— Знаете что я вам скажу на все это? — произнес Бельбо. — Похоже на логику. Переходим к пятой группе. Объясните теперь попликан.
— Не могу, — сказал я.
— Вы меня ужасно разочаровали, Казобон. Наверное, придется спросить Абулафию.
— Ох, нет, — отвечал я, уязвленный. — Абулафия способен подсказать неожиданные связи. Но попликане — не связь, а данное; а данные — это забота старого Сэма Спейда. О йес! Дайте мне несколько дней и ночей.
— Две недели я могу дать вам, Спейд, — отвечал Бельбо. — И если через две недели вы не представите мне попликан, будьте добры предоставить бутылку «Баллантайна» двенадцатилетней выдержки.
«Баллантайн» был мне не по карману. Через неделю в этот же час я преподносил своим хищным подельникам попликан почти что на блюдечке.
— Все элементарно. Держитесь за меня крепче. Сперва мы заскочим в четвертый век после начала нашей эры, на территорию Византии, и убедимся, что в средиземноморском ареале в это время укореняются разнообразные вероучения манихейского содержания. Начнем хотя бы с архонтиков, которых основал в Армении Петр Кафарбарухийский, о котором никто не может сказать, что у него незапоминающееся имя. Заядлые антииудаисты, они идентифицируют дьявола с Саваофом, богом иудеев, обитающим на седьмом небе. Их цель — возвыситься до Великой Светоматери, которая живет небом выше, на восьмом, для чего, по их понятию, следует откреститься и от Саваофа и от таинства крещения. Что скажете?
— Открещаемся, — тряхнул головой Бельбо.
— Да? Но архонтики еще паиньки по сравнению со всеми остальными. В пятом веке возникают мессалиане, которые, кстати, продержались во Фракии аж до одиннадцатого века. Мессалиане — не дуалисты, они монархиане. Но у них активные взаимоотношения с силами ада, до такой степени, что в некоторых сочинениях они именуются борбориты — от «borboros», что означает нечисть, в честь тех непроизносимых бесчинств, которые они творили.
— А в чем состояли непроизносимые?
— Да все то же. Мужи и жены собирали свои непотребства, то есть сперму и месячные крови, и в ладонях возносили к небесам и поедали как тело Христово. Если же беременела жена, отверзали ей чрево ладонью и вырывали плод и толкли его в ступе и поедали с медом и перцем.
— Мед с перцем, — покривился Диоталлеви. — Ну и гадость.
— Теперь вы знаете, каковы мессалиане, впрочем, известные также под именами стратиотиков и фибионитов, но не путайте их с барбелитами, состоящими из наассеан и фемионитов. Правда, некоторые отцы церкви полагают, что барбелиты — это как бы припозднившиеся гностики, а следовательно, дуалисты, обожавшие Великую Матерь Барбелу, и члены этого согласа называли борборианами илликиан, «детей материи», но не психиков, которые все же были поприличнее илликиан, и не пневматиков, которые в свою очередь гораздо приличнее психиков и в этой компании представляют собой что-то вроде «Ротари клуба». С другой стороны, есть мнение, что стратиотики — это не что иное, как илликиане по терминологии митраистов.
— Я не все уловил, — сказал Бельбо.
— Я вас понимаю. Но, к сожалению, эти люди не оставили документальных свидетельств. Все, что о них нам известно, известно от их ненавистников. Забудем же о них! Мне они понадобились, только чтобы показать вам, какая безалаберщина царила в это время в средиземноморском ареале. Теперь вы поймете, откуда взялись павликиане. Павликианами именовались последователи, как вы догадались, апостола Павла, к которым присоединились иконоборцы, изгнанные из Албании. Начиная с восьмого века и в течение последующих число этих павликиан стремительно умножалось, секта перерастала в общину, община в банду, банда в политическую силу и византийские императоры начали из-за них терять терпение и насылать на них имперские армии. Они же распространяются до самой границы арабского мира, обсаживают Евфрат, заполоняют византийские владения по берегам Эвксинского понта. Устраивают колонии повсеместно, и мы обнаруживаем их последышей даже в семнадцатом веке, после чего их переагитировали иезуиты, хотя и до сих пор существуют какие-то общины на Балканах или что-то вроде этого. Во что же веруют павликиане? В Господа триединого, за исключением одной детали — что Творец действительно спроектировал наш мир (насколько удачно, сейчас не обсуждается). Они отрицают Ветхий завет, ниспровергают заповеди, попирают крест и не почитают Приснодеву, так как думают, что Христос воплотился непосредственно на небе и проскочил через Марию как через водосток. Богомилы, которые частично вдохновились их идеями, заявляли даже, что Христос в Марию вошел через ухо и вышел через другое, так что она вообще ничего не заметила. Кое-кто обвиняет их в том, что они обожают солнце и дьявола и примешивают младенческую кровь ко хлебу и к вину причастия.
