ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
ОТКРОВЕНИЕ
На следующий после процесса день Флетчер сидел в своём кабинете в Сенате и читал утренние газеты.
— Какие неблагодарные твари! — воскликнул он, передавая дочери газету «Хартфорд Курант».
— Тебе нужно было бросить его на произвол судьбы, чтоб его поджарили на электрическом стуле, — сказала Люси, просмотрев результаты последнего опроса общественного мнения.
— Ты выражаешься со своим обычным изяществом и очарованием, — отметил Флетчер. — Наверно, я зря потратил деньги на твоё обучение в Хочкисе, не говоря уже о том, сколько мне будет стоить Вассар.
— Может быть, я не пойду учиться в Вассар, папа, — тихо произнесла Люси.
— Ты об этом хотела со мной поговорить? — спросил Флетчер.
— Да, папа, потому что хотя в Вассаре мне и предложили место, может быть, я не смогу его занять.
Флетчер никогда не мог понять, шутит Люси или нет. Но коль скоро она попросила увидеться с ней в служебном кабинете и ничего не сообщать Энни, он подумал, что, наверно, она говорит вполне серьёзно.
— В чём дело? — спросил он, глядя прямо на неё.
Люси отвела глаза, наклонила голову и сказала:
— Я беременна.
Флетчер помолчал, собираясь с мыслями.
— От Джорджа? — в конце концов спросил он.
— Да.
— Ты собираешься выйти за него замуж?
Люси помедлила, чтобы обдумать вопрос, а потом ответила:
— Нет. Я обожаю Джорджа, но я в него не влюблена.
— Но ты позволила ему тебя соблазнить.
— Это не совсем так, — сказала Люси. — Дело было в субботу вечером, после выборов старосты класса, и, наверно, мы оба чересчур много выпили. Честно говоря, мне надоело, что меня называют невинной старостой. Если уж терять невинность, то лучше всего с Джорджем, особенно после того как он признался, что он — тоже девственник. В конце концов, я даже не уверена, кто кого соблазнил.
— А что об этом думает Джордж? Ведь это — и его ребёнок. Он показался мне вполне серьёзным юношей, особенно учитывая его чувства к тебе.
— Он ещё ничего не знает об этом.
— Ты ему не сказала? — изумлённо спросил Флетчер.
— Нет.
— А как насчёт твоей матери?
— Ей тоже не сказала, — повторила она. — Ты — единственный человек, который об этом знает. — На этот раз она посмотрела ему прямо в глаза и добавила: — Скажем прямо, мама, наверно, была ещё девственна, когда вышла за тебя замуж.
— Да, и я — тоже. Но, надеюсь, ты скажешь об этом маме до того, как это станет всем видно?
— Ничего не станет видно, если я сделаю аборт.
Флетчер немного помолчал, а затем спросил:
— А ты действительно хочешь сделать аборт?
— Да, папа, но, пожалуйста, пока не говори маме, потому что она не поймёт.
— Я не уверен, что и я понимаю.
— Ты — сторонник права женщин делать или не делать аборт, но только не тогда, когда дело касается твоей дочери? — спросила Люси.
* * *
— Это недолго продлится, — сказал Нат, поглядев на заголовок в газете «Хартфорд Курант».
— Что не продлится? — спросила Су Лин, наливая ему вторую чашку кофе.
— Мой перевес на семь пунктов. Через несколько недель избиратели даже не будут помнить, кого из нас судили.
— Я думаю, она будет помнить, — сказала Су Лин, глядя через плечо мужа на фотографию Ребекки Эллиот, сходящей по ступеням суда. — Почему она вообще вышла за него замуж?
— Слава Богу, что я не женился на Ребекке, — ответил Нат. — Вспомни: если бы Эллиот не списал мою работу и тем самым не помешал мне поступить в Йель, мы бы с тобой никогда не встретились.
— Жаль, что я больше не могу родить ребёнка, — сдавленным голосом произнесла Су Лин. — Мне так недостаёт Льюка.
— Знаю. Но я никогда не буду жалеть, что побежал наверх на тот самый холм в то самое время в тот самый день.
— И я не жалею, что побежала по неправильной трассе, — сказала Су Лин, — потому что я тебя люблю. Но я бы охотно пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти Льюка.
— Подозреваю, что это можно сказать обо всех родителях, в том числе и о твоей матери: она всем пожертвовала ради тебя, и поэтому она не заслуживает, чтобы с ней обращались так жестоко.
— Не волнуйся о моей матери. Вчера я её навестила, и прачечная была полна грязных стариков, которые принесли ещё более грязное бельё в надежде, что она держит наверху массажный салон.
