— Да, есть ещё.
«Ну и въедливый тип этот Кодзима! — подумал Отака. — Я ему сказал, что подпорченных половинок штук пятьдесят, а он-то уже заранее посчитал, что здесь выложено всего тридцать».
— И когда же вы их уценили до десяти иен?
— Где-то час тому назад.
— Да? А сколько у вас их было на тот момент?
— Наверное, штук двести.
— Значит, уценив каждую половинку до десяти иен, вы от них получили прибыль две тысячи, так?
По тону Кодзимы Отака почувствовал, что тот хочет поддеть собеседника.
— Я тут думал не столько о величине прибыли от продажи, сколько о чистой прибыли для магазина в принципе. Если бы мы кочаны выкинули, магазин лишился бы этих денег.
— Ну-ну, — кивнул Кодзима с понимающим видом, — Я тут вспомнил, как мне когда-то говорили. Если зеленщик утром закупит товаров на двадцать тысяч иен, придётся сначала торговать до тех пор, пока все двадцать тысяч не окупятся. Допустим, к трём часам дня прибыль от продаж как раз составит двадцать тысяч. А дальше уже пойдёт чистая прибыль. Поэтому цена того или иного продукта уже не имеет особого значения. Так или нет?
— Наверное, так. Только я прошу прощения, господин Кодзима, вы уж не обессудьте, но покупатели…
— Ох, извините, извините! Это я слишком увлёкся беседой. Извините великодушно! — с лукавой усмешкой промолвил Кодзима. — Можно ещё один, последний вопрос? Не хотите ли сегодня вечером выпить стопку где-нибудь по соседству?
— К сожалению, сегодня вечером не получится, — ответил Отака.
Действительно, он был занят. Они давно решили встретиться и посидеть с Норио Такэ из мясного отдела, у которого был к нему серьёзный разговор: хотел посоветоваться насчёт недавнего инцидента с несуном[11].
— Ну а завтра?
— Завтра у меня тоже вечер занят.
Это была ложь. Ничего важного у него на завтрашний вечер не намечалось. Просто ему захотелось отказаться — и всё тут.
— Жаль, ну что ж, а послезавтра?
— Тоже неудачно складывается.
А это уже было правдой. Более того, именно в этот вечер Отака договорился встретиться с Ёсико Мисаки, секретаршей исполнительного директора.
Кто знает, может быть, этот день станет поворотным в судьбе Сэйдзо Отаки…
Трижды получив отказ на своё предложение, Кодзима побледнел и изменился в лице. В душу Отаки, от рождения склонного к философической рефлексии, закралось неприятное предчувствие.
— Вы уж извините, что так получается. Я ведь ничего такого не имею в виду… Знаете, давайте непременно куда-нибудь пойдём на следующей неделе. Я вас сам найду, хорошо?
— Ну давайте, — сказал Кодзима и с тем удалился.
После его ухода Отака снова принялся выкладывать на прилавок пожелтевшие половинки кочанов, однако настроение было безвозвратно испорчено — какая-то тяжесть легла на сердце. Не то чтобы Кодзима был такой уж отталкивающей личностью. В конце концов он ведь его не критиковал, а всего лишь задал несколько вопросов. Тем не менее отчего-то у Отаки в душе остался пренеприятный осадок — он словно злился на себя самого.
И вот теперь управляющий Итимура остановился как раз напротив «уголка уценённых продуктов». Памятуя о вчерашнем разговоре с Кодзимой, Отака решил, что дело плохо, — не иначе, по его наводке…
Однако реакция начальства оказалась прямо противоположной его ожиданиям.
— Здорово, — одобрил Итимура и посмотрел на Исикари. — Вот где проявляется характер! Так и должен поступать настоящий торговец. Вот именно! Выбросить товар проще простого. А вот превратить его в ликвид, поработать над вопросом, уценить до десяти иен, чтобы сбыть, — это не каждый сможет!
— У вас и учимся, как надо торговать, господин Итимура!
— Вот-вот! — добродушно рассмеялся Итимура и похлопал Отаку по плечу. — Когда дорастёшь, займёшь пост повыше, старайся, чтобы ничего у тебя не залёживалось, чтобы с самого начала было неликвида поменьше.
Разговор таким образом сам собой закруглился.
— Ну, будь здоров.
Отака, чуть склонив голову, провожал начальство долгим взглядом.
Вернувшись с обеда, Отака в рабочем цехе магазина занимался сортировкой ценников, когда к нему снова подошёл Кодзима.
— Заняты? — приветливо поинтересовался он.
— Здравствуйте, — сказал Отака, не испытывая особой радости от этой встречи.