— Ну, не одни они.
— Самое смешное, что в то время для еретиков хождение к мессе было действительно травматогенно, впору хоть в мусульмане подаваться. Я вам коротенько охарактеризовал этих несгибаемых именно для того, чтобы пояснить, что когда в Италии и в Провансе распространились дуалисты-диссиденты, их спонтанно начали называть в честь павликиан: попеликанами, публиканами, популиканами и так далее. В Галлии, как мы читаем, употреблялась форма «попликане» — galice etiam dicuntur ab aliquis popellcant!
— Что и требовалось нам от них.
— Что и требовалось. Павликиане же продолжают в девятом веке вставлять пистоны византийским императорам, до тех пор, пока император Василий торжественно не присягает, что если только он доберется до их атамана по имени Хризохер (ей-богу!), который к тому времени запустил свой сброд в церковь Св. Иоанна Божьего в Эфесе и напоил коней из водосвяченой купели…
— … дались им эти кони, — пробормотал Бельбо.
— … он ему вставит три стрелы в башку. Он наслал на него имперские вооруженные силы, те его изловили и отрубили голову, император дождался, когда голову принесли к нему на подносе, поставил ее к себе на трюмо, на журнальный столик, не знаю в какое место, и вжих, вжих, вжих, загнал свои три стрелы, полагаю — по одной в каждый глаз и в рот.
— Ну и нравы, — сказал Диоталлеви.
— Да они не со злости, — сказал Бельбо. — Это еще один аспект веры. «Основа чаемых вещей»,[102] а попросту говоря — выдача желаемого за действительное. Давайте дальше, Казобон, все равно наш Диоталлеви — презренный богоубийца и не понимает теологических тонкостей.
— Так вот, к чему я собственно: крестоносцы пересекались с павликианами! Они пересекались с ними около Антиохии во время первого крестового похода, в то время как павликиане воевали на стороне арабов, а кроме того, при осаде Константинополя, когда павликианская община из Филиппополя норовила тихо сдать город болгарскому царю Иоаннице, ради того только, чтобы насолить французам, как свидетельствует Виллардуен.[103] Вот вам искомая связь с тамплиерами и искомый ключик к загадке. Легенда говорила, что тамплиеры оказались нестойки к ереси катаров, а на самом деле тамплиеры и втравили катаров в эту ересь! Они встречались с павликианскими общинами во времена крестовых походов и наладили с ними таинственные взаимоотношения, как прежде их налаживали с мистиками и с мусульманскими еретимми. В то же время на нас работает и сама по себе теория Плана. Мистическому Пути некуда идти если не через Балканы.
— Почему?
— Потому что, по-моему, очевидно, что шестое свидание намечено в Иерусалиме. В Плане ясно сказано — объединиться у камня. Где стоит тот самый камень, который обожествляют мусульмане, и чтобы увидеть который надо снимать ботинки? Да вот же, посередине Омаровой мечети в Иерусалиме, там, где некогда был Храм храмовников! Не знаю, кто там будет заниматься организацией встречи — может быть, тамплиеры, законспирированные и закамуфлированные, а может быть, каббалисты, связанные с португальцами, но ясно одно: чтобы из Германии попасть в Иерусалим, самый короткий путь пролегает через Балканы, и именно там затаилась пятая подстава, а именно павликиане. Видите, как с каждым шагом наш План все хорошеет.
— Прелесть просто, — сказал Бельбо. — А где именно на Балканах надо было их искать? Попликан?
— Я полагаю, что самыми естественными преемниками попликан должны были выступать болгарские богомилы. Но прованские тамплиеры не могли, безусловно, предвидеть, что в самый неподходящий момент Болгария будет захвачена турками и останется под их пятой в течение пяти столетий.
— Исходя из чего, делаем вывод, что выполнение Плана сорвалось на переходе от немцев к болгарам, когда примерно?
— В 1824 году, — сказал Диоталлеви.
— Почему, извини?
Диоталлеви быстро набросал следующую схему:
Португалия 1344
Англия 1464
Франция 1584
