— И не выйдут. Не их территория, — ответил Михаил, пробираясь “против течения” людей, ближе к центру Манежной площади, подальше от потасовки.
— Ты чего? А помочь? Наших же бьют нехристи черножопые, — возмутился Еремей, пытаясь развернуть его и толпу товарищей назад, но все следовали за Михаилом, молча и единогласно.
— Их там двое, дурак, — напомнил Миха, оглядываясь. — Это провокация.
— Да ладно! — Еремей и Катя открыли рты одновременно, хотя только удивление девушки было в глазах парня оправдано. От Еремея Михаил все еще ждал усиления работы мозга.
— Уходить отсюда надо, нехорошо получилось, толпа русских двух черных ногами мутузит, — подтвердил мнение Михи Слава, натягивая капюшон на голову.
Неоднозначность ситуации осознали не они одни. Вспышка гнева, накрывшая толпу у “Охотного ряда”, быстро угасла, люди отпрянули назад, отходя от побитых кавказцев, как от больных заразной болезнью.
— Понаехали тут… — тихо донеслось до Катиного слуха чье-то недовольство, но агрессия больше не возрастала.
— Уезжаем по домам, — подумав несколько секунд, Михей принял решение, по крайней мере, за себя и девушку, за которую он негласно нес ответственность, как бы ему это не было нежелательно. — Попадемся на избиении, опять в газетах напишут, что лозунг “Православие или смерть” отвоевываем.
Парни развернулись и быстро побежали в сторону входа в метро “Площадь Революции”. До него было дальше, чем хотелось бы, можно было свернуть налево и вниз, в подземный переход, но оттуда внезапно снова начал прибывать народ.
— Это что такое? — пробормотал Еремей, указывая в сторону лестницы под землю.
Около десятка кавказцев продвигались в сторону Манежки. Одновременно с ними, справа, с Красной площади внезапно потянулись стражи правопорядка. Ни смотря на серую форму (ОМОНа видно не было), их появление не осталось незамеченным. Михей не понял, что спровоцировало нашествие стражей: первая драка или участники акции, которых было уже несколько тысяч, и которые стремились, возможно, перейти с Манежной площади на площадь Красную?
— Уважаемые граждане! Собрание на Манежной площади несанкционированно! — раздалось из громкоговорителя, какой-то майор вещал четко, но не слишком уверено, чересчур уж много народу было на этом «собрании». — Вы мешаете передвижению жителей Москвы и гостей столицы. Просим вас разойтись!
— Да пошли вы! Кавказские прихлебатели! — разнеслось из толпы, в которой появление милиционеров и кавказцев снова спровоцировало скачок раздражения. — Посадите убийц, а не нас гоняйте!
Милиция, встретившись с отказом повиноваться, в какой-то момент несколько растерялась, отшатнувшись назад, к Красной площади. А толпа, между тем, заводилась все больше.
— Поехали домой, пожалуйста? — попросила Катя, даже не лично Михаила, а хоть кого-нибудь из их компании, кто услышал бы и согласился.
— Не получится, — мрачно констатировал самый старший из друзей Михи, сутулый мужчина с длинной бородой и крестом на шее, который он спрятал под кофту, а потом застегнул куртку до самого горла. Катя проследила его взгляд и увидела, что с дальнего конца Манежки, где милиции не было вообще, начались столкновения с кавказцами. Добраться до метро было нереально.
Изначально, акция на Манежной площади рассматривалась многими исключительно, как возможность донести до властей общую озабоченность жителей Москвы отсутствием активных действий по привлечению к уголовной ответственности убийц футбольного фаната на Кронштадтском бульваре. Для этих целей в столицу приезжали футбольные болельщики и неравнодушные молодые люди из других городов Московской области и даже Санкт-Петербурга. Митинг был запланирован, имевшего место развития событий не ожидал никто.
Политик напоминает мне человека, который убил отца и мать, а затем, когда ему выносят приговор, просит его пощадить на том основании, что он — сирота.
(с) А. Линкольн
Москва, на 3 минуты ранее
Егор спешил оказаться как можно дальше от нарисовавшихся «ментов», за ним следовала его «фирма». Как-то одна из его девчонок спросила его, что это такое. Егор объяснял нехотя: все равно она не поймет толком, попусту лишний раз трепаться не хотелось. «Фирма», с фанатского жаргона, всегда означала группу, братство, сообщество. Особо умные товарищи, например те, кто представляет фанатов маргинальными слоями населения, считают «фирму» сектой. Эта группа людей, усиленно занимающихся спортом, с жизненными взглядами против наркомании, алкоголя и курения, которые болеют за один клуб.
