Рядом с литвиновской Незнакомкой, с того света бортпроводницей, существует Знакомка, ее подруга Мышь, в превосходном исполнении Инги Стрелковой-Оболдиной. В этой коренастой, вечно недовольной девушке знакомо всё, и все ее нехитрые душевные движения ясно отражаются в круглых цепких глазах. Взять хотя бы ту милую деталь, что при вынужденной остановке в гостинице Мышь прячет сумку под подушку и ночью вскакивает, дабы пересчитать с трудом накопленную денежку. Живучая, как сорняк, корыстная и завистливая, земная, даже земляная, Мышь на свой лад трогательна – и наивными хитростями, и глупеньким прагматизмом, и нелепой истерической любовью к командиру экипажа (Михаил Ефремов, на удивление, еще не потратил запас природного обаяния). Здесь убедительно сравнены два вида женской несчастливости, поправимый и непоправимый. Мыши еще может повезти, поскольку всё, что она хочет, достижимо и есть на земле. Ларе повезти не может, ибо то, чего хочет она, находится за чертой земного опыта. Не научились еще земляне понимать друг друга без слов и заранее чувствовать, сколько нашим встречам отпущено времени.
В стилистике фильма я нахожу некоторое сходство с ранней картиной Киры Муратовой «Короткие встречи» с той немаловажной разницей, что у Муратовой всегда разработан не только первый план, но и второй, и третий (множество лиц, мелких происшествий, общий шум жизни), а в «Небо. Самолет. Девушка» написан и воплощен только первый план, и главные герои сильно, даже, по-моему, избыточно укрупнены. Но возможно, пустота вместо шума жизни и обилие сверхкрупных планов – специальный художественный прием.
Насколько я могу судить, у фильма есть мораль, и заключается она в том, что если женщина просит своего возлюбленного немедленно приехать – то надо вот именно немедленно приехать, поскольку это может быть не каприз взбалмошной натуры, а отчаянный крик обреченной души. Это правило всегда входило в кодекс чести порядочных людей, входит и сейчас. Остается только найти этих людей.
На премьере в Петербурге зал сначала тихо посмеивался забавностям литвиновских диалогов. Потом примолк. Потом стал подозрительно шлюпать носом. Ближе к концу понадобились платочки и салфетки для стыдливого утирания глаз. И немудрено – фильм так тонко укоряет мужчин и так умно льстит женщинам, что слезная дань неизбежна.
2003
О фильме Киры Муратовой «Настройщик»
В страну, где обожествление денег стало государственной идеологией, где мнимое искусство без колебаний становится на сторону сапога, кулака, человека с ружьем и кошельком, пришло сообщение издалека, «с обочины». С чужой ныне планеты Украина, где в городе Одессе живет абсолютный, чистый художник, укорененный в русской культуре, изумительный кинорежиссер, который всегда был и есть – на стороне побежденных. Там, где обитают старые женщины, нищие учителя, чувствительные милиционеры – словом, «второстепенные люди»; в этом смешном, жалком и прекрасном мире есть смерть, болезни, страдания – но и любовь, взаимопомощь, искренность и честность. Разумеется, я говорю о режиссере по имени Кира Муратова. Ее новый фильм «Настройщик» закрыл фестиваль «Окно в Европу» в Выборге и едет теперь на внеконкурсный показ в Венецию. Это выдающаяся картина, и все любители кино рады, что продюсер Сергей Члиянц взялся за это дело и довел его до победного конца, не испортив замысел режиссера. По темпоритму, по энергии выразительности, по острейшему чувству кино Муратова в этой картине далеко обходит не только тех, кто по возрасту годился бы ей в сыновья, но и своих шаловливых «киновнуков». А уж если вести речь о смыслах и чувствах, о глубине и правдивости актерских работ, то тут и конкуренции нет: так, как в «Настройщике» играют Алла Демидова и Нина Русланова, давненько никто не игрывал.
