— Артур. Артур!
Он почувствовал чью-то руку на своем колене.
— Мириам? — Артур открыл глаза.
Но рядом не было ни жены, ни детей. Его окликала Бернадетт, обернувшись с переднего сиденья. Машина стояла, передняя дверь была распахнута. Вокруг был сплошной асфальт.
— Вы задремали. Мы заехали на заправку. Мне нужно кое-куда сходить.
— Ага. — Артур поморгал, постепенно возвращаясь в реальность. Он до сих пор чувствовал прикосновение руки Мириам. Отчаянно хотелось быть с ней, целовать ее. Наконец он выкарабкался из сна. — Где мы?
— Мы уже почти добрались до Бирмингема. Дороги пустые. Выходите, разомните ноги.
Артур послушно вышел из машины. Он проспал больше двух часов. Направляясь к серому зданию заправки, он все думал, как хорошо было бы вернуться туда, в свой сон, где его ждут жена и дети. Он видел их так отчетливо… Почему же он не ценил все это, когда оно происходило наяву?
Побродив по заправке, Артур купил номер «Дейли мэйл» и кофе из автомата. Вкус кофе был мерзкий. В магазинчике на заправке мигали и весело верещали игровые автоматы. Пахло жареным луком и хлоркой. Артур аккуратно опустил недопитый стаканчик с кофе в мусорное ведро и отправился в туалет.
Вернувшись в машину, он оказался наедине с Натаном.
Тот вновь положил ноги на переднюю панель, демонстрируя всем окружающим молочно-белые лодыжки. Артур устроился на заднем сиденье и развернул газету. На ближайшие два дня обещали аномальную жару. Самый жаркий май за несколько десятилетий. Артур вспомнил о Фредерике: остается надеяться, что влаги ей хватит.
Натан полез в пакет с чипсами. Прожевав — никогда в жизни Артур не видел, чтобы у кого-нибудь употребление одного чипса занимало столько времени, — он произнес:
— Так значит, вы и мама… это…
Напрасно Артур ждал второй части предложения.
— Извини, но я…
— Вы и мама… ну, того… — Натан обернулся к Артуру и изобразил великосветское произношение: — У вас роман?
— Нет. — Артур старался не выдать голосом изумления. Откуда, интересно, Натан это взял? — Ни в коем случае. Мы просто друзья.
Натан понимающе кивнул.
— Значит, в пансионе у вас будет отдельная комната?
— Разумеется.
— Я просто так спросил.
— Мы просто друзья.
— Я заметил, что вам она готовит всякую серьезную хавку — пироги там, все дела… Остальным достаются только сладости.
«Остальные безнадежные случаи», — подумал Артур. Сумасшедший мистер Флауэрс, сидящая взаперти миссис Монтон и компания.
— Я очень ценю то, что твоя мама делает для меня. У меня был тяжелый период, и она мне очень помогла. И сладкое я не особо люблю.
— Ну да. — Натан прикончил наконец упаковку чипсов. Он завязал ее в узел и зажал между носом и верхней губой — получились усы. — Мама просто тащится оттого, что помогает людям. Она натурально святая.
Артур не мог понять, сарказм это или нет.
— Ваша жена умерла, верно?
— Да.
— Хреново вам, наверное, пришлось.
На мгновение Артура охватило сильнейшее желание перегнуться через сиденье и сорвать у Натана с верхней губы эти импровизированные усы. Как легко молодые люди рассуждают о смерти. Будто о далекой стране, куда никогда не попадут. Как он смеет так небрежно говорить о Мириам? Артур вцепился ногтями в обшивку сиденья. Щеки его пылали, и он уставился в окно, чтобы случайно не встретиться взглядом с Натаном в зеркале заднего вида.
На парковке женщина в черной футболке с изображением барсука тащила за руку вопящую девочку. У той в руках был пакет с детским обедом из «Макдоналдса». Из красного «форда-фокуса» вышла пожилая дама и тоже начала кричать, указывая на пакет. Три поколения одной семьи спорят из-за какого-то гамбургера.
Натану надо было ответить хотя бы из вежливости, но Артур не был уверен, что ему удастся точно описать свои чувства в то время.
— Да. Очень хреново, — ответил он, даже не осознавая, что употребляет бранное слово.
