Мои сто шестьдесят пять фунтов и пять футов роста едва не выпрыгивают из белоснежной униформы:
— Чересчур для меня?
Она растерянно моргает:
— Вы… вы возьметесь за это?
— А зачем, по-вашему, я проделала весь этот путь к черту на кулички? Просто чтобы бензин сжечь? — И тут же захлопываю рот. «Только посмей все разрушить, она же предлагает тебе р-а-б-о-т-у». — Мисс Селия, я буду счастлива работать у вас.
Эта сумасшедшая смеется и бросается меня обнимать, но я тут же делаю шаг назад, давая понять, что на такое не согласна.
— Погодите, нам сначала нужно кое-что обсудить. Вы должны рассказать, по каким дням я должна здесь бывать, и… все такое. («Вроде того, сколько вы будете мне платить».)
— Ну, думаю… когда вам удобно приходить.
— У мисс Уолтер я работала с воскресенья по пятницу.
— Вы не должны появляться здесь в выходные дни. — Мисс Селия объедает еще немножко розовой краски со своего ногтя.
— Ладно. — Лучше бы работать побольше, но, может, потом она предложит мне готовить для парадного приема или что-то в этом роде. — Тогда с понедельника по пятницу. Теперь, в какое время вы хотите, чтобы я приезжала по утрам?
— А в какое время вы бы хотели приезжать?
Никогда прежде мне не предлагали такого выбора.
Чувствую, как глаза слегка закатываются.
— Как насчет в восемь? Мисс Уолтер устраивало.
— Хорошо, восемь — просто замечательно. — Она как будто ждет, пока я сделаю следующий ход.
— Теперь вы должны сказать, в какое время мне заканчивать.
— А в какое время? — спрашивает Селия.
Я изумленно выпучиваю глаза:
— Мисс Селия, это вы должны мне сказать. Так полагается.
Она сглатывает, видать, ей правда нелегко. Поскорей бы покончить с этим, пока она не передумала насчет меня.
— Может, в четыре? — предлагаю я. — Я буду работать с восьми до четырех с перерывом на еду и всякое такое.
— Просто замечательно.
— А теперь… мы должны обсудить насчет оплаты, — решаюсь я, и аж пальцы на ногах начинает сводить. Должно быть, негусто они предлагают, если пять горничных уже отказались.
Мы обе молчим.
— Ну так как, мисс Селия? Сколько, ваш муж говорит, он может платить?
Она косится на кухонный комбайн, которым, держу пари, даже пользоваться не умеет.
— Джонни не знает.
— Ну ладно. Спросите сегодня вечером, сколько он хочет платить.
— Нет, Джонни не знает, что я нанимаю прислугу.
Челюсть у меня отваливается почти до груди.
— Что вы имеете в виду?
— Я ничего не сказала Джонни. — Голубые глаза у нее круглые точно тарелки, будто она до смерти его боится.
— А что сделает мистер Джонни, когда придет домой и обнаружит в своей кухне цветную женщину?
— Простите, я просто не могу…
— А я скажу вам, что он сделает. Возьмет пистолет и пристрелит Минни на месте, прямо на этом немытом полу. Поэтому я ухожу.
Вот ведь дерьмо. Так и знала. Я знала, что она сумасшедшая, как только появилась на пороге…
— Я вовсе не собираюсь ему врать. Мне просто необходима помощь…
— Ну конечно, вам нужна прислуга. Последней ведь прострелили голову.
— Он никогда не приходит домой днем. Вы будете просто заниматься уборкой и учить меня готовить обед, это всего на несколько месяцев…
Мой нос учуял запах горелого. Из духовки повалил дым.
— А потом что? Через несколько месяцев вы меня уволите?
— А потом я… ему все расскажу, — обещает она, но хмурится при одной только мысли. — Пожалуйста… я хочу, чтобы он думал, будто я могу со всем справиться сама. Хочу, чтобы он думал, что я… стою таких неприятностей.
— Мисс Селия… — качаю я головой — ну надо же, уже спорю с хозяйкой, не проработав и пары минут, — кажется, ваш пирог сгорел.
Она хватает тряпку, бежит к духовке, рывком вытаскивает пирог:
— О-ой! Да чтоб тебя!
Кладу сумочку, тихонько отодвигаю хозяйку с дороги.
— Не надо хватать горячую сковороду мокрым полотенцем.
Взяв сухую тряпку, осторожно вытягиваю наружу почерневший пирог, ставлю его на каменную подставку.
— Миссис Уолтер сказала, что вы отлично готовите… — Мисс Селия разглядывает обожженную руку.
— Старушка съедает две фасолинки и клянется, что сыта. Я не могла заставить ее нормально поесть.
— Сколько она платила вам?