Нат рассмеялся.
— Она говорит, что, если тебя выберут губернатором, она откроет сеть прачечных по всему штату под девизом: «Стирайте своё грязное бельё на людях».
— Я всегда знал, что у меня есть особая причина стремиться стать губернатором, — сказал Нат, вставая из-за стола.
— А кто сегодня будет иметь честь тебя слушать? — спросила Су Лин.
— Добрые люди Нью-Кейнана.
— Так когда ты вернёшься домой?
— Наверно, вскоре после полуночи.
— Как вернёшься, разбуди меня, — попросила Су Лин.
* * *
— Привет, Люси! — сказал Джимми, входя в приёмную кабинета её отца. — Великий муж у себя?
— Да, — ответила Люси, поднимаясь со стула.
Джимми взглянул на неё: показалось ему, или она действительно плакала? Флетчер молчал, пока Джимми не закрыл дверь.
— Доброе утро, Джимми! — Он отодвинул газету в сторону, но так, что фотография Ребекки была у него перед глазами.
— Думаешь, её арестуют? — спросил Джимми.
Флетчер посмотрел на фотографию Ребекки.
— Вряд ли у них есть иной выбор, но если бы я был присяжным, я бы голосовал за её оправдание, потому что, по-моему, её рассказ вполне правдоподобен.
— Да, но ведь ты знаешь, на что был способен Эллиот, а присяжные этого не знают.
— Но я почти слышу, как он говорит: «Если ты этого не сделаешь, то у меня есть только один выход: я застрелю тебя, и не думай, что я побоюсь это сделать».
— Интересно, остался бы ты работать в фирме «Александер, Дюпон и Белл», если бы туда не поступил Эллиот?
— Таковы превратности судьбы! — сказал Флетчер, как будто думая о чём-то другом. — Ну, так что у тебя на сегодня назначено для меня?
— Сегодня мы проведём день в Мэдисоне.
— Стоит ли Мэдисон целого дня? — спросил Флетчер. — Это же насквозь республиканский округ!
— Именно поэтому я хочу с ним покончить, пока ещё остаётся несколько недель до выборов, — сказал Джимми, — хотя, как это ни парадоксально, их голоса никогда не влияли на общий исход выборов.
— Голоса — это голоса, — сказал Флетчер.
— Но не в данном случае, — ответил Джимми. — Потому что, хотя весь штат голосует с помощью электроники, Мэдисон остаётся единственным исключением. Это один из последних округов во всей стране, где избиратели предпочитают карандашом ставить крестики на бюллетенях.
— Но от этого их голоса не становятся менее действительными, — сказал Флетчер.
— Верно, но в прошлом эти голоса оказывались бесполезными, потому что в Мэдисоне подсчёт начинается только утром после голосования, когда общий итог уже оглашён. Так что голосование в Мэдисоне всегда было фарсом; но это — одна из традиций, которую добрые жители Мэдисона не хотят пожертвовать на алтарь современной техники.
— И ты всё ещё хочешь, чтобы я провёл там целый день?
— Да, потому что, если большинство будет меньше пяти тысяч, Мэдисон неожиданно сделается самым важным городом в штате.
— Ты думаешь, что голоса могут распределиться почти поровну, когда, судя по опросам, Буш имеет рекордное преимущество перед Клинтоном?
— Но Клинтон каждый день откалывает кусочки от этого преимущества, так что бог знает кто в конце концов окажется в Белом доме, — или, если на то пошло, в губернаторском особняке в Коннектикуте.
Флетчер промолчал.
— Ты, кажется, сегодня чем-то озабочен, — заметил Джимми. — Хочешь ещё что-то со мной обсудить?
* * *
— Кажется, Нат выиграет с большим перевесом, — произнесла Джулия, читая утреннюю газету.
— Какой-то британский премьер-министр[72] однажды сказал, что «неделя — это в политике очень долгий срок», а до наших выборов остаётся ещё целых несколько недель, — отметил Том.
— Если Нат станет губернатором, ты потеряешь всякий интерес к работе. После всего, что вы пережили, возвращение в банк Фэйрчайлда — Рассела будет для тебя большим разочарованием.
— По правде говоря, я потерял всякий интерес к банку, когда Рассел слился с Фэйрчайлдом.
— Но ты скоро станешь председателем правления крупнейшего банка в штате.
— Только если Нат проиграет выборы.
Джулия отложила газету.
— Не понимаю.
— Нат попросил меня, если он их выиграет, стать у него начальником губернаторского персонала.
— Но кто тогда будет председателем правления банка?
