Кент спрашивает меня, чем я сейчас занимаюсь, и я говорю, что бросил университет и занялся киданием об стенку мяча, потому что все потеряло вдруг смысл.
Очевидно, что эта новость не доходит до сознания Кента. Ничего не сказав по этому поводу, он спрашивает, встречался ли я в последнее время с какими-нибудь девушками. Я ответил, что не встречался ни с одной.
Кент умолкает.
Я немного потрепался с двумя его приятелями.
Психиатр спрашивает, воспринимаю ли я свои решения как бьющиеся о берег волны.
Я спрашиваю его, имеет ли он в виду сомнения, то есть что, оказавшись перед выбором, я испытываю сомнения.
Он говорит, что имеет в виду то, что сказал. Воспринимаю ли я свои решения как бьющиеся о берег волны?
В известном смысле это похоже. И я отвечаю «да».
Психиатр кивает и говорит, что это хорошо. В противном случае он констатировал бы у меня психоз.
Мы чокаемся бокалами с пивом в честь того, что у меня нет психоза.
Я рассказываю физику, что недавно начал читать книгу, в которой написано о времени.
Называю ключевые слова: Эйнштейн, теория относительности, сила тяготения и время, которого нет.
– В каком-то смысле есть, – говорит физик.
Я прошу, чтобы он не шутил. Для меня это действительно важно.
Физик говорит, что теорией относительности досконально не занимался. Не более того, что входило в обязательный курс, а это было года три назад. Он говорит, что в теории относительности мало кто разбирается. Но он слыхал, что некоторые отзываются о ней как о красивой и изящной теории.
Я спрашиваю его, понимает ли он, как это получается, что время на верхушке здания «Эмпайр Стейт Билдинг» движется быстрее, чем у его подножия.
Физик мотает головой: дескать, не понимаю. Однако он не сомневается, что так оно и есть на самом деле, и привык принимать это как должное. Он как-то приспособился жить с этим представлением. В общем и целом, его интересуют совсем другие вещи и мне он советует тоже поменьше об этом думать.
Хотя никто не просит, Кент начинает рассказывать о девице, с которой у него были контакты. История сальная. Я выслушиваю ее до конца без комментариев. Затем спрашиваю Кента про его успехи в Центральном статистическом бюро. С успехами все прекрасно, и я его поздравляю.
Затем я говорю, что мне пора домой спать.
– Позванивай мне, – говорит Кент.
– Обязательно позвоню, – говорю я в ответ.
На другое утро я просыпаюсь на рассвете и чувствую, что мне надо купить что-то, что вознаградит меня за ущерб, причиненный общением с Кентом. Я чувствую, что эта встреча отбросила меня на пару шагов назад.
Я прождал под дверью игрушечного магазина минут сорок, прежде чем он открылся. К этому времени у меня был готов список. Мне нужно что-то такое, что:
– поможет мне выплеснуть ненужную агрессию,
– будет яркого цвета,
– может многократно использоваться,
– издает звуки,
– заставит меня забыть про Кента и время.
Большие требования, если речь идет о предмете из игрушечной лавки! Да и в любой лавке, наверное, нелегко найти предмет, отвечающий таким требованиям.
Но как знать! Может быть, мне повезет.
Я не спешу. В магазине, кроме меня, нет других покупателей.
Персонал с интересом следит за мной глазами, пока я неторопливо обхожу полки. Я сразу заявил, что мне не требуется помощь. Я хочу сам справиться с этой задачей.
Перед полкой с игрушками «Брио» меня осенило: вот оно! На полке стоит игрушка, которую я помню еще с детства. Ее потенциальные возможности отвечают всем требованиям списка.
Это доска-колотушка.
На полке стоит нарядная коробка, на которой нарисована доска и мальчик, который стучит по ней молотком. Доска – желтая, и на ней красными буквами написано: «Брио». Колышки для заколачивания – желтые, а ножки у доски синие. Молоток выкрашен в красный и зеленый цвет.
Приятное чувство разливается у меня по всему телу.
Я помню, сколько удовольствия приносит доска-колотушка.
Когда забьешь все колышки вровень с доской, у тебя возникает ощущение осмысленной связи вещей. Ощущение, что разные вещи соответствуют друг другу. Одно с другим связано. Потом ты переворачиваешь доску, и, пожалуйста, стучи себе снова. Это машина вечности, дающая своему пользователю ощущение осмысленной связи.
Большего невозможно требовать. Как от людей, так и от объектов.
