Предлагаемая коллекция некоторых признаков литературной техники Даля подводит читателя к тому, что автор знаменитого словаря — типичный представитель «переходной прозы»: «Сочинения с такими чертами участвуют в формировании новой эстетики, и с этим феноменом предстоит, полагаю, сталкиваться всякий раз, когда в словесности возникает очередная переходная эпоха». Для примера возьмем такую «черту», как… собаку. «Даль первый, насколько я знаю, делает собаку персонажем в „Похождениях Христиана Христиановича…“. Позднее эта собака отзовется в „Муму“ Тургенева, в „Белом пуделе“ Куприна, в „Каштанке“ Чехова, „Кусаке“ Л. Андреева, „Снах Чанга“ Бунина — вплоть до собак у Пришвина и Троепольского».
Ну тогда уж и Казакова с Ковалем и Довлатовым хорошо бы не забыть в этой псарне.
Семен Яковлевич Надсон. 14 (26) декабря 1862 — 19 (31) января 1887. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2002, № 12.
Старинные стихи в «Звезде» публикуют на оборотной стороне обложки, предшествуя авантитулу. Иной раз выходит здорово.
Дураки, дураки, дураки без числа,
Всех родов, величин и сортов,
Точно всех их судьба на заказ создала,
Взяв казенный подряд дураков.
Если б был бы я царь, я б построил им дом
И открыл в нем дурацкий музей,
Разместивши их всех по чинам за стеклом
В назиданье державе моей.
Владимир Новиков. Rara avis. Виктор Куллэ (род. в 1962). — «Знамя», 2002, № 12.
На латыни — редкая птица. О поэте и человеке. «Поэзия Виктора Куллэ — это и интимный дневник, и духовная летопись нереализованного общественно-эстетического проекта. Не получился у нас отечественный постмодернизм, не хватило нам всем широты, индивидуализм заел. А поэт Куллэ состоялся — именно потому, что был нацелен на поиски неиндивидуалистической этики. Неплохой побочный эффект — для него лично. Внутренний сюжет „Палимпсеста“ (единственной на сегодня поэтической книги Куллэ, вышедшей в прошлом году. — П. К.) — это рассказ о том, как всеприятие может стать способом самореализации. Не бойся, что поэтов сейчас так много развелось. Не бойся, что оригинальных и неповторимых личностей кругом навалом. Уже не боишься? Значит, ты сам и поэт, и личность. „Палимпсест“ примечателен балансом лиризма и эпики…»
Юрий Петкевич. Бессонница. Повесть. — «Октябрь», 2002, № 11.
«Проснулся от телефонного звонка. Сбросил с себя скомканное солнце на одеяле и выбежал в коридор, вспоминая оборванный сон: берег, желтые одуванчики, ярко-зеленая трава, песок, овраги, над ними черное небо и молния. Плыл вдоль берега и смотрел в небо. Загребал рукой и ухватился в воде за ногу женщины, за пятку, — и поднял трубку: такого же цвета, как пятка, и такую же гладкую.
Ответил ей, она что-то еще спросила. Только положил трубку, опять звонок, поднимаю.
— Что еще? — спрашиваю».
Дальше вы, пожалуйста, сами. Не оторветесь, всего-то пятнадцать раз страничку перевернуть.
«Русский Журнал» как вызов. — «Октябрь», 2002, № 11.
«Круглый стол» по случаю пятилетия интернет-проекта. «Мне кажется, мы приходим ко времени свободы, которая в честертонианском ее понимании есть как раз некоторая определенность, когда можно назвать вещи своими именами. „Русский Журнал“ дает мне эту возможность. В бумажной прессе я этого боюсь, у меня советское предубеждение: что написано пером, уже как бы не вырубишь топором. А Интернет — это такая дудочка, в которую можно сказать, что у царя Мидаса ослиные уши. <…> Страх, который душил меня десять лет, — страх назвать белое белым и черное черным, — он в Сети меня покидает. И когда меня упрекают в том, что я вызываю демонов нового тоталитаризма, которые с первым же расправятся со мной, то должен сказать: расправятся со мной рано или поздно любые демоны — все мы смертны и доживем до своего конца. Так что лучше пусть со мной расправляются какие-нибудь более приличные демоны. А не демоны релятивизма, беспредела и самой жестокой — братковской — диктатуры» (Дмитрий Быков).
Феликс Светов. Воля. Рассказ. Рязаночка. Главы из неоконченной повести. — «Знамя», 2002, № 12.