— Доллар в час, — отвечаю я, а самой немного стыдно. Пять лет — и ни одной прибавки.
— Я буду платить вам два.
Чувствую, как дыхание перехватило.
— Когда мистер Джонни уходит из дома по утрам? — спрашиваю я, вытирая масло, растекшееся по столу — даже тарелку не подставила.
— В шесть. Он терпеть не может тут долго болтаться без дела. А из своей конторы возвращается около пяти.
Я быстренько прикидываю в уме, и получается, что даже за меньшее количество часов мне будут платить больше. Но если меня пристрелят, денег так и так не видать.
— Тогда лучше уходить в три. У меня будет два часа, чтобы уж точно не попасться ему на глаза.
— Хорошо, — кивает она. — Безопасность превыше всего.
Мисс Селия сует пирог в бумажный пакет и идет к выходу:
— Придется выбросить в мусорный бак, чтобы он не догадался, что я сожгла еще один.
Забираю пакет у нее из рук:
— Мистер Джонни ни о чем не догадается. Я выброшу это около своего дома.
— Ой, спасибо! — Мисс Селия так радуется, словно ей никто в жизни большей любезности не оказывал. В восторге стискивает кулачки и прижимает к подбородку.
А я иду к своей машине и устраиваюсь на продавленном сиденье «форда», за который Лерой все еще выплачивает своему боссу по двенадцать долларов в неделю. Долгожданное облегчение. Я все-таки нашла работу. И не нужно переезжать на Северный полюс. Надеюсь, Санта-Клаус не обидится.
— Усаживайся-ка поудобнее, Минни, потому что сейчас я расскажу тебе про правила работы в доме у белой леди.
В тот день мне исполнилось четырнадцать. Я сидела за маленьким деревянным столиком в кухне у мамы и глядела, как остывает на решетке карамельный торт, еще не покрытый глазурью. День рождения был единственным днем в году, когда мне позволялось есть сколько душе угодно.
Я заканчивала школу и собиралась пойти работать. Мама хотела, чтобы я продолжила учиться и пошла в девятый класс, — она всегда мечтала, чтобы я стала учительницей, вместо того чтобы работать в доме мисс Вудра. Но у моей сестренки были проблемы с сердцем, а папаша вечно пил, поэтому все легло на мои и мамины плечи. Работа по дому мне была знакома. После занятий в школе я и прибирала, и готовила. Но если я буду работать в чужом доме, кто же позаботится о нас?
Мама взяла меня за плечи, повернула к себе лицом, чтобы я смотрела на нее, а не на пирог. Мама была строгой. И очень правильной. Ничего ни у кого не брала. Покачала пальцем прямо перед моим лицом, так что у меня глаза сошлись к переносице.
— Когда работаешь у белой леди, Минни, правило номер один: никому ни до кого нет дела. Ты не суешь нос в проблемы белой леди и не плачешься ей на свои. Нечем платить за свет? Ноги сильно болят? Помни: белые нам не друзья. Они не хотят ничего знать о нас. И когда белая леди застукает своего мужа с соседкой, не лезь в это дело, слышишь?
Правило номер два: белая леди никогда не должна видеть, как ты пользуешься ее туалетом. Неважно, что тебе до того невтерпеж, что аж из ушей лезет. Если нет отдельного туалета для прислуги, выбери момент, когда хозяйки не будет поблизости.
Правило номер три. — Мама опять поворачивает меня за подбородок, потому что пирог манит по-прежнему. — Правило номер три: когда готовишь еду для белых, пробуй ее отдельной ложкой. Суешь ложку в рот, думаешь, что тебя никто не видит, опускаешь опять ложку в кастрюлю — с таким же успехом можешь все выкинуть.
Правило номер четыре: всегда пользуйся одной и той же чашкой, одной вилкой, одной тарелкой. Храни их в отдельном ящичке и скажи белой хозяйке, что отныне ты ими пользуешься.
Правило номер пять: ешь в кухне.
Правило номер шесть: не смей шлепать ее детей. Белые сами любят это делать.
Правило номер семь. Это последнее, Минни. Ты слышишь меня? Держи язык за зубами.
— Мам, я знаю, как…
— Да уж. Я слышу, как ты, когда думаешь, что я далеко, ворчишь, что должна чистить дымоход, что бедняжке Минни оставили самый маленький кусочек цыпленка. Утром огрызнешься на белую леди — к обеду можешь сколько угодно браниться на улице.
Я видела, как мама вела себя с мисс Вудра, все эти «да, мэм», «нет, мэм», «я так благодарна вам, мэм». Почему я должна быть такой же? Я знаю, как постоять за себя.
— А теперь иди к мамочке и обними ее в честь своего дня рождения. Господи, да ты тяжелая, как дом, Минни.
— Я весь день ничё не ела, когда можно попробовать пирог?
