– Мне просто интересно, чем ты там занимаешься.
– Ты и так видишь, чем я там занимаюсь! И не только там. Ты же все мои действия наблюдаешь живьем и в подробностях!
– У меня там всего четырнадцать друзей, – говорит мама жалобным голосом. Но я не поддаюсь.
– Попробуй выходить в люди почаще! Общайся с друзьями, съезди к тете Трише – до нее ехать-то меньше часа. А еще лучше – просто езжай домой.
– И поеду. Вместе с тобой, ровно через семь дней, – говорит мама. Будто я мог забыть, сколько дней мне тут осталось. Как же.
Отклонив очередной мамин запрос, смотрю на следующий.
Я думал, он будет от Сэма.
Мия Филлипс хочет добавить вас в друзья
Общих друзей – ноль. Я вижу эти имя с фамилией впервые. Лицо, впрочем, кажется знакомым. Всматриваюсь… Топ с вырезом, кулон в форме половинки сердца. На юзерпике она, в обнимку с другими девушками. Неужели та самая Мия?
Я невольно перевожу взгляд на окошко в двери. Ее там нет, конечно. Только белая стена и часть вывески, запрещающей простуженным находиться в отделении. Сейчас к нему примотан кусок краснозеленой новогодней мишуры. Да, та самая Мия! Пум-пум, тук-тук. И она предлагает мне дружбу.
У меня перехватывает дыхание, перехватывает голос, перехватывает все.
Я собираюсь принять запрос, но колеблюсь. Как она вообще меня нашла?
– Мам, а Сэма уже выписали?
– Нет. Его перевели в шестую палату.
– Когда?
– Когда ты спал.
Я тут же начинаю говорить тише. Получается хрипло.
– А кто сейчас во второй?..
Мама пожимает плечами, будто это, вопреки обыкновению, ее совершенно не интересует, и протягивает мне зефиринку. Она прекрасно знает, кто сейчас во второй палате.
Я смотрю на экран. Добавить или отклонить?
– Нина говорила, что соседки не будет до вторника. У нее, вроде, цикл пять дней через пять?
– Не помню, – говорит мама. – Как иначе назвать мокасины, пять букв?
Не то чтобы мне нужен еще один контакт в Фейсбуке ради галочки. Тем более который дарит мне диски с попсой и отдирает с потолка звездочки. Она все понимает неправильно. И все время на кого-то злится.
Но все-таки она там совсем одна.
Я отвергаю логику, добавляю ее в друзья и задерживаю дыхание.
Но в мире ровным счетом ничего не меняется. Ни эпического землетрясения, ни закадровой музыки. Отлично, у меня есть еще один френд вместо друга.
Но тут – пум.
Швабра уборщицы за стенкой? Или…
Пум.
Мама с подозрением смотрит в направлении звука.
– Это ты стучал?
Я качаю головой.
– Мыши, наверное.
Пум – настаивает стена. Пум.
То есть, она всего за два часа оказалась в соседней палате, добавила меня в Фейбуке и постучалась в стенку. Ничего себе скорость событий!
Я захожу на ее страницу и листаю незнакомую мне жизнь в комментариях со смайликами и фотографиях.
Мия! В эти выхи фест на Ротто! Айда с нами?
Эй, ты чего не пришла к Джорджи? Было так круто!
Последнее обновление от самой Мии – трехнедельной давности:
Как же меня задолбала моя чертова нога.
Все комментарии под статусом – совершенно мимо цели:
Хаха, на танцах подвернула??!
А что, антибиотики не помогают?
Мамма Мия, ну ты и клуша;)
Скроллю дальше вниз, чтобы узнать побольше.
С месяц назад она писала про выбор платья и туфель к выпускному, выкладывала фотку растопыренной пятерни с разными цветами лака, и все это бурно комментировали ее френды, общее число которых составляет 1152 человека. Это вообще как? Разве возможно реально знать столько людей?
Про онкологию – нигде ни слова. Про лечение – тоже. И ее зовут тусить на Ротто. Непонятно. Она что же, всем говорила, что у нее просто разболелась нога?
Нет, я понимаю, прогнозы у нее хорошие. Но рак – это при любых раскладах паршиво. И по факту, и по последствиям.
Пум…
Друзья ей постят и постят на стену всякие глупости про каникулы и рождественские распродажи, не зная, что Мия живет между домом и больницей. Что ее тошнит от химии. Как так получилось?
Скроллю дальше, разматывая ее жизнь в обратной хронологии. Попадается буквально пара жалоб на больную ногу, а остальное – как ни в чем не бывало. Какие-то школьные заморочки, приглашения на пляж и пошопиться, фотки с музыкальных фестивалей. Все складывается в симпатичную, яркую мозаику, но за ней совершенно не видно самой Мии.