В финале рассказа (он, понятно, о тюрьме) — плач по товарищу и соседу по Переделкину, тоже — сидельцу: «„Деревянное яблоко свободы…“ — написал покойный Юра Давыдов в одной из своих книг. Что он имел в виду? Где, о ком — в каком романе?.. — Разве найдешь в тридцати — сорока его книгах, а теперь не спросить — улетел автор. Он знал, что пишет. Он-то знал! Деревянное яблоко. О ком, о чем шла у Давыдова речь?.. О свободе — о чем еще. Почему же тогда я так явственно ощутил оскомину, поглотившую меня дурноту… А может, то была не оскомина — вымечтанная воля саднила, драла горло, а зубы скрипели — не откусить».
Р. Х. Симонян. Страны Балтии и распад СССР (о некоторых мифах и стереотипах массового сознания). — «Вопросы истории», 2002, № 12.
«Парадокс заключается в том, что, вопреки сложившимся в общественном сознании представлениям, именно Прибалтийские республики предлагали реальный способ сохранения Союза, а центральная власть, наоборот, сделала все, чтобы его разрушить. Только спустя два с половиной года руководители Союза осознали наконец свою ошибку и попытались ее исправить, выразив горячее желание подписать новый Договор, но было уже слишком поздно. В стране к тому времени кардинально изменилась обстановка, в общественном сознании произошли качественные перемены, и, кроме того, уже успела оформиться и созреть новая, более активная политическая верхушка, агрессивно претендующая на власть. Впоследствии известный эстонский экономист, один из лидеров Народного фронта Эстонии, М. Бронштейн написал, что „никакая сила не развалила бы Советский Союз, если бы этого не захотела российская элита“…»
И. В. Сталин в работе над «Кратким курсом истории ВКП(б)». Вступительная статья и подготовка публикации М. В. Зеленова. — «Вопросы истории», 2002, № 11, 12.
Сталинская вставка в 5-й пункт «Заключения», сделанная в сентябре 1938-го: «Партия погибает, если она скрывает свои ошибки, затушевывает больные вопросы, прикрывает свои недочеты фальшивым парадом благополучия, не терпит критики и самокритики, проникается чувством самодовольства, отдается чувству самовлюбленности и начинает почивать на лаврах». Какой фрейдизм, какая поэзия.
М. А. Фельдман. Советское решение рабочего вопроса на Урале (1929–1941 годы). — «Вопросы истории», 2002, № 12.
«В 1935 г. были арестованы и осуждены 7 потомственных, квалифицированных рабочих Мотовилихинского завода с большим стажем. Материалы следственного дела показывают, что рабочие критически оценивали советскую действительность. Об этом говорят их характеристики Сталина как диктатора, а положения рабочих — как кабалы. <…> О реальной политике по отношению к кадровым рабочим свидетельствует уникальный документ: приказ наркома оборонной промышленности М. Кагановича от 5 июня 1938 г., в котором говорилось, что „намеченная чистка заводов потребует увольнения 10 260 человек, преимущественно квалифицированных рабочих“…»
Илья Фоняков. Стихи. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2002, № 12.
Есть и новые палиндромы: «НЕ ДО МЕНЯ: Я НЕ МОДЕН».
Светлана Шенбрунн. «Интуитивно и преднамеренно». Беседу вела Татьяна Бек. — «Вопросы литературы», 2002, № 6, ноябрь — декабрь.
Замечательное интервью автора «Роз и хризантем». История написания, силы помогавшие (и помогающие), «как там в Израиле» и прочее. Последний вопрос — о жизненном кредо и заветах своим детям. Ответ: «…любить людей, покуда они живы. Насколько это возможно. А детям — какие ж „заветы бытия“ мы можем им давать? Они и терпят-то нас, убогих и отсталых, исключительно в силу общих тенденций либерализма».
Александр Эбаноидзе. Промотавшие наследство. — «Вопросы литературы», 2002, № 6, ноябрь — декабрь.
Очень болезненный (и, кажется, справедливый) рассказ о том, как «циничный малый по имени Рынок» воспользовался «революционной» ситуацией «тотального разочарования в идеологиях, идеях, в конечном итоге в слове». И как это отразилось на литературных взаимоотношениях между Россией и ее бывшими родственниками — «странами Ближнего зарубежья».
«Литература должна признать свою долю вины: оставшись без обратной связи, без живой, заинтересованной реакции общества, она замкнулась, стала мельчать, увлеклась „междусобойчиками“ — забавами, аллюзиями, пародиями: в сущности, нашумевшее „Голубое сало“ В. Сорокина — всего-навсего цикл едких пародий, нанизанных на кукан натужно придуманной, плоской идеи».
«В труднейших условиях мы (журнал „Дружба народов“, коим руководит А. Эбаноидзе. — П. К.) стараемся отвечать своему предназначению, понимая, что без нас искусство перевода с языков наших ближних соседей погибнет окончательно и мы вынуждены будем общаться на языке газетных штампов и официальных протоколов. Чем это чревато, видно уже сегодня: в России выросло поколение, знакомое с понятием „лицо кавказской национальности“, но не имеющее представления о Нарекаци и Бараташвили!»