— Ну вот и я. — Бернадетт, слава богу, наконец вернулась, открыла переднюю дверь и принялась запихивать под ноги битком набитые пакеты. После чего не без труда устроилась на сидении. — Стартуем? — спросила она, пристегивая ремень.
— Что у тебя там, мам? — удивился Натан. — Здесь же, кроме «Мака» и сувениров, ничего нет.
— Журналы, попить и всякие вкусности в дорогу. Вдруг вы с Артуром проголодаетесь.
— Я думал, еда в багажнике.
— Ну, запасы же надо пополнять.
— Разве в пансионе нам не дадут чай? — поинтересовался Натан. — Мы там будем через час.
Артуру стало неловко. Бернадетт ведь хотела как лучше.
— Честно говоря, я слегка проголодался, — сказал он, хотя это была неправда. Но Бернадетт надо было поддержать. — Самое время перекусить.
Наградой ему стали теплая улыбка, двухлитровая бутылка кока-колы и огромный «Твикс».
Комната в пансионе оказалась такой маленькой, что в ней с трудом помещалась односпальная кровать, ветхий шкаф и стул. В углу находилась крошечная раковина, на которой лежал кусок мыла размером не больше детского сырка. Душ и туалет, как сообщила хозяйка, находились этажом выше. Душ можно принимать только до девяти вечера, а ручку сливного бачка в туалете надо нажимать изо всех сил, иначе не срабатывает.
Артур не мог вспомнить, когда в последний раз ночевал на односпальной кровати. Она выглядела ужасно узкой и будто подтверждала его статус вдовца. Белье, впрочем, было свежее и красивое. Артур присел на край кровати и уставился в окно. По наружному подоконнику с важным видом прогуливалась чайка, а вид на улицу и парк радовал глаз.
Когда они с Мириам останавливались в каком-нибудь пансионе, то первым делом обычно пили чай и изучали ассортимент предлагаемого хозяевами бесплатного угощения. У них была разработана своя шкала оценок. Естественно, полное отсутствие печенья заслуживало жирного нуля. «Диетическое» получало двойку. Печенье-сэндвич с заварным кремом посередине тянуло на четверку. «Бурбонское» сначала оценивалось на пятерку, но со временем Артур полюбил его, и пришлось добавить еще один балл. Достойным восхищения признавалось печенье со вкусом шоколада, но при этом его не содержавшее. Дальше шли «понтовые» печенья, которые обычно попадались в крупных гостиничных сетях, — лимонно-имбирные или с шоколадной крошкой, они заслуживали восьмерки. В десять баллов оценивалось печенье, приготовленное лично хозяйкой пансиона, но такое встречалось редко.
В этом пансионе было имбирное. То, что надо, но от вида упаковки из двух печений сердце у Артура сжалось. Он взял одно и съел, а второе положил обратно на поднос. Это было печенье Мириам. Артур не мог заставить себя к нему прикоснуться.
Они договорились с Бернадетт и Натаном поужинать в ресторане, который располагался на первом этаже, но до этого оставалось еще два часа. В таких случаях они с Мириам, как правило, надевали теплые куртки и шли осматривать окрестности, чтобы спланировать маршрут на следующий день. Но идти куда-то Артуру не хотелось. Какой смысл рассматривать что-то интересное в одиночку? Выглянув в окно, он увидел Натана, который направлялся в парк. Парень вытащил из кармана сигарету и закурил. «Интересно, — подумал Артур, — Бернадетт знает, что ее сын курит?»
Артур достал из кармана шкатулку, поставил ее на подоконник и открыл. Он успел к ней привыкнуть, но в то, что она принадлежала Мириам, до конца не верил. Не мог он представить такую массивную и яркую вещь на тонком запястье своей жены. Она обладала безукоризненным вкусом, а благодаря классическому стилю в одежде Мириам часто принимали за француженку. Мириам признавалась, что в самом деле восхищается французскими женщинами, и мечтала однажды съездить в Париж. Этот город был для нее олицетворением элегантности.
Когда Мириам заболела и ей стало трудно дышать, ее стиль в одежде сильно изменился. На смену темно-синим шелковым блузкам, бежевым юбкам и жемчугу пришли бесформенные кофты. Ее единственной целью стало согреться. Она дрожала даже на солнце. Выходя в сад, Мириам надевала куртку и подставляла лицо солнцу, будто говоря: «Я тебя не чувствую!»