Айпад внезапно издает трынькающий звук, и в правой нижней части экрана появляется окошко, в котором написано: «Мия печатает…»
Трыньк.
Мия: Это ТЫ?
Черт! Как она догадалась, что я на ее странице? А вдруг она думает, что я за ней шпионю? Блин, но она первая попросилась в друзья!
Всего пять минут назад я смотрел себе мирно второй день чемпионата по крикету, а теперь взбалмошная соседка стучится в мою стенку и в мой Фейсбук. Мия, нажми на тормоза! Или это мне надо разогнаться?.. И зачем писать ТЫ капслоком?
Пум.
– Зак! – теперь в мамином голосе слышно раздражение. – Это ты или кто?
Вот я влип. Кому и куда отвечать? Маме? Мии? В стенку или в Фейсбук? И что вообще говорить?
Трыньк!
Мия: Але! Зак Майер – это ты?
Курсор выжидающе моргает в поле под ее вопросом, но я парализован, словно кролик под взглядом удава.
Пум!
Теперь я уверен, что стучит никакая не швабра, а очень даже кулак, и этому кулаку наверняка сейчас было больно. Она в моем айпаде, она за моей стеной, отступать некуда.
Я печатаю:
Зак: да, я это она
Дурацкая ошибка, но что хуже – я случайно жму ввод до того, как успеваю ее исправить. Повисает мучительная пауза, в ходе которой я в мыслях рву на голове волосы, которых в реальности нет, а девушка, видимо, пытается вникнуть, что значит мой ответ.
Мия: Ты М или Ж?
Зак: я М
Короткие сообщения безопаснее. Тачскрин – зло.
Зак: я тут
Подумав, еще добавляю:
и я правда М
На добавление, правда, уходит несколько секунд, потому что я долго выбираю: расшифровать для верности «М» и написать «пол мужской», или же уточить «я мальчик», или лучше «я мужчина»? Идиотизм: конечно, она понимает, какого я пола! Она же раза четыре заглядывала ко мне в палату. Хотя, может, ежедневное общение с женщинами вроде мамы и медсестер подпортило мои Y-хромосомы? А костный мозг от предположительной немки дополнил картину?..
В меня летят все новые вопросы:
Мия: А ты вообще кто? Это ты сейчас за стенкой?
Зак: я. 1 палата, мы соседи, я зак.
И снова добавляю:
я М
Мия: А че на аватарке женщина?
У меня там действительно женщина. Такая характерная немка с плаката Октоберфеста, с косичками и угрожающих размеров грудью.
Зак: это прикол такой, это не я
Как рассказать про домыслы насчет анонимного донора из Германии и прозвище Хельга?
Зак: короче долго объяснять, есть шанс что я немного хельга
Мия:?
Зак:!
Ну а что тут скажешь?
Нужно как-то доказать, что я это я. Собравшись с духом, вытягиваю руку и стучу в стенку. Звук получается не такой, как раньше.
Мама внимательно за мной наблюдает. Удивленно смотрит на мой сжатый кулак. Я и забыл, что она здесь!
Мия: У меня в тумбочке твой телефон. Зачем?
Зак: я сэму передавал.
к тебе попало по ощибке
Почему все должно быть так сложно? Видимо, Сэм забыл забрать записку с номером, а уборщица недоглядела. Исправляю опечатку:
Зак: По ошибке! Ошибке!!!
Черт, теперь повтор и восклицательные знаки выглядят раздраженно. Будто я жалею, что зафрендил ее. Кстати, я и правда жалею, но только потому, что в результате выгляжу как клоун.
Она ничего не пишет. Наверное, тоже жалеет. И вообще, зачем знакомиться с кем-то, кого нельзя повидать живьем? Особенно если он выглядит как я и лепит дебильные опечатки.
Так. Глубокий вдох. Нужно как-то прояснить ситуацию.
Зак: меня не выпускают, и я просил сестру передать записку сэму. он лежал там до тебя, сейчас перевели в 6-ю. я не знал, что записка попадет к тебе, но это все фигня
После паузы она спрашивает:
Мия: Почему тебя не выпускают?
Курсор мигает как будто с интересом. Но как ответить вкратце, почему меня теперь не выпускают? Слабость весь одиннадцатый класс, все думали, что устаю на футболе, потом начались синяки, изнеможение, постоянные простуды. Потом анализы, диагноз, шесть месяцев химии, потом наконец долгожданная жизнь. Затем рецидив, поиск донора и облучение, трансплантация и карантин, чтоб новый костный мозг прижился, а иммунитет достаточно восстановился, и нейтрофилы оказались готовы к моему выходу в мир. Так что я здесь торчу, пережидаю это и радуюсь всяким мелочам да глупостям. Вроде стука в стенку или возможности пообщаться – в кои-то веки – с кем-то моих лет.
