Вам бы еще быть мирными…
Разрушенный мост за первым же поворотом увидели все. Хотя и неглубокий, но обрыв разорвал дорогу, а кто то сбросил вниз, на дно, и доски, соединявшие берега.
Комбат вопросительно посмотрел на Ледогорова, тот по примеривался, рассчитывая возможные варианты, и первым стая спускаться по еле заметной тропинке вниз. Преграда небольшая, были и похлеще, но если преодолевать обрыв по дну, то часа на три батальон застрянет. Надо попробовать вытащить и перебросить доски. Не переход Суворова через Чертов мост, но повозиться тоже придется. И надо все делать побыстрее, прочистка местности, как никакая другая операция, требует скорости.
Но у первых же валунов на дне пропасти Ледогоров замер: за ними валялись обглоданные хищниками человеческие кости. Что это, предупреждение им? Кто то уже не прошел этот путь?
Справа блеснуло что то красное, и, присмотревшись, Борис увидел четки, свернувшиеся змеей.
Поддел их тонкой стальной иглой щупа, однако прогнившие нитки не выдержали, и рубиновые камешки, словно капли крови, упали на землю.
— Чего здесь? — подошел Буланов.
— Кто его знает? Ладно, давай смотреть доски.
Сергей притащил ближнюю, положил краем на камень, подпрыгнул на ней. Раздался треск.
«Чертов мост отменяется», — понял Ледогоров и махнул глядевшему на него сверху комбату: давай вниз, на халяву не получится, придется топать ножками.
Попотел, поматерился батальон, но вытащился часа через два на противоположный край обрыва. И только собрались идти дальше, захрипела рация, словно тоже ползла по горам и теперь ей не хватало воздуха. Комбат приложил трубку к уху, покивал головой на сообщение, подтвердил прием.
— Что? — поторопил Ледогоров.
— Всем отбой. Возвращаемся назад.
— Нашли?
— Нашли.
— Жива? — вытягивал сведения Борис, хотя по лицу комбата была ясна другая весть.
Десантник сел на камень, закурил, хотя только что бросил окурок. Подошли неслышно еще несколько человек, остановились в сторонке: связью на операции интересуются все, связь — это их судьба, по ней приходят команды, которые придется выполнять.
— Сухопутчики нашли. Судя по всему, ее затащили в сарай, видимо, надругались. Каким то образом она сумела серпом убить охранника, овладела его автоматом и приняла бой против банды…
— Да, жалко, — проговорил Ледогоров, забыв, что еще недавно, на постановке задачи, клял неизвестную кассиршу почем зря. Что это из за нее сотни людей влезли в чужие, раскаленные горы.
— Жалко, — согласился комбат. — Ну что, назад? — Он оглянулся на пропасть, из которой они только что вылезли.
Необходимое послесловие. Однако выход батальона задержит лейтенант Буланов. Вернее, его сообщение, что впереди саперы обнаружили пещеру. Ох, эти боящиеся опоздать в бой лейтенанты…
— Глянем, — равнодушно отзовется комбат. — Вроде тогда и не зря топали.
Лейтенант устремится вперед — вот и он сгодился, но Ледогоров ухватит его за рукав: остынь, пойдешь после меня. Осторожно осмотрит вход в пещеру, следы тележек, мусор. Медленно тронется в темноту. До этого «духи» еще не применяли растяжек, и капитан заденет тонкий волосок проволоки…
Когда его откопают и вытащат на свежий воздух, лицо Ледогорова будет залито кровью, а рот забит каменной крошкой. Лейтенант дрожащими пальцами выковыряет землю, даст вздохнуть полной грудью. Но глаз капитан не откроет.
Пещеру потом исследуют советские и афганские геологи, найдут разработки урановой руды.
Для афганских специалистов станет ясно, почему западные геологи не рекомендовали тратить время и средства на исследования в этом районе, утверждая, что там практически ничего нет.
Политика была превыше всего. И все годы пребывания ограниченного контингента это место будет охраняться советскими подразделениями.
Ледогорова доставят сначала в ташкентский госпиталь, затем в московскую клинику. Там к нему, уже знающему, что он теперь никогда не будет видеть, однажды приедет гостья. Борис услышит осторожные девичьи шаги, ощутит на своей груди руку и улыбнется:
— Лена…
Рука вздрогнет, и он поймет, что ошибся. Гражданская жизнь заставит ошибаться многих «афганцев»…
— Это я, Боря. Оксана.
Афганистан будет не только разлучать людей, но и соединять их.