Ему бы хотелось под благовидным предлогом уклониться от беседы. Сортировка ценников была просто для виду, а на самом деле он устроился здесь, чтобы спокойно покурить в уголке рабочего цеха. Наверное, Кодзима заметил, как он тут расслабляется, — теперь волей-неволей приходилось с ним разговаривать.
К тому же, если верить слухам, Кодзима вскоре должен был занять важный пост в компании. Как-никак, он доводился близким родственником владельцам, братьям Исикари, и был, говорят, специально приглашён, чтобы в будущем стать топ-менеджером, преемником нынешнего руководства. Не стоило портить отношения с человеком, который в скором времени может стать твоим боссом.
Впрочем, и стремиться поближе сойтись с Кодзимой, чтобы впоследствии извлечь для себя пользу из этого знакомства, Отака отнюдь не собирался.
Сэйдзо Отака вообще не рассчитывал на блестящую карьеру в фирме «Исиэй-стор». Ему было вполне достаточно минимального дохода — только чтобы прокормиться.
Выкладываться и психологически напрягаться ради работы, которая является не более чем средством к существованию, было для него так же нелепо, как спорить со всеми, крича во весь голос о том, что, мол, тебе не нравятся правила игры в маджонг[12], а может, и ещё нелепее.
Убеждённость Отаки в том, что усердной работой всё равно ничего не добьёшься, проистекала из его горького жизненного опыта.
В 1961 году Сэйдзо Отака после окончания средней школы устроился работать в небольшой супермаркет в своём родном городе Ниигата. Это был даже не супермаркет, а так, лавка всякой всячины. Если бы он взял в школе рекомендацию и поискал получше, то, наверное, нашёл бы занятие поинтереснее, но директор магазина г-н А. доводился дальней роднёй его отцу, а сам супермаркет был расположен совсем близко от дому, что как нельзя более устраивало Сэйдзо.
Отака проработал в этом месте шесть лет заведующим овощным отделом, не слишком надрываясь и даже получая от работы некоторое удовольствие. Хотя он и не горел на службе, но к своим обязанностям относился вполне добросовестно.
Во второй половине шестидесятых Отака уже считался лучшим заведующим отделом овощей и фруктов из всех трёх магазинов, принадлежавших фирме. Работу он привык воспринимать как некое неизбежное условие для поддержания средств к существованию. Оставшись в той же компании, он мог бы, наверное, со временем жениться и продолжать работать до гроба, будучи образцовым сотрудником фирмы.
Однако в ту весну, когда Сэйдзо стукнуло двадцать пять, с ним неожиданно произошла катастрофа. Впрочем, с точки зрения самого Отаки, называть случившееся катастрофой не стоило. Однажды он допоздна задержался в магазине. Все остальные уже ушли, когда вдруг откуда ни возьмись явилась жена директора. Она вцепилась в оробевшего парня и буквально изнасиловала его, после чего он поневоле стал её любовником.
Жена директора стала у Сэйдзо первой женщиной. Ему тогда было невдомёк, что дамочка просто решила временно его использовать, чтобы заполнить досуг, пока мужу в больнице оперировали желчный пузырь.
Роман, завязавшийся так неожиданно тёплой весенней ночью, продлился два месяца и довёл бедного Отаку до полнейшего умопомрачения. Подобно средневековому рыцарю, он, исполнившись отваги, решил во что бы то ни стало защищать свою возлюбленную от мужа, здоровье которого пошло на поправку. Жест был действительно героический. Он собрался всерьёз просить шефа отступиться и отдать ему жену.
Само собой, всё кончилось скандалом и увольнением.
Муж, прослышав об их интрижке, рассвирепел, а жена, притворившись, будто знать ничего не знает, постаралась обратить всё в шутку. (Влюблённый по уши Отака счёл её поведение предательством.) Поскольку тут ещё было замешано и родство, слухи докатились до отца Сэйдзо, который всячески стыдил сына, посмевшего флиртовать с супругой своего благодетеля, опозорив тем самым семью.
С уязвлённым сердцем Отака уехал из родного города.
Хотя он и числился лучшим заведующим зеленным отделом по всем трём магазинам фирмы, хотя его и прочили в заместители директора — всё это за годы усердной работы практически никак не окупилось. Никакого поощрения он так и не дождался, разве что разок капельку прибавили жалованья. Испытан на собственной шкуре сии превратности судьбы, Отака перебрался в Токио.
* * *
— Знаете, Отака, у меня к вам просьба. Не поможете ли мне в одном эксперименте? — обратился к нему Кодзима с такой интонацией, будто речь шла о каком-то приятном развлечении.