«Фирмы» часто враждуют между собой, в основном из-за неподобающего поведения каких-то их членов, да и потому что все парни молодые, горячие. Из-за этого у стороннего наблюдателя складывается впечатление, что фанаты ничем, кроме семечек на стадионе и междоусобных драк не интересуются, а на самом деле у некоторых тренировки по 4 раза в день, стенка на стенку, с показательным примером для молодежи, как надо правильно развиваться если не морально, то хотя бы физически. Законов внутри «фирмы» немного, о них Егор своим девушкам, само собой, не распространялся. Однако одно условие было у большинства «фирм»: туда входили только лица славянской внешности, что делало почти все «фирмы» «правыми» по политическим взглядам.
Теперь на Манежной площади собрались почти все члены его, Егора, «фирмы». Это произошло не специально, парень знал, что акция в центре никем не управлялась. И все равно, когда на площадь повалили милиционеры и кавказцы, которые, как оказалось, уже какое-то время назад группами были замечены недалеко от «Александровского сада», вся команда, парни, знающие друг друга не один год, интуитивно действовали слажено.
— Отошли, народ, не надо к ментам лезть, — потребовал один из фанатов, подталкивая Егора и еще нескольких ребят в сторону стеклянных «куполов» на площади, вниз по ступенькам. Место было не слишком хорошее, милиция, таким образом, занимала позицию на возвышении, но в драку никто лезть без повода не собирался. Тем более что стражи правопорядка вели себя корректно — за руки никого не хватали, вежливо вещали в «орало» и, в общем-то, даже не пытались никого разгонять.
— Мы славяне! Мы славяне! МЫ СЛАВЯНЕ! — разнеслось над площадью, кто-то решил, что пора начинать скандирование. Народ, а его к тому времени на Манежной площади было уже более 3 000 человек, подхватил лозунг дружно и громко.
— Москва! Русский город! — раздалось им в ответ с другой стороны, вызвав бурный шквал эмоций. Рядом с Егором, закрыв лица платочками в розовую клеточку, кричали маленькие девочки.
По росту и телосложению Егор не дал бы им и 15 лет, подумав, что это какое-то сумасшествие. Ну, ладно они сами: сколько лет уже случаются «типичные» столкновения с милиционерами, другими фанатскими «фирмами», да и просто потасовки с гопниками, не желающими вести себя прилично. Но маленькие девочки в разъяренной толпе смотрелись более чем странно.
— ОМОН, ребята!! — заорал кто-то слева от Егора, заставив всех, кто услышал эти слова, обернуться в сторону здания Манежа. Некоторые инстинктивно попятились, однако ряды за ними и не думали шевелиться.
— Не уйдем! Это наш город! МЫ СЛАВЯНЕ!!! — ревела толпа.
Отряд особого назначения, молча, замер на периметре между Манежной площадью и проезжей частью, никуда не двигаясь и просто сканируя толпу. Близко к ним никто не подходил, они тоже не торопились никому на встречу. За несколько минут ни одного задержания, что было, вроде бы и хорошо, но людей, понимавших хоть что-то в уличной гражданской активности, напрягало. Не приезжает в России просто так ОМОН, чтобы постоять, не бывает такого.
— Прорвемся, если что? — спросил Егор у стоящего рядом товарища.
— А то! — хитро сказал он, показывая в кармане файер и зажигалку. Егор нервно усмехнулся.
В какой-то момент, когда все поняли, что ОМОН никого «крутить» не собирается, общее напряжение несколько спало. Милиционеры, все еще пытавшиеся призвать толпу разойтись в мирном порядке, уже не слышали себя. Люди пели «Катюшу», так стройно, как поют на матчах российской сборной, причем не зависимо от счета или результата игры.
— Это вам не лезгинку танцевать, уроды! — прокричал все тот же товарищ Егора, не выдержав душевности момента, и поджег файер, размахивая им в воздухе. Повалил дым, а красные искры словно бы стали сигналом для других участников акции, кто не пожалел 150 рублей на пиротехнику.
Манежная площадь быстро покрывалась дымом, уже 5 000 человек раскачивалось в унисон песне. При появлении файеров ОМОН привычно насупился, эти штучки ни в одной стране не любят, они бывают огнеопасны, особенно если кинуть их в толпу.