Только через год Борис узнает фамилию кассирши, попавшей к душманам. Привезет ему эту новость в небольшой узбекский городок, где располагался единственный в Союзе, кавалерийский эскадрон, старший лейтенант Буланов. Борис окаменеет, потом попросит жену дать ему лошадь и уедет на своем Агрессоре далеко в горы…
Был он всего лишь одним из тех многих тысяч, кому выпала судьба попасть в афганские события. Он мало занял места в повествовании, потому что мало занимал его и в политике. А политика в те годы была выше всего. И это тоже примета того времени. Хотя все последующие события в стране показали, что в этом вопросе мало что изменилось, и при новых лидерах.
Разве только чаще стали клясться от имени народа…
Этим же летом Петя Филиппок создаст новый поисковый отряд и присвоит ему имя Лены
Желтиковой, награжденной согласно выписке из приказа «за самоотверженный труда традиционным орденом «Дружбы народов» — войну еще пока скрывали. Останки первых найденных солдат Великой Отечественной отряд похоронит рядом с могилой Саши Вдовина.
— Вот война с войной и встретились, — проговорит на похоронах Соня Грач.
— А где Аннушка? — спросит ее Черданцев.
— У грушенки. В эту могилу не верит, не ходит к ней. Ждет, встречает Сашу там.
Михаил Андреевич и в самом деле увидит Аню у грушенки. Она будет сидеть на подстеленной пиджаке и кормить грудью тряпичную куклу.
— Не буди, Саша только уснул, — шепотом предупредила Аня и отвернулась.
В тот же вечер майор напишет рапорт на увольнение в запас. На его место пришлют молоденького капитана с двумя желтыми нашивками за ранения. Что что, а место сбора ратников и призывников в России никогда не пустовало. К сожалению…
Документ (Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 2 января 1980 г.):
«Об увеличении численности Вооруженных Сил СССР.
Разрешить Министерству обороны для создания группировки советских войск в
Демократической Республике Афганистан увеличить с 1980 года лимит численности на пятьдесят тысяч военнослужащих и две тысячи рабочих и служащих, в том числе 1000 военнослужащих для Комитета государственной безопасности СССР.
Секретарь Центрального Комитета КПСС Л. Брежнев.
Председатель Совета Министров СССР А. Косыгин».
21 мая 1980 года. Москва. Кремль.
Василий Васильевич Кузнецов, первый заместитель Л. И. Брежнева по Президиуму, в этот день вручал в Георгиевском зале награды офицерам из группы «Альфа», особо отличившимся при штурме Дворца Амина и отмененным 28 апреля особым Указом Президиума Верховного
Совета СССР.
Из семи человек, представленных Комитетом госбезопасности к званию Героя Советского
Союза, после проволочек, проверок (а были и анонимки о якобы вывезенных «Альфой» драгоценностях) в списке осталось трое: Бояринов Григорий Иванович, 1922 года рождения, Карпухин Виктор Федорович, 1947 года рождения, и Козлов Эвальд Григорьевич, 1938 года рождения. Ордена Ленина выпали Романову, Голову и Полякову.
— Главное, не жмите сильно руку, — в который раз напоминали награжденным, намекая на преклонный возраст Василия Васильевича. — Ну и, конечно, не обнимать, не целовать, не задавать вопросов.
Заинструктировали так, что Карпухин забыл выступить с ответной речью…
Следующие награды «альфовцы» будут уже получать за освобождение заложников, захваты террористов: иногда казалось, что война переползла через Гиндукуш из Афганистана в нашу страну.
Военный корреспондент «Правды» Виктор Верстаков одну из первых своих афганских песен посвятит девятой роте Витебской воздушно десантной дивизии, вместе с которой «альфовцы» штурмовали Дворец Амина.
Еще на границе и дальше границы
Стоят в ожидании наши полки.
А там, на подходе к афганской столице, Девятая рота примкнула штыки.
Девятая рота сдала партбилеты, Из памяти вычеркнула имена.
Ведь если затянется бой до рассвета, То не было роты, приснилась она.
Войну мы порой называли «работа», А все же она называлась войной.
Идет по Кабулу девятая рота, И нет никого у нее за спиной.
Пускай коротка ее бронеколонна, Последней ходившая в мирном строю, — Девятая рота сбивает заслоны
В безвестном декабрьском первом бою.
Прости же, девятая рота, отставших, Такая уж служба, такой был приказ…
Но завтра зачислят на должности павших
В девятую роту кого то из нас.
Войну мы подчас называем «работа», А все же она остается войной.