«Настройщик» – черно-белый, камерный фильм, чье действие происходит вроде бы «здесь и сейчас», если судить по отдельным деталям (предметом вожделения, к примеру, служат доллары), с четким сюжетом и отлично вылепленными характерами (автор сценария – Сергей Четвертков, при участии Евгения Голубенко и Киры Муратовой). Жанр картины я бы определила как трагикомедию нравов, причем границы современности тут разомкнуты – у человеческих нравов «Настройщика» чувствуется сильный привкус вечности, повтора неизменной сути в меняющихся обстоятельствах. У моря, в добротных домах, заполненных ценными знаками прошедшей жизни, живут две пожилые женщины – интеллигентная ухоженная дама с претензиями на аристократизм, Анна Сергеевна (Демидова), и простецкая, разбитная, не изжившая еще женские поползновения Люба (Русланова). Однажды в их однообразном быту появляется симпатичный, любезный и еще молодой человек – Настройщик (в этой роли наконец-то блеснул куда-то пропавший с глаз россиян превосходный комедийный артист Георгий Делиев, руководитель комической труппы «Маски-шоу», земляк Муратовой – одессит). Бывший пианист, перебивающийся случайными заработками, он ютится на чердаке театральных мастерских, да не один, а с роскошной дивой, из прихоти делящей с ним авантюрное существование. То, что дело настройщика – не шутка, мы понимаем, когда из-под неказистого одеяла выпрастывается голова Ренаты Литвиновой. Это сверхъестественное явление честным трудом не прокормишь. И действительно, парочка настроена отнять у Анны Сергеевны ее сбережения, притом Дива, как ангел-терминатор, без колебаний требует убийства, а Настройщик, в силу врожденного артистизма и беззлобности, склоняется к невинному жульничеству.
Обманут, ясное дело, обманут, мы весь фильм знаем, что обманут – беспомощных, доверившихся, наивных, – и обманут творчески, с применением хитроумных фокусов и головоломных трюков. Но история обмана оказывается вместе с тем историей победы – победы побежденных, триумфа униженных, ограбленных и преданных.
Кира Муратова на этот раз гармонично соединила любимую жизнь и любимое кино в едином творческом движении: все второстепенные линии, все детали служат основной теме, музыке горько-радостного проживания жизни. Муратова воскрешает чувствительное пространство итальянского неореализма с его заботами о человеке, выстраивает могучую антитезу этой милой чувствительности (жизнь безжалостна, и глупо надеяться на снисхождение, старые Кабирии подлежат вечному обману), но в итоге, несмотря ни на что, побеждает глупая, наивная «человечность». Если в кадре по сюжету мечется беспомощная, обманутая пожилая женщина, немного надо ума, чтобы надавить на минор и выжать из зрителя слезу. И высмеять такое явление – тоже невелика штука. Муратова же делает так, что становится очевидным – эта женщина, в своей беспомощности и потерянности, хороша и прекрасна. От чистой жизни, от любви, доверчивости, порывов души, бескорыстия – лица людей обретают четкую выразительность, хорошеют. А вот от нечистой может случиться так, как случилось с Настройщиком, потерявшим лицо. Муратова без всякого гнева, с юмором и симпатией разглядывает своего «плохого» героя. Он и сам бедняк, потерянное испорченное дитя, артистический прохвост. Но от дурной своей жизни и беспросветной лжи человек стерся, обезличился, стал никаким. Когда в финале картины женщины пытаются описать следователю внешность преступника, оказывается, что описать-то ее невозможно, да и мы, зрители, понимаем, что не могли бы с уверенностью сказать, какие были у Настройщика нос или глаза, хотя смотрели на это лицо часа полтора…
Муратова не сентиментальна. Судьбу человека, скорее всего, вершат терминаторы вроде сыгранной Литвиновой прекрасной и беспощадной Лины (именно что сыгранной, поскольку это существо ничем не напоминает, скажем, славную Лару из фильма «Небо. Самолет. Девушка», и может, все-таки не отказывать Литвиновой, так уж уверенно, как делают многие, в актерском таланте?). В одной сцене Лина-Литвинова, сидя за обильным столом в летнем ресторане, подзывает из каприза нищенку, женского уродца, и потчует ее всякими яствами, с жадным любопытством разглядывая толстое тело в отрепьях, дебильную физиономию. В поступке, имеющем видимость благотворительности, нет и тени доброты – так забавляется равнодушие. Да способны ли вообще сильные, сильные красотой, деньгами или природной энергией, к состраданию? Вряд ли. А притом и Лина – не чудовище, она на свой лад забавна, как забавно, причудливо и пестро все население картины Муратовой. Люди интересны и живописны, люди по-прежнему стоят внимания художника, но вот что-то в них, конечно, расстроилось, как бывает расстроенным фортепьяно, и если чуткое ухо профессионала всегда отличит фальшивые звуки и неверные тона, то понять в обычной жизни, врет человек или говорит правду, невозможно. А потому способность верить и доверять в этом мире – конечно, чудо. И носительницы чуда, Люба и Анна Сергеевна, с их трогательной настороженностью и мгновенным откликом на возможность понимания, веры и любви – прекрасны. В последней сцене Анна Сергеевна, задыхаясь от пережитого горя, начинает оправдывать обманщика и винить себя – тут, конечно, «пробивает» по-настоящему. Ведь как ни закаляйся умом, душу, если она есть, не проведешь… Стоит ли добавлять, что Демидова и Русланова, ведя свои партии, не издали ни единого фальшивого звука – Кира Муратова известный «настройщик» артистов.
