве знал, зачем идут в милицию. Большинство людей без образования после армии были бедняги, искавшие справедливости. Они шли в милицию в надежде когда-либо призвать к ответу негодяя, покусившегося на их собственность. Или отбившего девушку, в которую те были влюблены со школьной скамьи, или унизившего их зуботычиной на глазах знакомых.
Из разговора с майором Павел узнал, что милицию в стране не любят, но боятся, и эту боязнь пресса всегда старалась выдать за уважение. Что еще не растворились в людской памяти черные козелки и сто первый километр. Абсолютное незнание своих гражданских прав народом создает вокруг милиции некий ореол несокрушимости.
— Кому мстить? — думал Павел. — За что?
…После ареста на пятнадцать суток пришлось поменять завод. Помог бывший однокашник Сергей Панкевич, который к тому времени уже работал мастером на Металлическом заводе и поручился в отделе кадров за Павла своей головой. Взял его сборщиком в экспериментальный цех и поселил у себя, предоставив койку в перенаселенной квартире. Руки у Павла работу знали, и он быстро завоевал уважение коллег, но с жильем оказалась беда.
Сергей занимал трехкомнатную брежневку. Проживал с женой, тещей, двумя дочками и собаками — парой русских борзых и курцхааром. Павел чувствовал себя отвратительно. Другу и так жилось не сладко, а тут еще он на раскладушке в детской комнате. Но иного выхода не было. Он старался на заводе изо всех сил. Брал дополнительные ночные смены, лишь бы реже приходить ночевать. По возможности спал днем, когда все были на работе или в школе.
Собаки ему не мешали. Среди них он чувствовал себя даже спокойней. Быть может, животные тоже испытывали к нему не меньшую симпатию, поскольку частенько приносили и клали к нему на постель недоеденные ими сушки и сухарики, полученные в угощение от хозяев.
Однажды теща Сергея ушла в магазин и, поскольку Павел находился дома, попросила покараулить бульон с варившейся курицей. Конечно, он согласился, несмотря на смертельную усталость. Как только хозяйка ушла, Павел закрыл глаза и повалился на свою раскладушку. Спал он чутко, видимо, чувствуя где-то внутри ответственность за поручное дело. Проснулся внезапно от обрушившегося на него мясного аромата. Подумав, что пора обедать, открыл глаза и увидел прямо перед своим носом, на подушке, половинку куриной тушки нежного белого цвета с одной ножкой и торчащими из нее опаленными волосками. Сев на постели, он увидел русских борзых, которые, глядя то на него, то на останки курицы, облизывались и нетерпеливо сучили передними лапами, словно говорили: «Давай быстрее, если ты не будешь, то мы это дело прикончим!»
Павел вскочил как ошпаренный. Он сразу вспомнил про охрану, которую ему поручили, и, схватив принесенную куру, побежал на кухню и бросил ее в кипящий бульон. Только после этого он почувствовал, что обжег себе пальцы, стал дуть на них, недоумевая, каким образом собаки смогли вынуть мясо из кипятка.
В этот момент он услышал, как в замке повернулся ключ и вошла теща Сергея. Она сразу прошла на кухню и, увидев открытую кастрюлю, спросила:
— Пенку снимал?
— Да, — без энтузиазма произнес Павел.
Хозяйка заглянула в кипящую воду и, увидев там целую сторону колеблющейся тушки, улыбнулась:
— За этими собаками нужен глаз да глаз! Им даже кипяток не страшен! Своей длинной челюстью цепляют крышку и снимают ее. А затем хватают мясо прямо из бурлящей воды!
— Неужели?! — вслух удивился Павел, подумав про себя, что надо срочно на заводе попросить комнату в общежитии.
Не дожидаясь общего ужина, Павел ушел на работу. Там представлял, как обнаружится пропажа в бульоне и его помянут недобрым словом. После смены, прямо с утра, он решительно направился к начальству с прошением.
Комнату от производства ему так и не дали, пришлось работать дальше. Чтобы как-то компенсировать причиняемое неудобство, Павел подрядился гулять с борзыми. В первый раз, когда одна из них во время прогулки схватила гуляющего без привязи пекинеса и подбросила вверх, Павел не поверил своим глазам. Мохнатый комочек перелетел прямо под ноги второй борзой и мгновенно очутился у нее в длинной крокодильей пасти. Еще бы чуть-чуть и этот баскетбол закончился трагически. Но пекинес был вырван из ее зубов и возвращен окаменевшей хозяйке.
На следующих прогулках Павел борзых от себя не отпускал и давал им порезвиться только когда поблизости никого не было. Эти, на первый взгляд, тощие и горбатые собаки носились, словно фурии. Были всегда готовы схватить и разорвать любого пса, как только он потеряет бдительность.
Неожиданно на завод пришла разнарядка. Предлагалось лучших комсомольцев отправить на службу в органы внутренних дел. Желающих было мало. Зарплата в милиции была в два раза меньше, но зато предоставляли общежитие. Павел получил рекомендацию и сходил на прием к замполиту управления внутренних дел. Тот пообещал устроить Павла кинологом. Это окончательно решило все. И вот он сидел перед начальником управления кадров и не мог вспомнить, кому же он хотел отомстить.
— Собак люблю! — просто сказал ему Павел в ответ.
— Легавых, что ли? — переспросил тот, став серьезным, — Ты у меня эти замашки брось! Негоже нашу родную милицию поносить почем зря….
— Да нет, — прервал его Павел, — я настоящих собак люблю. Мне замполит обещал работу в служебном собаководстве. Сказал, что у вас питомник есть.
— Ну, есть, — постепенно успокаиваясь, продолжал майор, — сейчас на реконструкции. Денег мало выделяют, вот и ремонтируется долго. Пока послужишь в патрульно-постовой службе.
— Хорошо, товарищ майор, — отозвался Павел, думая, что вопрос решится в течение нескольких месяцев.
— Ну, тогда вот тебе направление на курсы, а как закончишь, приходи — направлю тебя в действующее подразделение.
Через несколько месяцев Павел в звании ефрейтора снова был у того майора.
— Инструктаж пройдешь у комбата и приступишь к службе. Ты, случаем, институт не закончил? — спросил он подозрительно.
— Нет, товарищ майор, прилежания не хватило! — отозвался Павел.
— У нас оно тебе и не понадобится, — усмехнулся майор, — дело военное: слушай и выполняй! Понял?
— Так точно, товарищ майор, — отозвался Павел и пошел к выходу.
Комбат Чернов был старше Павла лет на пять. Зато выше ростом на целую голову и шире в плечах раза в два. Он с усмешкой осмотрел хилую фигуру Павла.
— В армии-то служил? — спросил он с пренебрежением.
— Так точно! — подобострастно отозвался Павел, как учили на курсах.
— Ну, хорошо хоть отвечаешь по уставу, — одобрительно отозвался комбат и назидательно продолжил: — чему учили на курсах — о правах задержанных, кодексы всякие, конституция — ты все это забудь. Нам здесь рассусоливать некогда. Нужно работать и порядок поддерживать… Ну, там поймешь! Сейчас вызову тебе старшего наряда, поработаешь с ним, всему научишься. А затем самостоятельно будешь службу нести. Извини, народу не хватает — напарника у тебя не будет. С этой перестройкой от батальона взвод остался. Солдат сокращают — генералов прибавляется. Скоро и мою должность сократят. Поеду тогда контрактником в горячую точку…
Он еще что-то хотел сказать, но махнул рукой, и Павел понял это как знак того, что пора уходить — встал и вышел в коридор. Уже там он расслышал голос комбата:
