— В психушке?
— Да! Вы — угроза достойным людям.
— Они готовят принудительное лечение для меня?
— Они сами расскажут, что готовят. А я хочу от вас другого. Вы даете мне слово?
— Нет.
— Что?
— Если будешь говорить таким тоном, то слова моего не получишь.
— О’кей.
— О’кей.
Я развернулся и пошел.
— Мистер Арнесс!
Я остановился. Он подошел ко мне.
— Если вы еще раз подойдете к Гвен, или просто даже мимо… или… — Он тяжело дышал и не знал, как докончить начатое предложение.
— Не торопись! — сказал я.
— Если подойдете к ней, а вы знаете, что если я обещаю… то убью вас, не моргнув глазом. Я решил идти до конца.
Угрозы и вообще насилие были в корне чужды ему. Чарльза накачал этим дерьмом брат. Я ощутил расположение к Чарльзу. Но он, почувствовав, что может смягчиться и снова поверить мне, развернулся и ушел.
Обратно в номер я зашел не стучась. Все резко подняли головы от какой-то бумажки, разложенной на столе. По виду, документа. Артур перевернул бумагу лицевой стороной вниз.
— Я не рано зашел? — спросил я.
— Нет, — ответил Артур. — Проходи.
— А что это за бумага? И та, что у тебя в кармане?
— Ах, эта! — сказал Артур. — Сейчас они к тебе не имеют никакого отношения.
— Сомневаюсь! — возразил я.
Эти люди не заслуживают обращения в духе Р. Скотта, подумал я. Слишком жирно будет. Попробую по-другому.
— Чувствую запах денег! — сообщил им я.
— Что это значит? — спросил доктор Лейбман.
Я пристально поглядел на него.
— Где бы я ни встретил психоаналитика, рядом с ним всегда пахнет деньгами, — сказал я, втянув в себя воздух носом. — Но сейчас деньгами пахнет и вокруг меня.
Доктор Лейбман встал. Наконец-то я достал его.
— Вы не соизволите прояснить, что значит эта фраза? — спросил он.
— Доктор Лейбман, пожалуйста, — влез в разговор Артур, — у меня назначена важная встреча на… — он взглянул на часы, — …прошло уже пять минут, как…
— А я должен успеть на самолет, — сказал Лейбман.
— А у меня свидание с маникюршей, — заявил я. «Пошли они все на…» — подумал я. Они не заслуживают хорошего отношения. Я окончательно отложил свое решение быть терпимым.
— Что у вас? — спросил Лейбман.
— Собираемся заняться этим в ее обеденный перерыв, — сказал я. Вынуть душу из доктора Лейбмана я уже мог.
— Чем заняться? — переспросил он.
— Известно чем, — ответил я, — мы договорились заняться этим в складе парикмахерской на стопке грязных полотенец.
Артур увел нас в сторону от щекотливой темы.
— Прошу всех сесть, — сказал он.
Я сел рядом с Лейбманом.
— Вы — моя специальная игрушка, — сказал я ему. — Мне бы хотелось поиграть с вами недельку-другую. — В ответ он многозначительно промолчал, разглядывая кончик своего длинного, характерного носа. — Подержите мою руку, — добавил я. — Я боюсь.
— Ты не возражаешь, если?.. — резко перебил меня Артур.
— Разумеется, возражаю! — возмутился я. — Я пришел к своей жене, законной супруге. А выходит, что пришел говорить с вами — шутниками. И сносить угрозы Чарльза. Может, мне надо купить пистолет? Вы как думаете?
Никто не ответил.
— Доктор Лейбман! — сказал я. — Я с вами разговариваю.
Лейбман застыл безмолвной еврейской скалой.
— Может, прекратишь свои шуточки? — обиделся Артур.
— У меня веселое настроение, — ответил я, наклонился к Лейбману и прошептал ему: — Могу договориться с маникюршей насчет вас. Она, конечно, жарковата, но вы ведь в незнакомом городе, и никто ничего не узнает. Отдаю вам первые десять минут ее обеда. Ну как? Пойдет? Пистолет захватить?
Лейбман встал и зашел за Флоренс, продолжая глядеть прямо перед собой. Флоренс закурила и задумчиво посмотрела в потолок. Артур снова взглянул на свои часы.
— Мое время — бесплатно! — заявил я. — Надеюсь, что за эти минуты вы не представите мне счет. Жулики! Флоренс, спорим, что я пережду их!
Флоренс не ответила.
— Артур, — сказала она.
— Он ничего не сможет сделать со мной, — сказал я. — Сегодня у меня нет настроения серьезно беседовать с юристом, даже с моим собственным. Ведь ты еще мой юрист?
— Артур, — сказала Флоренс. — Что ты предлагаешь?
— У меня есть предложение, — сказал я. — Эта туша пусть спускается вниз и займется маникюршей. А Артур отправляется на перекресток в «Деликатесы» и принесет мне здешние сандвичи с зеленью. Хорошее предложение, не правда ли?
— Артур! — сказала Флоренс.
— Не знаю, что и делать, — ответил Артур.
— Тогда почему не последовать моему совету? — спросил я.
Флоренс завопила. Да как громко!
Доктор Лейбман подскочил к ней. Она уткнулась головой ему в живот.
— Смотри, чего ты добился, — сказал Артур.
— Оставьте ее, — сказал я Лейбману. — Пусть поплачет. Больше ничего не поможет. Я это знаю по многолетнему опыту.
— Доктор Лейбман, — попросил Артур, — можно вас на секунду? — Он отошел к окну.
Лейбман растерялся. Но Флоренс махнула ему рукой, и он подошел к моему юристу.
Флоренс вытерла рукой слезы, затем ушла в спальню за платком.
— Думаю, я тоже зайду, — сказал я, встал, быстро подошел к двери в спальню и проскользнул внутрь.
Артур отреагировал молниеносно.
Увидев меня, Флоренс завизжала: «Артур!»
— Все в порядке, дорогая, — откликнулся Артур. — Я — здесь.
— Дорогая? — спросил я. — Дорогая?
В дверях статуей доктора Лейбмана застыл доктор Лейбман.
— Вскоре мне потребуется уйти, — сказал я, — и я бы хотел привнести хоть какой-то элемент порядка в наше собрание. Я хочу поговорить с женой. Но делать это перед юристом, даже моим собственным, не собираюсь. Да и доктор Лейбман меня немного раздражает. Поэтому я хочу чувствовать себя ничем не скованным, ведь кто знает, может, это последний мой разговор с женой. Зла ей не причиню.
— Отлично, — произнес Артур.
— Что отлично? — спросил я.
— Ты, наконец, ведешь себя как разумный, цивилизованный человек.
— Я никогда не позволю себе зайти так далеко. А вы, доктор Лейбман?
— Мы с Лейбманом посидим здесь, — сказал Артур.
— Не принимается, — возразил я.
— Чего ты хочешь?
— Чтобы вы оба убрались отсюда.
— Одна с ним я не останусь! — заявила Флоренс.
— Тогда, — сказал я, — у меня последнее предложение. Вы, парни, уходите в соседнюю комнату, мы с Флоренс остаемся здесь. Держите ушки на макушке, и если я окончательно сойду с ума, можете вбегать и двое на одного успокаивать меня. Как тебе такой план, Флоренс?
— По-моему, разумно, — протянул Артур не вполне уверенно. Он поводил глазами по комнате, как Дик Никсон, делающий одно из своих жестких заявлений и не вполне уверенный в конечной правоте.
— Вы согласны, доктор Лейбман? — спросил я.
Он не ответил.
— По-моему, доктор Лейбман не разговаривает со мной! — сказал я.
Он наклонился к Флоренс и что-то зашептал ей.
— Теперь я понимаю, насколько в трудном положении вы оказались, принимая во внимание мое состояние, — добавил я, — поэтому удаляюсь в смежное помещение и оставляю вас одних.
Я вышел.
За мной последовал Артур.
— У всех нас одна цель, — сказал он, — защитить Флоренс, пока ты не станешь самим собой.
— Отлично, — подтвердил я.
— Я уверен, — продолжил он, — что где-то в глубине души ты еще озабочен судьбой Флоренс.
— А как же иначе, — сказал я.
Лейбман открыл дверь.
— Артур! — позвал он, снова улыбаясь.
Артур поспешил обратно, не забыв плотно прикрыть дверь.
Я все еще ощущал запах денег и поэтому подумал: а не прольет ли свет на все обстоятельства тот самый документ, оставшийся на столе, и не объяснит ли он мне причину, по которой в комнате стоит такой аромат?
Я начал читать его.
Это была декларация. Внизу было место для моей подписи и подписей свидетелей: Артура и Лейбмана. Декларация, прочитанная мной по-современному, наискосок, объявляла, что я добровольно отказываю все имущество, которым мы владеем с Флоренс совместно, все земли, дома, содержимое домов и прочее своей жене, пока я снова, по заявлению Флоренс, не становлюсь разумным.
Я поднял глаза. На меня смотрели Артур и Лейбман.
Я еще раз, не торопясь, прочитал документ. Затем я произнес фразу, удивившую даже меня. Я сказал, что не имею возражений по существу декларации.
Они были шокированы!
— Со мной все о’кей! — сказал я.
Артур потряс мне руку.
— Я знал, что так и будет, — солгал он.
— И весь сыр-бор из-за этой бумажки? — спросил я.
— Да, — ответил Артур.
Мне показалось даже, что его ответ звучал очень откровенно и правдиво. Но он опять лгал, как я вскоре выяснил.
— Можно твою ручку? — спросил я.