Хорошенько постучав по этой доске, я со временем, возможно, обрету ощущение осмысленности как в плане глобального, так и личного существования.
Кроме того, мне нечего терять.
И вот я покупаю доску, сажусь на велосипед и еду домой.
Сегодняшний день станет днем, когда я впервые постучу.
Итак, я начинаю.
В последние дни я почти ничего другого не делал, а только стучал и стучал.
Я стучал с утра до вечера.
Это изумительно монотонное занятие наполняет меня радостью. Мысли замерли. Я полон благодарности к фирме «Брио».
Наконец-то я сдвинулся с мертвой точки. У меня прибавилось сил и даже появился некоторый избыток. Я так осмелел, что не боюсь снова взяться за чтение книги, которая толкует о времени.
Теперь я уже читаю о свете. У света большая скорость.
Почти равная 300 000 километрам в час. В условиях вакуума.
В атмосфере она немного замедляется.
Здесь дается определение метра как расстояния, которое свет преодолевает за 1/299 792 458 долю секунды. В условиях вакуума.
Я отправляю факс Киму, чтобы спросить у него про этот самый вакуум. Разбирается ли он в этом предмете и не может ли объяснить мне, что это такое.
Он присылает ответный факс, в котором написано, что вакуум – это ничто. Безвоздушная пустота. Пустота, где нет ничего. Это и есть вакуум.
Я-то надеялся, что вакуум – это нечто большее. Но в общем и целом, это не так уж плохо. Если главное в нем – ничто, зачем тогда надо выражать это более сложным образом!
Но есть и светлое пятно. Оказывается, Ким знает, как сделать вакуум. Ким пишет, что не раз этим занимался, когда выдавались дождливые дни.
Достаточно взять стеклянную банку, наполовину наполнить ее водой и поставить незакрученной в микроволновую печь моего брата. Держать ее там, пока вода не закипит, затем закрутить.
В банке при этом что-то такое происходит с давлением, и я могу подержать в руках вакуум.
Вот и вся премудрость.
Я лезу в холодильник и достаю из него банку с черничным вареньем, срок которого истекает уже через месяц. Я выливаю варенье в унитаз и отмываю банку теплой водой с мылом. Затем до половины наливаю в нее воды и ставлю в микроволновку. Установив переключатель на «максимум», принимаюсь ждать.
И вот вода закипела.
Я вынимаю банку, выжидаю несколько секунд, чтобы пар немного улегся, и завинчиваю крышку.
Я создал вакуум.
Впечатление несколько расхолаживающее. Смотреть словно бы не на что. Но ведь я знаю, что в банке, там где нет воды, находится вакуум. Как ни странно, эта мысль дает какое-то удовлетворение.
Я прикидываю, для чего бы можно использовать вакуум.
Сквозь банку все время проходит свет.
Я прочел, что свет – это частицы. Фотоны. И вот они теперь проходят сквозь банку. С более высокой скоростью, чем снаружи. Чтобы усилить эффект, я беру банку, несу ее в ванную и выключаю свет. Затем я включаю велосипедный фонарь и подношу его к банке.
Вокруг все тихо.
Никаких признаков того, что в ванной комнате у брата что-то движется со скоростью 300000 километров в секунду. Ситуация совершенно лишена каких-либо признаков драматизма, но тем не менее я вдруг остро ощущаю торжественность момента.
Длина ванной комнаты моего брата не достигает 300000 километров. Она гораздо меньше. Мне не удается выяснить, что же такое происходит с фотонами. Я не знаю, тормозят ли они у стены или отскакивают от нее. Единственное, что можно сказать с уверенностью, – это то, что они не исчезают. Поль пишет, что ничто не исчезает.
Мы провели в ванной довольно много времени.
Вакуум, фотоны и я.
Это были захватывающие минуты.
Потом я выключил велосипедный фонарь и вышел из ванной. Банку с вакуумом я поставил на подоконник. Пускай она там стоит к нечаянной радости удачливых фотонов, которым посчастливится в нее залететь.
У меня приятное ощущение. Похожее на то, что бывает, когда ты покормишь птичку или дашь денег кому-то, у кого их меньше, чем у тебя.
Затем я усаживаюсь на подоконник и в ожидании программы новостей принимаюсь стучать по доске.
Вот еще одна история.
Тоже о добром мире.
Она случилась до моего рождения.
Родители поехали с моим братом на каникулы в Данию. Там они сняли домик на берегу моря.
